Из чащи осторожно высунулась голова зверя с густыми бакенбардами и черными кисточками на ушах. Раскосые желтые глаза глянули в одну, потом в другую сторону просеки – и зверь замер, насторожив уши.
Старик Андреич с одного взгляда признал бы прятавшуюся в чаще рысь. Но он в эту минуту продирался сквозь густой подлесок метров за сто от просеки. Ему и в голову не приходило, что через какую-нибудь сотню сажен он может столкнуться с опасным зверем.
Андреичу давно хотелось курить. Он остановился и потянул из-за пазухи кисет.
Рядом с ним в ельнике кто-то громко кашлянул.
Кисет полетел на землю. Андреич сдернул ружье с плеча и быстро взвел курки.
Между деревьями мелькнула рыже-бурая шерсть и голова животного с острыми ветвистыми рожками.
– Косуля! – сказал Андреич, сейчас же опустил ружье и наклонился за кисетом: старик никогда не бил дичи в недозволенное время.
Между тем рысь, не заметив поблизости ничего подозрительного, скрылась в чаще.
Через минуту она снова вышла на просеку. Теперь она несла в зубах, бережно держа за шиворот, маленького рыжего рысенка.
Перейдя просеку, рысь сунула детеныша в мягкий мох под кустом и сейчас же пошла назад. Через две минуты второй рысенок барахтался рядом с первым, и старая рысь отправилась за третьим, и последним. Вдруг до нее донесся легкий хруст сучьев. В один миг рысь вскарабкалась на ближайшее дерево и скрылась в его ветвях.
В это время Андреич разглядывал следы вспугнутой им косули. В тени густого ельника лежал еще снег. На нем виднелись глубокие отпечатки четырех пар узких копыт.
«Да тут их две было, – соображал охотник. – Вторая, верно, самка. Дальше просеки не уйдут. Пойти разве поглядеть?»
Он выбрался из чащи и, стараясь не шуметь, напрямик зашагал к просеке.
Андреич хорошо знал повадки дичи. Как он и думал, пробежав несколько десятков метров, косули почувствовали себя в безопасности и сразу перешли на шаг.
Первым вышел на просеку козел. Он поднял украшенную рожками голову и потянул в себя воздух.
Ветер дул прямо от него вдоль просеки – поэтому козел не мог учуять рыси.
Он нетерпеливо топнул ногой.
Из кустов выбежала безрогая самка и остановилась рядом с ним.
Через минуту косули спокойно щипали у себя под ногами молодую зелень, изредка поднимая головы и осматриваясь.
Рысь хорошо видела их сквозь ветви.
Она выждала, когда обе косули одновременно опустили головы, и бесшумно скользнула на нижний сук дерева. Сук этот торчал над самой просекой, метрах в четырех от земли.
Густые ветви теперь не скрывали зверя от глаз косуль.
Но рысь так плотно прижалась к дереву, что ее неподвижное тело казалось просто наростом на толстом суку.
Косули не обращали на него внимания.
Они медленно подвигались вдоль просеки к ожидавшему их в засаде хищнику.
Андреич выглянул на просеку шагах в пятидесяти дальше ели, на которой сидела рысь. Он сразу заметил обеих косуль и, спрятавшись в кустах, стал следить за ними. Старик любил подглядывать за животными, когда они считали себя в полной безопасности.
Косуля-самка шла впереди. Козел на несколько шагов отстал от нее.
Вдруг что-то темное камнем сорвалось с дерева на спину косули.
Она упала с переломленным хребтом.
Козел сделал отчаянный прыжок с места и мгновенно исчез в чаще.
– Рысь! – ахнул Андреич.
Раздумывать было некогда.
«Бах! Бах!» – один за другим грянули выстрелы двустволки.
Зверь высоко подскочил в воздух и с воем упал на землю.
Андреич выскочил из кустов и со всей мочи побежал по просеке. Страх упустить редкую добычу заставил его забыть осторожность.
Не успел старик добежать до рыси, как зверь неожиданно вскочил на ноги.
Андреич остановился в двух саженях от него.
Внезапно зверь прыгнул.
Страшный толчок в грудь опрокинул старика навзничь.
Ружье далеко отлетело в сторону. Андреич прикрыл горло левой рукой.
В то же мгновение зубы зверя вонзились в нее до самой кости.
Старик выхватил из-за голенища нож и с размаху всадил в бок рыси.
Удар был смертельный. Зубы рыси разжались, и зверь свалился на землю.
Еще раз, для верности, ударил Андреич ножом и проворно вскочил на ноги.
Но зверь уже не дышал.
Андреич снял шапку и вытер со лба пот.
– Ух! – произнес он, тяжело переводя дух.
Страшная слабость внезапно охватила Андреича. Мышцы, напряженные в смертельной схватке, сразу обмякли. Ноги дрожали. Чтобы не упасть, он должен был присесть на пенек.
Прошло несколько минут, пока наконец старик пришел в себя. Прежде всего он свернул цигарку измазанными кровью руками и глубоко затянулся.
Накурившись, Андреич промыл у ручейка раны, перевязал их тряпкой и принялся свежевать добычу.
Глава вторая
Мурзук получает помилование и имя
Маленький бурый рысенок лежал один в логове под корнями вывороченного дерева. Мать давно утащила обоих его братьев. Он не знал куда и зачем. У него на днях только прорезались глаза, и он еще ничего не понимал. Он не чуял, какой опасности подвергается, оставаясь в родном логове.
Прошлой ночью буря сильно накренила соседнее дерево. Огромный ствол ежеминутно грозил рухнуть и похоронить под собой рысенят. Вот почему старая рысь решила перетащить своих детенышей в другое место.
Маленький рысенок долго ждал матери. Но она не возвращалась.
Часа через два он почувствовал сильный голод и стал мяукать. С каждой минутой мяуканье становилось громче и громче.
Но мать все не приходила.
Наконец голод стал невыносим, и рысенок сам отправился разыскивать мать. Он вылез из логова и, больно тыкаясь подслеповатой мордочкой то в корни, то в землю, пополз вперед.
* * *
Андреич стоял на просеке и разглядывал шкуры убитых зверей. Туша рыси была уже зарыта в землю, а туша косули тщательно убрана в мешок.
– Должно, целковых двадцать дадут, – говорил старик, разглаживая густой мех рыси. – Ежели б не раны от ножа – все бы тридцать дали. Фартовый мех!
Шкура была действительно на редкость велика и красива. Темно-серый мех, почти без примеси рыжего цвета, был сверху густо усажен круглыми бурыми пятнами.
– А что мне с этой делать? – соображал Андреич, поднимая с земли шкуру косули. – Вишь ведь как изрешетил!
Картечь, направленная в рысь, попала и в косулю. Тонкая кожа животного была насквозь пробита в нескольких местах.
– Увидит кто-нибудь, подумает: «Старик маток бьет». Ну не бросать же добро; стану под голову себе стелить.
Андреич бережно скатал обе шкуры мехом внутрь, обвязал ремнем и перекинул за спину.
– До темени надо домой поспевать! – И старик уже тронулся было вдоль просеки.
Вдруг в чаще послышалось тихое тоскливое мяуканье.
Андреич прислушался.
Писк повторился.
Андреич скинул ношу на землю и пошел в чащу.
