Генри Миллер - Мудрость сердца (сборник)

Мудрость сердца (сборник)
Название: Мудрость сердца (сборник)
Автор:
Жанры: Литература 20 века | Зарубежная классика
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2015
О чем книга "Мудрость сердца (сборник)"

Виднейший представитель экспериментального направления в американской прозе XX века, дерзкий новатор, чьи лучшие произведения долгое время находились под запретом на его родине, Генри Миллер прославился не только исповедально-автобиографическими романами, но и мемуарно-публицистическими очерками, в которых продолжает рассказывать о множестве своих друзей и знакомых, без которых невозможно представить современное искусство и литературу. Вашему вниманию предлагается один из сборников его рассказов и эссеистики, «Мудрость сердца», переведенный на русский язык впервые. Также в книгу входит представленная в новой редакции полемическая повесть «Мир секса», в которой Миллер доказывает, что противоречие между его «скандальными» и «философскими» произведениями лишь кажущееся…

Бесплатно читать онлайн Мудрость сердца (сборник)


© Б. Ерхов, перевод, 2015

© А. Зверев (наследники), перевод, 2015

© Н. Казакова, перевод, 2015

© Е. Калявина, перевод, 2015

© В. Минушин, перевод, 2015

© Н. Пальцев, перевод, 2015

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2015

Издательство АЗБУКА®

* * *

Мир секса

Перевод Н. Казаковой

Предисловие

Первоначальная версия этой книги была частным образом издана человеком, давно перебравшимся в мир иной. Я не знаю ни тиража, ни количества проданных экземпляров. Книгой торговали из-под прилавка, и никто не вел никакого учета. Во всяком случае, я не имею об этом ни малейшего представления.

После смерти издателя тираж не возобновлялся. А так как английские и американские издатели явно не спешили с перепечаткой, я решил выпустить ее во Франции, где все мои запрещенные сочинения издавались и издаются по сей день.

Однако, прежде чем довериться почте, мне вздумалось перечитать, что же я насочинял столько лет назад[1]. Это было чудовищной ошибкой. Я взялся за переделку с дьявольским воодушевлением, и в результате получилась вещь, имеющая мало общего с оригиналом.

Пока я работал, мне пришло в голову, что читатель может заинтересоваться, как протекает творческий процесс, и тогда можно будет положить перед глазами оба варианта, дабы иметь возможность их сличить.

Не удовлетворившись полученным результатом, я переписал заодно и исправленную версию. То, что вы сейчас видите, есть следствие всех, а не только приведенных здесь, переделок. Усилий было затрачено много, зато работа над ошибками оказалась куда интересней, чем создание оригинала.

Главная цель, которую я преследовал, взявшись за это предприятие, заключалась не в изменении сути, а в предельной шлифовке собственных мыслей. Надеюсь, мне это удалось.

Генри Миллер
* * *

Большинство моих читателей делится на две группы: в одной – те, кого от избытка секса в книге будто бы коробит, в другой – те, кто только рад, что данный элемент играет центральную роль. К первой группе относятся все те, кто считает мои эссе и статьи не только достойными похвалы, но и как нельзя лучше соответствующими их собственному вкусу; вместе с тем они изумляются, как из-под пера одного и того же человека могут выходить столь непохожие друг на друга произведения. Ко второй группе относятся те, кого раздражает моя, по их выражению, «серьезная сторона» и кто, соответственно, находит удовольствие в навешивании ярлыков, объявляя любые признаки серьезности пустой болтовней и мистицизмом. Лишь горстка людей, обладающих даром проницания, способны узреть одно целое в двух столь несхожих ипостасях человека, приложившего бездну усилий, чтобы не утаить ни единой частички своей личности в этой работе.

Однако я был приятно удивлен, обнаружив, что даже те, кто воспринимает в штыки мою писанину, после первой же встречи перестают отождествлять меня с нею и переносить на меня ту неприязнь, что предназначена ей. Постоянное и непосредственное общение с аудиторией легко рассеивает многие антипатии. Я уверовал в силу слова – слова искреннего и максимально точно передающего суть. Эта сила стирает грань между писателем и человеком, между тем, что я есть на самом деле, и тем, что я делаю или говорю. А это, по моему робкому разумению, и есть высшая цель Автора. Та же цель – объединение сущностей – лежит и в основе религии. Похоже, узы, связывающие меня с Господом, оказались крепче, нежели я предполагал.

