1. Пролог
Вадим
— Мишань, ну там как-то порезвее можно? Мне опаздывать никак нельзя, — я отвлекся от просмотра договора с Минстроем и досадливо цокнул, оценив затор на Баррикадной.
— Вадим Александрович, пять минут и на месте будем, — уверенно, даже вальяжно ответил он. Я предпочитал сам водителем быть, тем более мой хищный четырехколесный друг почетче будет, чем эта неповоротливая «Вentley Continental», но мне сегодня тачка представительская нужна, а не пижонский «Maserati».
У меня обед с новым председателем государственной жилищной комиссии от Минстроя. Нужно правильное впечатление произвести и бабок, естественно, занести, чтобы палки в колеса не вставляли.
У меня фирма-застройщик надежная, с репутацией и инвесторами по всему миру, но когда это останавливало желающих навариться. Элитный жилой комплекс застрял на стадии разрешения от госкомиссии. Мы еще вчера начать должны были, а тут проволочка на проволочке. Попали в смену руководства, пришлось терпеливо ждать. Надеюсь, теперь дело пойдет быстрее. Задобрю очередного пузатого бюрократа и спать спокойно начну.
Я вошел в ресторан «Вalzi rossi» и сразу наткнулся на огромную реплику греческого Аполлона. Скривился, подумав, что чиновникам всех мастей нравится безвкусный пафос: колонны, статуи, виноградные лозы — теперь вот есть придется, глядя на причиндалы из гипса.
— Вадим Александрович, прошу, — передо мной лебезил советник центрального департамента по строительству. Я регулярно подкармливал его, чтобы в нужный момент поддакнул по требованию. — Она уже ждет.
Она?! Неужели женщину назначили? Я не сексист, но со слабым полом решать вопросы сложнее. Слишком эмоциональные.
— Виктория Сергеевна, позвольте представить генерального директора и основного учредителя девелопер-корпорации «Вершина», Вадима Александровича Полонского.
Он говорил, а я взгляда от женщины оторвать не мог. Неужели Зимина? Столько лет прошло, но я узнал. А как тут не узнать! Одноклассница, отличница, красавица, любовь моя первая.
— Вика? — неожиданно для себя отбросил этикет.
— Виктория Сергеевна, — официально поправила она, но зеленоватые глаза улыбались.
Через сорок минут, когда мы запили авторское меню прохладной лавандовой водой, и соточкой коньяка для Медринского, мы с Викторией Сергеевной пожали руки. Потом выпроводили советника и вдвоем остались, сбросив маски незнакомцев.
— Сразу узнал? — с улыбкой спросила Вика. Я только кивнул, задумчиво рассматривая ее. — Неужели не изменилась? Больше пятнадцати лет прошло…
Изменилась ли? Пожалуй. В семнадцать у нее не было проницательного взгляда, плавности движений и таких сисек. Да, я мужчина и такая выдающаяся грудь просто не может остаться незамеченной. Но прежними остались зеленовато-карие глаза, золотистая кожа и улыбка.
— Изменилась, — медленно произнес, взвешивая каждое слово, чтобы лишнего не взболтнуть. — Но я слишком хорошо тебя помню.
Вика слегка смутилась, вероятно, предположив, что я не забывал. Нет, госпожа чиновник высшего разряда, я не думал о тебе все эти годы. Но встреча приятная, не скрою. Расстались мы жестко, но сейчас подростковые эмоции поутихли, и увидеть человека из далеко прошлого — близкого человека — приятно.
— Ну а ты? — она, не скрывая интереса, внимательным взглядом прошлась по мне.
— Изменился в худшую сторону? — иронично приподнял бровь я.
— Нет, — теперь она была загадочно задумчивой, — мужчин возраст только красит. В отличие от женщин.
Я рассмеялся. Напрашивается на комплимент? Я сделаю и не для того, чтобы польстить, а потому что это чистая правда. Зимина была хороша: яркая сочная красота, приправленная манящей женственностью. Ей тридцать пять, как и мне, и Вика цвела до сих пор. Похвально, что ценит и ухаживает за своим телом.
— Ты очень красивая, Виктория Сергеевна, — поддел, напомнив ее первоначальный официоз. — Как дела у тебя вообще? Помимо новой работы.
Я действительно ничего не знал о ней. Поначалу запретил себе интересоваться, потом забыл. Сначала блядствовал беспробудно, перескакивал с юбки на юбку, потом Мальвину свою встретил, и жизнь совсем другой стала.
— По-разному, — уклончиво ответила Вика. — Во Франции жила, школу изящных искусств окончила. Архитектуру изучала. В итальянца одного влюбилась.
— В Париже с итальянцем? — я не сдержал сарказма.
Она только рукой махнула, мол, неважно как.
— Знаешь, европейские мужчины, в особенности с юга, как дети. Ты для них либо слишком sweet и будешь во всем зависеть. Либо слишком strong, и задавишь его тонкую душевную организацию.
— А ты, что ли, замуж прилетела выходить? — спросил, резче чем стоило бы.
— Нет, домой, в Москву, потянуло, — Вика сделала вид, что не заметила моей грубости. — А ты как? Слышала, женился? — спросила без кокетства или ехидства, неподдельный интерес. Чисто женский, но искренний.
— Женился, дочери уже восемь. А ты откуда узнала? Не общались ведь.
— У отца спросила, — честно призналась Вика. — Ты меня тогда так не по-детски послал, что предлагать дружбу посчитала бессмысленным.
— Мне семнадцать было: молод, горяч, — бесстрастно ответил. Сейчас той ярости уже нет, но, да, дружить нам было бы странно.
Мы в десятом классе встречаться начали: какие страсти между нами кипели! И на выпускном, пока все рассвет на Москворецком мосту встречали, мы желаниям юности и плоти потакали. Первые друг у друга. Хорошо было по определению: молоды, влюблены и долго-долго ждали. Мы вместе в Штатах учиться собирались, но Вика внезапно хвостом махнула и во Францию умотала. И да, я жестко прошелся по ней: резкий и злой, брошенный — не щадил ее и слов не выбирал.
Вторая причина невозможности нашей дружбы — моя жена. Катя бы не поняла. Она не ревнивая, но лучше не доводить до греха. В дружеские отношения между мужчиной и женщиной она не верила — в них всегда кто-то рассчитывает на близость. Я был с ней согласен. Тем более дружить с женщиной, с которой секс был — я фыркнул даже. Если бы жена мне друга показала, который хотя бы руку на ее грудь положил — вырвал бы лапу с корнем!
— Вадим, — замялась поначалу Вика, — я знаю, что поздно и, вероятно, совсем не нужно, но хотела рассказать: я не поступила в Йель, не взяли меня. И так стыдно признаться тебе было… Потом так жутко поругались… В общем, надеюсь, мы сможем нормально общаться и работать вместе. Сможем без оглядки на прошлое?
Интересно, что она услышать хотела? Наверняка, ведь хотела. Ее признание сегодня ничего не изменит в нашем прошлом. Между нами это ничего не меняет. Мне все равно уже.
— Ну уж не такой я злопамятный, — произнес сухо.
Она улыбнулась краешками полных губ, счет позволила оплатить и поднялась. Руку мою приняла с благодарностью. Я предложил подвезти, и Вика согласилась. В машине наши бедра соприкоснулись случайно — абсолютно непреднамеренно! — и во мне всколыхнулось былое. Воспоминания и ощущения легким перышком мазнули по сердцу. Тогда я еще не представлял, как скрутят меня потаенные желания. Как в страстях порочных тонуть начну.
