В этот прохладный июньский вечер трактир «Акулий череп» был полон посетителей. Однако, Аника пришла сюда до того, как в заведение повалили рыбаки и докеры, и заняла столик, украшенный декоративной резьбой на красном сандаловом дереве, и отгороженный от остальных шторкой из вьющегося хмеля. В последнее время, из-за участившихся нападений глубоководных монстров на судна, работы у всех жителей Грингарда, заметно поубавилось, и люди всё чаще проводили свободные вечера за кружкой горячительного и на лавочках набережной.
Трактир был полон звоном посуды, гулом голосов и запахами жаренной рисовой лапши и морепродуктами, отчего в зале царил какой-то вязкий, почти ощутимый сумрак. Девушка, подперев руки ладонями, с тоской смотрела в круглое окно с дымчатым стеклом, рассматривала цветущие лианы, расползшиеся по потолку и стенам, черепа мутировавших в радиоактивных зонах океана рыб и картины, с изображение парусных кораблей.
За соседним столиком отчаянно спорили два парня, и она стала невольной слушательницей их разговора. Один – слегка полноватый, его звали Дориан, с загоревшим лицом и облезшей кожей на ушах, одетый в белые штаны и белую рубаху навыпуск, подпоясанную ремнём, походил на крестьянина, но не из тех, что работают в поле, а которые постоянно изобретают новые технологии и схемы, как повысить урожайность в следующем году.
Из их разговора Аника поняла, что Дориан работает в Морском саду «Frutti di maro», что в переводе с древнего, уже давно как мёртвого языка, значит «Дары моря», где выращивались устрицы, морские гребешки, лангусты, омары и съедобные водоросли. Биоинженер обгладывал рёбрышки морского зайца и небрежно бросал их на стол, а второй заказал на закуску маринованные яйца. Парня в джинсовой жилетке и чёрной рубахе, сплошь покрытого татуировками он называл Арни. На краю стола лежала его помятая, испачканная чем-то чёрным, похожим на сажу, кроличья шляпа, с высокой округлой тульёй, вогнутой сверху и с широкими подогнутыми вверх по бокам большими полями.
Слушая их разговор, Аника хлебала посеребренной ложкой остатки остывшего бульона, сваренного из нескольких видов морской рыбы, таких как морской скорпион, солнечник, морской петух и приправленного помидорами, луком, фенхелем, шафраном и апельсиновой цедрой, во всяком случае, так было заявлено в меню. На деле же это блюдо больше смахивало на обычную уху. Может, фенхель закончился на кухне или шафран или повар просто забыл их добавить.
Арни не скрывал своего негодования по поводу обстановки, сложившейся в порту, а его друг больше молчал, слушал и переспрашивал из вежливости, чтобы поддержать диалог. Однако, руки у него при этом слегка дрожали, и выглядел он каким-то напряжённым, овсё оглядывался подозрительно по сторонам. Ещё Аника заказала кофе, сваренное в камине на горячем песке. В отличии от ухи, кофе оказался вполне приличным.
Из глубины зала доносились глухие удары дротиков. Большая шумная компания подростков взялась играть в дартс. К ним присоединились ещё две девушки, которые звонко смеялись над язвительными шуточками новых знакомых. Неожиданно за живой изгородью раздался глухой удар деревянной кружки о столешницу. Часть пены выплеснулась через край, забрызгав кроличью шляпу Арни.
– Земля обливается кровью! Кровью искупления, – прорычал он, – ничего изменить уже нельзя! Кровь будет идти до тех пор, пока тело не иссохнет вовсе, пока не станет бесчувственной машиной, готовой убивать, убивать, но не тело, а дух в нас, дух противостояния!
– Ну, это ты преувеличиваешь, – скептически отмахнувшись рукой, ответил Дориан, – ведь мы всё ещё живы, мы победили их уже дважды….
– Ты знаешь, что такое – машина? Машина – это предел человеческих качеств, предел воли, предел терпимости, пределы разума. Ты думаешь, что мы победили в этой войне? Нет! Война никогда не прекращалась. Нам не победить в ней. Машины не знают усталость, сомнений, их ничто не остановит. Они лишь выжидают, собирают данные, ждут удобного момента, а наш король слеп или не хочет ничего замечать.
– Ну, может ты и прав, – протянул Дориан, – только вот – где доказательства? Предоставь улики, проведи своё расследование, донеси до людей.
– Думаешь, я не пытался? У нашего отдела – уйма доказательств, но никто не хочет нас слушать. Да и все данные засекречены. Я просто не имею права. Ты видел портрет той девочки в ночной рубашке, у входа на доске объявлений?
– Конечно, его невозможно не заметить. Все итак прекрасно знают, что люди пропадают и знают почему.
– Так вот, эта черноглазая девочка уже давным-давно умерла. Я навёл справки, порылся в архивах, опросил её дальних родственников. Она умерла больше ста лет назад.
– Я не понимаю. Кто же тогда развешивает эти объявление и зачем?
– Они сами и развешивают. А знаешь зачем? Это – всего лишь наживка. Они только внешне похожи на обычных людей. У них очень бледная кожа, и говорят они совсем не детскими голосами.
– Что значит не детскими?
– Достаточно уверенно, холодно, монотонно…. Представь, что ты встретишь эту девочку где-нибудь в тёмной подворотне. Что ты будешь делать?
– Ну, наверное, пойду за ней и попытаюсь помочь….
– Вот именно. А дальше тебя ждёт незавидная участь. Ты станешь таким же, как и она. Машины будут проводить над тобой эксперименты.
– Ну, это – всё твои фантазии. Где доказательства? Ещё не нашли ни одно без вести пропавшего ребёнка.
– Нет. Я видел эту Люси пару дней назад из окна своего дома. Я услышал стук в окно, подошёл ближе и увидел за окном двух детей возрастом лет двенадцати, и одним из них была эта девочка, портрет которой сегодня повесили на доске объявлений. На нём даже не указано куда обратиться, если найдёшь пропавшего человека.
– В самом деле. Я об этом не думал. И что они хотели от тебя? Что ты сделал?
– Не знаю. Я до смерти испугался тогда. Мальчик просил впустить их, а девочка просто смотрела на меня своими бездонными угольно-чёрными глазами. В них не было зрачков и радужной оболочки. Только чёрные глазные яблоки.
– Жуть какая. Я бы тоже, наверное, испугался.
– Мальчик что-то говорил. По движениям его губ, я понял, что он просил попить воды. Я поднялся на второй этаж, чтобы из окна проследить, куда они пойдут, а их уже не было на улице.
– Нужно сообщить об этом в полицию или хотя бы срывать эти объявления. Ими же весь город обклеен. Столько разговоров. Скоро начнётся настоящая паника. Люди уже уезжают из столицы на соседние, менее населённые острова.
– Бесполезно. Я уже обращался. Они не занимаются делами столетней давности. Не понятно, каким образом, им удаётся незаметно расклеить столько липовых, провокационных объявлений.