Когда при мне начинают противопоставлять сексуальное и религиозное, я возражаю, что любая грань жизни – сколь угодно вынужденная, сколь угодно спорная – имеет обратную сторону, и так будет всегда, сообразно нашему взрослению и развивающемуся пониманию. Попытки ярых моралистов исключить «отталкивающие», низменные стороны бытия не только абсурдны, но и тщетны. Кто-нибудь, возможно, и преуспеет, подавляя в себе «греховные» мысли и желания, порывы и стремления, но тем сделает шаг навстречу разрушению. (Быть святым или быть преступником – это и не выбор вовсе.) Воплотить свои желания и таким образом чуть изменить их природу – цель любого эволюционирующего существа. Но желание первостепенно и неискоренимо даже тогда, когда, как говорят последователи Будды, оно превращается в свою противоположность. Чтобы освободиться от желания, необходимо иметь желание освободиться.

Тема эта интересовала меня издавна. Всю жизнь я оказывался жертвой своих безудержных страстей. Пережив длительный период творческой активности, я пуще обычного озадачился вопросом: почему размышления на эту тему всегда заводят людей в такую непролазную трясину?

В 1935 году приятель-оккультист всучил мне бальзаковскую «Серафиту». Эта книга перевернула мои представления о Мысли как предмете исследования. Это была не просто книга, это был Опыт, воплощенный в Слове. Проглотив «Серафиту», я взялся за другое незаурядное произведение Бальзака – «Луи Ламбер», а потом увлекся историей жизни писателя. Мои старания вылились в трактат «Бальзак и его двойник»[2]. Мучившим меня противоречиям пришел конец.

Мало кто знает, что Бальзаку не давала покоя тема ангела в человеке. На этом я хочу остановиться поподробней, потому что тот же самый вопрос, в несколько измененном виде, был и моей навязчивой идеей. Я убежден, что о любой творческой личности можно сказать то же самое. Признавая это или нет, но любой художник одержим стремлением переделать мир, дабы обрести утраченное человеком Целомудрие. Он знает, что целомудрие можно обрести заново, лишь став свободным. Свобода в данном случае означает смерть Механизма.

В одном из своих эссе Лоуренс заметил, что существуют два основных образа жизни – религиозный и сексуальный. Он провозгласил превосходство первого, тем самым принизив значение второго. Я же всегда полагал, что существует лишь один путь – путь Правды, ведущий не к спасению, но к просветлению. Как бы ни разнились цивилизации, как бы ни менялись законы, обычаи, верования и идолы, но в биографиях выдающихся духовных лидеров я наблюдаю странное сходство, которое может послужить наглядным примером правдивости и цельности, понятным даже младенцу.

Только не говорите, что такие мысли не очень-то вяжутся с образом автора «Тропика Рака». Еще как вяжутся! Хоть я и не скупился в романе на секс-моменты, однако первостепенный интерес для меня представляло не совокупление как таковое и не религия, а вопрос самоосвобождения. В «Тропике Козерога» так называемое непристойное использовалось гораздо продуманней и тоньше – возможно, из-за обостренной чувствительности к изнуряющим требованиям печатного слова как выразительного средства. Интерлюдия под названием «Страна Ебландия» явилась кульминационной точкой слияния символа, мифа и метафоры. Использовав ее в роли громоотвода, я убил двух зайцев (цирковой клоун ведь не только разряжает напряжение, но и готовит зрителя к еще большему напряжению). Работая над «Тропиком…»


