Кай
Какое же это наслаждение – обнимать свою женщину. Греться, прижавшись друг другу под одним одеялом. Знать, что ты не одинок в этом мире. Вдыхать приятный, дурманящий разум аромат закрытыми глазами. Гладить нежную бархатную кожу. Целовать желанную плоть цвета белого фарфора. Забываться.
Каждый раз, перед тем, как заснуть или проснуться, всё думал: как же мне повезло…
Я прижал супругу ближе и зарылся носом в её волосы. Моя ладонь привычно легла ей на живот.
В этот момент я вспомнил о согревающем нутро событии. Моя детка беременна. В её теле только-только начала зарождаться жизнь. От этой мысли на душе обычно воцаряется покой. Однако не сейчас. Поскольку, в отличие от других ночей, в воздухе витал не только запах её любимого шампуня, но и железа.
Тревога коснулась моего разума, когда осознал, что пальцы касаются чего-то мокрого, липкого и тёплого.
Веки тут же распахнулись. Глаза расширились.
Я отдёрнул руку и вскочил.
В темноте ладонь оказалась окрашена чёрным.
Страх сковал каждую мышцу в теле. Они напряглись в страхе перед худшим.
Я повернул жену на спину и увидел огромное чёрное пятно на её стороне одеяла. Я отдёрнул ткань и зарыдал, как мальчишка.
– Нееет! – взревел во всю мощь, хватая маленькое хрупкое тело.
– Нееет! Только не это! – сжимал и тряс её в своих руках.
Голова девушки лишь безвольно качалась из стороны в сторону у меня на предплечье.
Она словно превратилась в тряпичную куклу… Безвольную и безжизненную. И это убило меня.
Глаза закрыты будто в каком-то покое и умиротворении.
Это просто не могло произойти…
Это всё нереально…
Это всё дурной сон… Да! Это всего лишь страшный сон. Я сейчас проснусь, и Мила окажется жива и здорова. Её лучезарная улыбка исцелит мои раны как и прежде…
В груди что-то защемило. Болезненно и безвозвратно.
Но почему я не просыпаюсь?!
– Мила… – зарыдал с новой силой.
Глаза застилала мутная пелена горести утраты. Тем не менее её изувеченный образ отпечатался в сознании, поэтому никак не мог избежать происходящего, даже зажмурившись.
Лёгкие будто перестали работать.
Я не мог дышать, а быть может, и не хотел… Грудь вздымалась, но воздуха не хватало.
Я задыхался. Хватал воздух губами, но это никак не могло помочь мне…
Внутри всё пылало от безысходности.
Казалось, каждая клетка в моём теле умирала вместе с ней. С единственной, кто мог подобрать ключик к моему сердцу.
Конечно же, судьба не была ко мне благосклонна. Поэтому не дала мне так просто последовать вместе с ней. Из-за чего внутри всё бушевало в неприятии и сокрушении.
Почему не я? Почему не вместе со мной?! Почему я жив, а она нет?!
Ничто мне теперь не поможет…
Самое дорогое моей жизни исчезло вмиг… Будто и не существовало вовсе.
Больше никого не осталось.
Ни родителей.
Ни брата.
Ни моей дорогой Милы…
Кира
Рано или поздно наступает такой этап жизни, который называют некой “отправной точкой”, после которой всё делится на До и После. Для меня таким моментом стал телефонный звонок моей старой подруги.
На экране высветилось одно-единственное слово: “Александра”. И в этот миг стало ясно: вот оно! Это то, чего я ждала всю жизнь.
Я злорадно улыбнулась, прибирая к рукам мобильный.
Намечается что-то занятное, раз звонит ОНА…
Да, мы уже говорили, и не один раз… Но во-первых, это было давно, а во-вторых, у меня предчувствие.
– Привет, Кира. – послышался серьёзный голос бывшей компаньонки.
– Не верю своим ушам, Алекс! Я уж думала, ты позабыла обо мне. – весело защебетала, ощущая радость и трепет от того, что общаюсь со своей старой подругой.
– Как я могла?! Ты же знаешь, я не могла больше звонить так часто… Теперь я с…
– Я знаю, с кем ты. Ты правильно делала. Но почему тогда звонишь? Что-то случилось?! – я с тревогой затаила дыхание.
– Ничего не случилось… Мне просто нужно узнать о старом знакомом. И моему мужу это не понравится, если он узнает…
– Мм… О ком ты говоришь?!
– О Кае Томпсоне.
– Мм… Я помню его милую мордашку… Это не брат близнец твоего…
– Да. Это он. Узнай: где он находится, всё ли с ним в порядке. Что-то мне подсказывает, что если бы с ним что-то случилось, то он не обратился бы ко мне за помощью…
– Ладненько! – воодушевлённо воскликнула, когда пальцы быстро заплясали по клавиатуре.
На экранах всплывали всё новые и новые окна, пока я не наткнулась на странные документы окружной тюрьмы Рокдейл и постановление суда.
– Святые ёжики…
– Что там?! – обеспокоенно гаркнула в трубку Алекс.
Я неловко прочистила горло.
– Он в тюрьме.
– Что?! – оглушающе завопила девушка. – Что он там забыл?! За что?! Он агент ФБР! Какого чёрта?! Он под прикрытием?! Охотится за кем-то?!
– Не похоже…
– А что же тогда?!
– Его обвинили в убийстве собственной жены. Вся кровать была залита её кровью… Боже… Александра… Ужаснее зрелища я ещё не видела.
Перед глазами застыла последняя всплывшая фотография с места преступления. Это была девушка, лежавшая на постели. Её голова чуть повёрнута набок в сторону стены. Глаза закрыты. Руки расслабленно покоились по бокам тела. Кожа уже побледнела. Или она сама по себе такая была… Около рта синяки. Но не это меня шокировало.
От белоснежной хлопковой ночнушки мало что осталось. Только маленький, чистый от крови островок белой ткани около груди и внизу у ног. Огромное расплывшееся алое пятно на простыне рядом. Из-за чего подумала, что тело перемещали. Также одна огромная яркая красная клякса на одеяле у изножья. И одиночные, беспорядочно расположенные красные капельки повсюду.
Фотография окровавленного кухонного ножа на паркете из тёмного дерева.
– Не может быть… Это не он… Не мог быть он. Пришли мне все материалы на мою старую почту.
– Я, конечно, пришлю. Но он уже признал вину за убийство. Ему дали двадцать пять лет.
– Я сказала: пришли мне все материалы! – злобно и повелевающее рявкнула Александра. – Он не убийца! Ясно тебе?! Он никогда бы так не поступил с женщиной! Тем более с женой! – продолжала кричать подруга, внушая больше самой себе, чем мне.
Её обижала только одна мысль о том, что кто-то может считать её друга убийцей.
– Алекс, успокойся. Я говорю только о фактах и всё. Я только что сбросила на твою почту все материалы. Успокоишься – перезвони.
Я молча отклонила звонок и кинула телефон на кровать.
Ей больно. Я понимаю. Однако ей нужно побыть наедине и подумать, что делать дальше. А я не стратег. Да и подруга с меня так себе. Я никогда не знала, что сказать в трудный для человека момент. Просто потому, что в горле стоял ком, а в голове становилось совсем тихо.
