Тьма пожирала прохожих, и улицы превращались в угрюмые тоннели, по которым шастали испуганные крысы. Девушки семенили ножками, боясь подцепить подвыпившего ухажёра, охочего до женских прелестей.
– Можно с Вами прогуляться?
– Нет.
– Спасибо…
«Пожалуйста!»
Накидавшиеся господа щурились в попытке разглядеть встречных красоток. Или не красоток, главное, чтоб не мужик – да и ладно.
Задержавшиеся в офисе трудяги торопились по домам к надоевшим жёнам, заведшим любовников, хотя бы в своих фантазиях, чтобы восполнить нехватку тепла и нежности. Жёны в сотый раз набирали номера мужей, чтобы спросить: «Ну где ты там?».
Лена шла, заткнув уши плеером. На тёмных переулках ей было спокойно – никто не смотрит, никто не видит. Когда-то её не смущали взгляды посторонних, она была красивой девочкой, потом девушкой, но красивой женщиной себя не считала. Из зеркала на неё смотрела старуха. Что это? Слишком бурная молодость? Вино? Сигареты? Возможно, ей стоило лучше следить за собой? Да что теперь говорить, Лена поставила на себе крест. Тридцать пять, а ни мужа, ни детей, ни намёка на личную жизнь. Она никогда не была замужем, не беременела и до поры до времени считала это своими достоинствами. Молодая девка хоть куда без лишнего груза – мечта любого нормального парня. Но годы шли, кавалеры отваливались, надоедали и уходили в небытие. Несколько лет Лена посвятила духовным практикам и самосовершенствованию, жила на Гоа и познавала Дзен. В итоге, так и не познав ни Дзена, ни саму себя и просрав все деньги она вернулась в холодную Москву, которая с каждым годом всё больше скупилась на солнечные дни.
Утренний дождик всё ещё подмигивал хилыми лужами с асфальта. То и дело кто-то шлёпал в них и выплёвывал крепкое словечко непогоде.
Холодный ветер щекотал голую шею, и Лена куталась, боясь простудиться. Её бесформенная серая толстовка скрывала все достоинства и недостатки фигуры, потёртые джинсы были то ли модными, то ли старыми, а на голове вертихались распущенные русые волосы, то тут то там терявшие свой природный цвет. Лена постоянно думала о том, чтобы закрасить седину, но надеялась, что её никто не видит. Маленькие волоски, штук десять, может, двадцать – кто ж их считает. Но хоть и один – какая от него радость?
Поношенные кроссовки шлёпали по асфальту, отмеряя путь к метро. Вскоре вместо тёмных переулков засияли огни большого города. Вот только казалось, что встрял в подворотне какого-то Мухосранска, а тут уже сама Златоглавая.
Лена поёжилась. Неуютные фонари высвечивали все её недостатки и лица прохожих. Большинство было по-парам или целыми компаниями, а она – одна. В потухших витринах, Лена пыталась разглядеть своё отражение, чтобы понять, так ли там всё плохо, или ещё можно на что-то надеяться. Но что бы она там ни увидела, прохожие проходили мимо и не обращали на неё никакого внимания. Она судорожно бегала глазками по симпатичным паренькам, но те не торопились отвечать ей взаимностью.
Два раза в неделю она шла этим маршрутом. Два раза в неделю вела практику йоги для женщин и учила их быть красивыми, женственными и сексуальными, подтверждая постулат о том, что кто не умеет, тот учит.
Порой она глядела в зал и видела тоненьких нимф с точёными носиками и губками бантиком. И ей хотелось их уничтожить. Не оставить на земле таких куколок, отвлекающих внимание мужчин на себя. Но она учила их быть ещё привлекательнее.
– Простите…
Лена резко остановилась и вынула один наушник. Молодой парень, чуть выше её ростом, симпатичный. «Неужели?!»
– А как пройти к метро?
– Прямо и справа там увидите.
– Спасибо.
– Не за что.
И он исчез. Улыбка спала с лица, а сердце ещё долго не могло прийти в норму. Конечно, он просто хотел узнать дорогу, что же ещё? Что ещё может быть нужно такому симпатичному пареньку от такой старухи, как она? «Надо, наверно, было сказать, что я как раз туда иду…» Чтобы было ещё обиднее, когда он всё равно бы ушёл.
Досеменив до метро, Лена вытащила «Тройку» и прошла через турникет. На эскалаторе, по своему обыкновению, исподлобья разглядывала едущих навстречу людей в надежде наткнуться на что-то привлекательное. Обнаруживая красавчика или нечто отдалённо его напоминающее, она отводила взгляд в сторону, боясь быть замеченной, как пятилетняя девчонка, шебуршащая у себя под юбочкой.
На этот раз, как оно частенько бывало, не нашлось ни одной привлекательной физиономии. Маргиналы и лица неопределённой национальности, обычные парни, мужчины и девчонки. На платформе было почти пусто, несколько совершенно никчёмных мужчин и парочка девушек. Одна висла на каком-то парне, при ближайшем рассмотрении оказавшемся вполне себе ничего. Лена с грустью отметила, что все стоящие мужчины уже давно поразобраны.
Поток воздуха, вырвавшийся из тоннеля, взвил её волосы и закружил в буйной пляске, обмотав лицо и шею. Лена смахнула их с глаз и проводила взглядом машиниста, уставившегося в лобовое стекло.
Двери уныло раздвинулись, впуская усталых пассажиров. В вагоне было не многолюдно, Лена села прямо у двери и сделала музыку погромче. Как обычно исподлобья, она оглядела присутствовавших и, не найдя ничего интересного, уставилась в окно-кривое зеркало. Она смотрела не на отражение, она смотрела не в окно, она просто пялилась в незримую точку, чтобы не видеть никого из непривлекательных попутчиков. Временами Лена поглядывала на новых пассажиров, заходящих на станциях, и снова пялилась в никуда.
На очередной платформе зашла небольшая компания: парень и две девушки. Даже не так – мальчик и две девочки. Было им всем не больше восемнадцати, девятнадцать максимум. Они встали у двери, и паренёк повернулся к Лене спиной, она даже не успела разглядеть его лицо. Но было в нём что-то такое, что привлекло её внимание. Она поминутно бросала взгляды в сторону компашки. Те смеялись. Девчонки были вполне обычными, не фифы, не красотки, но и не уродины. Похожи – наверно сёстры, подумала Лена. Та, что пониже, либо не очень следила за своей кожей, либо просто страдала от «побочных эффектов» переходного возраста. Не сказать, что совсем беда, но пару прыщиков могла бы и замазать.
Паренёк что-то оживлённо вещал и в порыве страсти развернулся в профиль, и Лена замерла. Таких редко встретишь на улице или в метро, им место в высокобюджетных кинолентах или мечтах юных нимфеток. «Но он же почти ребёнок!»
Профиль был идеальным. Просто картинка. Лена не могла оторваться, но неприкрыто пялиться было слишком неприлично. Взрослая тётка уставилась на пацана – извращенка, ей-богу!
Взгляд Лены бегал по присутствовавшим в вагоне. Тем не было дела до «старой извращенки». Они рассматривали обувь соседей, читали газеты или ковырялись в носу. Один озабоченный содержанием недр своего носа господин разглядывал извлечённые сокровища, плевать хотев на всех посторонних. Мои козявки – что хочу, то и делаю!
