1. Глава 1
Глава 1
И эти губы, и глаза зелёные...
(Д. Сэлинджер)
Наше время
По вторникам с самого утра и до десяти ноль-ноль весь головной офис погружался в состояние, похожее на предштормовое затишье. Коридоры пустели, в курилке и кофе-баре – ни души, все сидели по своим кабинетам, молились, пили корвалол и готовились к неизбежному – к локальному мини-апокалипсису, который так или иначе затрагивал всех и каждого от первого зама до уборщицы.
Ну а в десять начинался, собственно, сам шторм, эпицентр которого приходился на переговорную. Там, в просторном зале, напоминавшем стеклянный куб, каждую неделю Ремир Долматов проводил планёрки, а по сути – устраивал своим замам и руководителям отделов эпические разносы. Те потом, мало-мальски отдышавшись, отыгрывались на своих подчинённых. Поэтому в офисе все без исключения крепко не любили вторники.
Руководители же переговорную называли не иначе как пыточная. И хуже пыточной было лишь одно место – кабинет самого Долматова. Ибо на планёрках боялись и страдали все вместе, коллективно, а это всё же не так страшно, как оказаться с ним, разгневанным, наедине. К счастью, к себе на ковёр он вызывал не так уж часто. Народу и вторников вполне хватало, чтобы держаться в тонусе и не халтурить. Мало-мальски расслаблялись лишь тогда, когда Ремир отчаливал в командировки или вдруг срывался в короткий отпуск. Такие дни для всех в конторе становились самыми сладкими праздниками. Жаль, редкими.
***
Этот вторник ещё и начался недобро – Ремир задерживался. Алина, его секретарша, сообщила, что босс стоит в пробке и осторожно, полушёпотом поделилась: «По голосу очень злой».
Все присутствующие обречённо переглянулись. Виктор Романович, административный директор, промокнул лоб платком. И так-то само по себе крайне нервировало сидеть в этом коробе из стекла и хрома под мириадами точечных светильников, словно ты – часть, крохотная деталька какой-то идиотской инсталляции. А ждать лишнюю минуту, две, десять, когда начнётся четвертование… Это сводило с ума.
Влад Стоянов – коммерческий директор – нервно теребил обручальное кольцо и метал гневные взоры то в Касымова, начальника маркетинговой службы, то в Оксану Штейн, главу продажников. Остальные и вовсе тряслись. Только технический, Максим Астафьев, со спокойной сосредоточенностью листал какие-то свои бумаги. А чего ему бояться? Он – единственный, кого босс никогда не прижучивал.
У Стоянова завибрировал сотовый. «Идёт!», – предупредила Алина. И напряжение в переговорной моментально достигло апогея. Даже точечные светильники над головами, казалось, стали гореть ярче.
Стеклянные двери распахнулись, и на пороге возник он, как всегда грозный до сердечных колик и до внутреннего трепета великолепный. Наследный принц в костюме от Brioni, брамин мира телекоммуникаций, бескомпромиссный деспот, зачем-то наделённый манящей и жгучей ориентальной красотой.
Смоляные волосы размётаны, но в этой кажущейся небрежности явно чувствовалась рука дорогого стилиста. Тёмные, как расплавленный горький шоколад, глаза горели демоническим огнём. Так, наверняка, взирал на войско персидских сатрапов Александр Македонский, прежде чем блестяще и стремительно разгромить их. Давний шрам на скуле босса и чёрные брови вразлёт лишь усугубляли картину.
Все собравшиеся вмиг замерли и на несколько секунд перестали дышать. Кроме Астафьева. Тот, взглянув на Ремира, улыбнулся краешком губ.
Уверенной и неспешной поступью хищника босс прошествовал к своему креслу во главе длинного стола, обдав присутствующих облаком изысканного парфюма.
Долматов требовал от персонала строжайшего соблюдения дресс-кода. Никаких джинсов, футболок, толстовок, свитерков. Никаких пёстрых расцветок и лишних оголений. Даже сорокоградусная жара – не повод заявляться на работу с голыми плечами и без капроновых колготок или же без пиджаков и галстуков. При этом сам он почти никогда не носил галстуки и даже верхние пуговицы рубашек, непременно белых, расстёгивал. А иной раз, вот как сегодня, и пиджак снимал. Тонкая полупрозрачная ткань рубашки обтягивала широкие плечи, крепкие литые мускулы, стройный торс, заставляя женскую половину метаться между чувствами и инстинктами.
Первым отчитывался Виктор Романович, административный. Его Долматов частенько щадил, всё-таки у того возраст. Но на этот раз и ему досталось. Виктор Романович разволновался и запутался в цифрах.
– Что за лепет? – рявкнул Ремир. – Какого чёрта у нас на балансе до сих пор числится эта развалюха в Могоче? Я велел продать! Или на худой конец передать муниципалитету. Почему не сделано?! Слушаю!
Виктор Романович шёл красными пятнами и заикался, но ему не сочувствовали, потому что он сейчас оттерпит, а потом каждому придётся вот так же.
На десерт Ремир оставлял обыкновенно продажников и маркетинг. Тем более там было где разгуляться.
– Ваши пос-материалы – отстой! – припечатывал он Касымова. – В следующий понедельник предоставить новые макеты. И если опять будет такая же туфта, уволю за профнепригодность.
Касымов удручённо молчал, понимая, что после планёрки будет ещё второй раунд от Влада Стоянова. Правда, после Ремира это так, щекотка…
– Теперь ты, Штейн! – обратился он к начальнице отдела продаж. – Ну, давай пройдёмся по основным пунктам.
– Мы заключили… - дрожащим голосом начала Оксана Штейн, подглянув в ежедневник.
– Меня твои записки не интересуют. Меня интересуют только факты. А факты таковы: за минувший месяц у двух наших ключевых клиентов наблюдается существенный спад трафика. Это значит что?
– Что им, наверное, какой-то другой оператор предложил попробовать свои услуги…
– Именно! – щёлкнул пальцами Ремир. – Сообразил-таки, Стоянов? А до этого о чём думал? Куда смотрел? В танчики рубился на рабочем месте? Штейн! Касымов! Два самых главных клиента уходят из-под носа! А вы умудрились это прошляпить! Вы хоть знаете к кому? Знаете, какие там тарифы? Какие условия они предложили? Нет? А что вы сделали, чтобы не дать клиентам уйти? Ничего? Тогда зачем вы вообще мне нужны?! Немедленно выяснить и завтра утром предоставить полную картину. Иначе я не понимаю, за что вы тут все получаете зарплату.
Ремир разошёлся.
– А ты, Штейн, объясни, почему дебиторская задолженность не снизилась, а даже наоборот приросла на три процента?
– Ремир Ильдарович, у нас не хватает людей в отделе, – отчаянно выпалила она. – Мы разрываемся! Иванова в декрете, Тишанина уволилась, Долгова ногу сломала, второй месяц на больничном. Мы реально просто разрываемся!
Ремир неожиданно прервал свою отповедь и, выгнув вопросительно бровь, повернулся к кадровичке Супруновой, дородной тётке с отёчным лицом.
