Мальчик закрыл рот двумя руками, чтобы не закричать. В шалаше, на старой оборванной мешковине лежал голый Дугдан. Односельчане неделю ищут его. Похоже, он мёртв, судя по фиолетовому лицу и ногам. Впалый живот и неестественно вывернутая шея подтверждали догадку. Воняло человеческими экскрементами. Мальчик старался удержать вырывающиеся наружу съеденные на завтрак боовы. Что-то не давало ему уйти, оторваться от страшного зрелища.
Над телом Дугдана взвился сизый дымок. Он то рассеивался по шалашу, то вновь собирался над телом, принимая причудливые звериные формы. Отвлекшись на дымчатого медвежонка, мальчик не сразу заметил, как конвульсивно задёргалась правая рука Дугдана, потом левая. И вот уже задёргались ноги и вздулся живот. Он надувался всё больше и больше, пока не дотронулся до острия принявшего форму ножа дыма. После еле слышного хлопка лежащее тело поднялось в воздух… кусками. Руки, ноги, уши и самая главная мужская часть закрутились странным узлом вокруг изогнувшегося туловища. Непонятно каким образом человеческий клубок удерживался на расстоянии полуметра от земли. Мальчик уже не понимал, где есть что, и больше не мог сдерживаться.
Повернувшись, он опорожнил желудок на цветущий рододендрон.
– Ну, как, ты готов повторить подобное?
За спиной неожиданно материализовался шаман.
– Вы о чём?
– Не притворяйся, ты всё видел! – нахмурился Мунхэ.
– Никогда, – прошептал мальчик.
Хохот старого шамана оглушил, хотя мальчик мог бы поклясться, что тот даже рта не открыл.
– Я вижу, отец основательно готовит тебя, – кивнул тот на болтающийся на поясе мальчика нож. – Не подведи семью! Через каких-нибудь лет восемнадцать… Но учти, ты должен прилежно тренироваться.
– Нет.
– Выбора нет.
– Не-е-ет!
Мунхэ заглушил его крик, но остановить не смог. Мальчик бежал и бежал, пока не очутился на берегу. Нет, ни за что он не подвергнет себя подобной пытке по доброй воле. И никто его не заставит. Никогда, никогда, никогда!
До самого вечера в голове проигрывался пронзительный хохот шамана
Женя зависла над бабушкиным массивным сундуком и собиралась с духом. Всё решено, знание, как известно – сила. И лучше сделать, а потом получить от бабушки люлей, чем не сделать и продолжать мучиться догадками. Вдохнув поглубже, потянула вверх стальную ручку, приподняла массивную дубовую крышку. Она почему-то была уверена, что сундук из дуба, поэтому такой тяжёлый. Возможно, бабушка думает, чем тяжелее сундук, тем надежнее скрыта страшная тайна. Потому что, если тайна ерундовая, какой смысл прятать её так тщательно? А сегодня бабушка ушла и забыла ключ на столе. Женя сейчас откроет на минуточку, вытащит заветный конвертик, быстренько прочитает и сложит обратно, как было. Может, лучше вытащить содержимое, а пустой конверт просто запихать на прежнее место? Она после прочитает бумаги, спокойненько, когда никто не потревожит, и вернёт на прежнее место. Замечательный план!
А вдруг бабушка никогда больше не оставит ключ без присмотра? И когда придёт время вложить в конверт новую бумажку, обнаружит его пустым.
Смачно чихнув от поднятой пыли, Женя потянулась за злополучным конвертом. Странно, на ощупь он не такой уж и толстый. Но она же собственными глазами видела, как бабушка раз в неделю, а то и чаще, что-то пишет за столом на белом листочке, а потом открывает сундук и складывает его в большой конверт. Через замочную скважину Жене казалось, что конверт большой-пребольшой, иначе бы в него не влезли столько листочков. Сейчас выяснилось, там одна единственная бумажка.
В первый раз заметив, как бабушка прячет написанное, подошла и прямо спросила. Бабушка Тома погладила её по голове и ответила, что записывала рецепт нового салата. Женя больше не спрашивала, но не поверила. Потому что нормальный человек не станет прятать листочек с кулинарным рецептом под мощным замком.
Пока крутила в руках тощий конверт, в замке медленно начал проворачиваться ключ. Если она сейчас не уберётся отсюда, бабушка застанет её с поличным, и тогда не миновать беды. В этом Женя уверена. Но не убьёт же бабушка её за кражу бумажки? Вот если бы она украла деньги, тогда…Деньги, кстати, бабушка хранит как раз в шкатулке на комоде у всех на виду, подходи и бери. Правда, у Жени и в мыслях никогда не было взять хоть рубль. В детстве она могла попросить, но никогда не брала сама. Конечно, самое время ударяться в детские воспоминания! Она схватила конверт и засунула его в карман безразмерного банного халата. После закрыла сундук, ключ вернула обратно на стол. Остаётся только надеяться, что бабушка не помнит, как он лежал, потому что Женя этого точно не помнит.
Она вышла в прихожую и помогла бабушке отнести сумки на кухню. Пусть и совсем лёгкие: в одном батон и четыре сахарные булочки, в другом – пакет с орехами.
– Ух, ты! Бабуля, ты же не ешь орехи, говоришь, не по твоим зубам.
– А ты мне пожуёшь, и зубы останутся целы.
Больше ничего не придумала! Женю распирало от злости, но она промолчала. Сейчас она готова на что угодно, лишь бы бабушка не заметила пропажу.
– Почему ты не на работе?
Потому что мне следовало провернуть операцию по раскрытию твой тайны. Про работу она совершенно забыла. А бабушка тем временем вошла в свою комнату, чтобы снять уличный костюм.
– Как ты посмела залезть в мой сундук?!
Гулко заколотилось сердце, и… Женя проснулась.
Усевшись на кровати, запустила пальцы в волосы, за последний год их на ощупь стало вдвое меньше. Да и парикмахер подтверждает опасения. Ни эсвицин, ни никотиновая кислота не справляются с проблемой. Стрижется она всё короче, чаще носит спортивные костюмы и чувствует, как в бездну утекает женская энергия. Работа-дом, в котором не радуют даже с любовью оформленные весной клумбы. Порой возникает желание напиться и забыться, но вытаскивая из шкафа бокал, она вспоминает опустившуюся за год после смерти бабушки мать и ставит его обратно. Как ни позвонит, по голосу слышит, что та уже приняла. Может, конечно, это не мать пьёт часто, а она звонит редко. Звонила, как находились силы для общения. Ей и самой давно уже требовалась поддержка, только где же её взять?
Однажды её даже занесло к психологу. Но его рекомендации в душе не откликнулись, решила справляться сама. Венер давно уже махнул на неё рукой, чаще сбегая в походы. Отношения у них не то, чтобы совсем испортились, просто сошли на нет.
Женя понимала, с этим срочно надо что-то делать, но что? Где найти в себе силы жить дальше, за что зацепиться? И не то чтобы уход бабушки год назад расстроил её до потери жизненного смысла. Она и сама толком не могла объяснить, на каком этапе произошёл сбой. Такого страха, как у окружающих, бабушка Тома у неё не вызывала. Возможно, потому что слишком много возилась с ней в детстве. Но вот эта её манера вечно употреблять обидное слово «приблуда» задевала особенно сильно. Мать родила Женю в двадцать неизвестно от кого. Из-за этого ей пришлось бросить институт в конце третьего курса, к учёбе она так потом никогда и не вернулась. Как будто Женя в том виновата, она не просила её рожать!