С этой книгой читают
Генри Миллер – виднейший представитель экспериментального направления в американской прозе XX века, дерзкий новатор, чьи лучшие произведения долгое время находились под запретом на его родине, мастер исповедально-автобиографического жанра. Скандальную славу принесла ему «Парижская трилогия» – «Тропик Рака», «Черная весна», «Тропик Козерога»; эти романы шли к массовому признанию десятилетиями, преодолевая судебные запреты и цензурные рогатки. «Это
Генри Миллер – виднейший представитель экспериментального направления в американской прозе XX века, дерзкий новатор, чьи лучшие произведения долгое время находились под запретом на его родине, мастер исповедально-автобиографического романа. Повесть «Дьявол в раю» (представленная в новой редакции) – это своего рода притча о несостоявшемся спасении, о том, что всякое благодеяние непременно наказывается, о безуспешности диалога двух фатализмов: стар
Генри Миллер – виднейший представитель экспериментального направления в американской прозе XX века, дерзкий новатор, чьи лучшие произведения долгое время находились под запретом на его родине, мастер исповедально-автобиографического жанра. Скандальную славу принесла ему «Парижская трилогия» – «Тропик Рака», «Черная весна», «Тропик Козерога»; эти книги шли к широкому читателю десятилетиями, преодолевая судебные запреты и цензурные рогатки. Следующ
Генри Миллер – виднейший представитель экспериментального направления в американской прозе XX века, дерзкий новатор, чьи лучшие произведения долгое время находились под запретом на его родине, мастер исповедально-автобиографического жанра. Скандальную славу принесла ему трилогия, составленная романами «Тропик Рака», «Черная весна» и «Тропик Козерога»: именно эти книги шли к широкому читателю десятилетиями, преодолевая судебные запреты и цензурные
В романе «Зло под солнцем» Эркюлю Пуаро предстоит побывать на респектабельном курорте. Однако покой великому сыщику только снится: даже на отдыхе ему придется заняться привычным делом – расследовать убийство. На первый взгляд картина ясна – виной всему любовный треугольник. Но треугольник может оказаться и четырех- и пятиугольником, а вполне вероятно, и куда более сложной геометрической фигурой.
«Изба в густом майском лесу, перед ней поляна, среди поляны раскидистая яблоня, лесовка, вся белая и кудрявая от цвета. Солнце уже село за лесом, но еще долго будет светло. Все свежо, молодо, всего преизбыток – зелени, цветов, трав, соловьев, горлинок, кукушек. И сладко, лесом, цветами, травами, пахнет легкий холодок зари. За теми чащами, над которыми светлая пустота весеннего заката и которые спускаются в лесные овраги, розовеющим зеркалом сквоз
«Нет, господин, не всяк бога славит, а бог себя явит. А когда и за что – одному ему известно. Сколько именитых икон и соборов, сколько мощей по нашей местности! А вот было же так: заболела смертной болезнью дочка одного нашего купца, девочка, и, господи, царица небесная, чего только этот купец для своего чада не делал!..»
«Утром разговор за гумном с Мишкой.Приехал с фронта на побывку.Молодой малый, почти мальчишка, но удивительная русская черта: говорит всегда и обо всем совершенно безнадежно, не верит ни во что решительно…»
Это первая рецензия Белинского из серии его выступлений, специально посвященных Н. Полевому. Отношение к Полевому, журналисту, историку и писателю, издателю незадолго перед тем закрытого журнала «Московский телеграф» (1825–1834), показательно для позиции молодого Белинского. Белинский еще в «Литературных мечтаниях», вопреки традиционному отношению «Телескопа» и «Молвы» к Полевому, воздал должное издателю «Московского телеграфа». В данной же рецен
«…И в самом деле, что может быть любопытнее этих записок: это история, это роман, это драма, это все, что вам угодно. Что может быть важнее их? Десять, двадцать человек пишут об одних и тех же событиях, и каждый из них имеет своего конька, свою ахиллесовскую пятку, свой взгляд на вещи, свою манеру в изложении, словом, свои дурные и хорошие стороны: сличайте, сравнивайте, поверяйте, сводите на очную ставку – сколько материялов для результатов, рез
Найти себе жену, чтобы получить вожделенный пост?! Какой вздор! Только не для Ивара сир Лира, прозванного Черным Вдовцом. Похоронив очередную невесту, он решает… купить себе жену. Критерии не важны, главное, чтобы дожила до свадьбы.По иронии судьбы на другом конце королевства Августе Дзирт как раз очень нужны деньги. Ради них она готова не только связать свою жизнь с Иваром, но и пойти гораздо дальше…
Выехав в конце 1920 года из меньшевистской Грузии во Францию, русский писатель Илья Зданевич оказался в Константинополе, где прожил почти 12 месяцев. Книга рассказывает об обстановке в тогдашней столице Турции, о жизни там русских беженцев, о настроениях, времяпровождении, литературных и прочих трудах Зданевича, а также о влиянии «константинопольского» года на всё его последующее творчество. В приложениях – две неизвестные статьи Зданевича.Около