Она вошла такая легкая, манящая, пахнущая свежестью, словно только что из душа, с запахом обычного мыла для рук. Так, как он любил, чтобы пахли женщины. Без единого намека на парфюм и косметику. Вошла несмело, тихо постучавшись в дверь. Остановилась возле его стола, замерев, словно боясь отвлечь от дел. Такая послушная…
По своему обыкновению он сначала бросил взгляд на тело – легкое платье, светлое, скромной бежевой расцветки, до колена, едва обрисовывало округлые бедра. Он поднял взгляд выше. И в скромном вырезе отметил упругую грудь в простом, без пуш-апа бюстгальтере, из которого призывно торчали округлые соски. Слишком тонкая ткань платья. Слишком жарко на улице. Видно даже соски – но так, если очень хорошо приглядеться. А он это умел – приглядываться и отмечать детали. Деталь показалась ему слегка надуманной, специально выставленной напоказ, но стоило взгляду подняться выше, как он увидел ее глаза – круглые, темные, со взглядом преданной собаки…
В памяти всколыхнулись воспоминания, заставив сердце биться учащенно, даже больно. Любимый Рекс, подобранный на улице пес, всегда смотрел на него именно так – преданно.
Нет, она не предана ему, эта девушка его совсем не знает, просто у нее такие глаза…
Нашел…
Обзор посетительницы занял пару секунд, но он уже составил свое мнение и почуял призыв. Не упустить. Только не ее!
– Что вы хотели? – голос прозвучал без эмоций профессионально, хотя внутри все клокотало от радости.
– Простите, – он не смог снова заняться документами, на тонкий, почти детский голос невольно поднял взгляд. – Я принесла заявление…
– Слушаю, – бросил он сухо. Тихо, почти воровато выпустив из ноздрей горячую струю воздуха.
– Это от жильцов.
Рука с тонким запястьем мелькнула у стола, положив где-то с краю исписанный синим листок.
– Девушка, – он решился отложить ручку, так помогающую ему сосредоточиться, – о каком заявлении идет речь?
– Понимаете, – начала она, мило краснея, – это жалоба на соседа нашего дома…
– Понятно, – твердо ответил он, взял бумагу, сделал вид, что читает, а сам пытался все это время уловить ее запах, когда включенный вентилятор, поворачиваясь, доносил до него сводящий с ума аромат. – Давайте проясним.
– Давайте, – несмело отозвалась она.
…давайте…
Это простое слово решило все. Тело взбунтовалось, отозвалось набухшим членом и вспотевшими враз ладонями. План созрел мгновенно. Упускать ее нельзя. Она нужна немедленно. Прямо сейчас…
– Вот здесь, – он встал, потряс заявлением, выходя из-за стола, привлекая ее внимание, уводя взгляд от набухшей ширинки, – вы пишите, что жилец громко включает музыку по ночам.
– Да, – она, не обращая внимания на бумагу, смотрела «этим» взглядом, словно соприкасаясь со всем его телом. – И заливает. Постоянно. Кричит, ругается на всех.
Вздохнула, хлопнула густыми, неприлично длинными ресницами, и ему показалось, что он почувствовал ветерок от этого завораживающего взмаха.
– Девушка, – он подошел ближе, шмыгнул носом, изображая насморк, а сам на мгновение замер, наслаждаясь ее запахом, – я вас понял. Слегка склонил голову, чтобы лучше рассмотреть, и только теперь заметил тонкие серебряные пряди в волосах, скрученных небрежным узлом. Это показалось странным – на вид жертве было около тридцати. Хотя, какая разница. Это была Она. И тянуть с новым приобретением не было сил.
– Прости, – выдохнул он, отбрасывая заявление. Резким движением руки закрыл ей рот, прижимая другую к затылку, фиксируя голову. Никогда и никому не говорил «прости», а тут сорвалось… Грубая ладонь задрожала, когда он почувствовал ее губы – мягкие и влажные. Жертва не успела издать даже звука, неумело сопротивляясь, снова свела с ума своими глазами – роскошным взмахом ресниц и взглядом испуганной, но преданной собаки.
Он легко повернул ее к себе спиной и потащил к столу, где на полу лежала рабочая сумка. Там, под видом уколов инсулина, хранилось сильное снотворное. Жертва начала неожиданно резко брыкаться, показывая несоизмеримую с хрупким телом силу, непроизвольно дотрагиваясь до его паха, распаляя и без того едва сдерживаемое желание. Но он был сильнее. И опытнее. Повалил на пол, не давая возможности крикнуть, зажимая рукой и рот, и нос. Вскоре с ужасом понял, что жертва уже не сопротивляется, а бьется в конвульсиях, задыхаясь. Пришлось ее перевернуть, зафиксировать руки надо головой и сделать то, что он никогда и ни с кем не делал – прижаться губами к губам, чтобы освободить свою руку и дать ее возможность вздохнуть хотя бы носом.
Она с шумом втянула воздух, дернула головой, но он уже успел достать шприц. На миг замер, наслаждаясь непривычным ощущением – первым в своей жизни сладким поцелуем, а потом, поцеловав в засос, воткнул тонкую иглу в плечо. Жертва взвизгнула, выгнулась дугой, пытаясь отбиться, а он все продолжал целовать, наслаждаясь вкусом и ощущениями. Вкусом… она пила недавно кофе. Он обожал кофе.
Вскоре сопротивление начало ослабевать, отчаянные рывки становились все слабее, и это приносило долгожданное удовлетворение, – на миг показалось, что жертва расслабилась, поддалась, принимая его таким, какой он есть.
И уже совсем потеряв способность сопротивляться, тихо застонала, словно признавая его власть.
Он слегка отстранился, чтобы удостовериться – спит, и невольно залюбовался припухшими от его поцелуев губами, растрепанной прическе, капельками слезинок на щеках. Рука скользнула по едва вздымающейся груди и самопроизвольно опустилась ниже, между ее ног. Ладонь задела его набухший член, и он не сдержался, приподнялся, привычным движением расстегнув ремень, сжал свою плоть и начал ритмично двигать рукой, доводя себя до экстаза, не сводя глаз с ярких припухших губ.
Оргазм пришел почти сразу, но почему-то от приятных мгновений стало только хуже – собственные действия вызвали волну отвращения. Ну не здесь же, не так. Не с ней…
Он поднялся, достал из своей сумки влажные салфетки, с омерзением вытер руки. Постарался собрать сперму с трусов, потом завернул все в валявшуюся в мусорной корзине бумагу и спрятал обратно в сумку. Вытер руки еще раз, потом еще, и снова в свою сумку. Осторожно, непривычно для себя бережно поднял безвольное тело, пристроил поудобнее на руках, зажал в ладони ее тонкий клатч, потерянный в борьбе и, глубоко вздохнув, ринулся из кабинета.
Быстро вышел через черный ход, с облегчением не увидев ни одного сотрудника возле открытых дверей.
На ходу разблокировал машину, изображая суетливость, посадил жертву на переднее сидение, сел за руль и резко дал по газам.
Уже отъехав на достаточное расстояние, сбавил скорость, прокручивая в голове последствия своего безумного поступка. Никогда еще он не похищал жертву прямо на рабочем месте. Обычно он долго и тщательно готовился, выслеживал, поджидал, а тут…
