***
Был тот недолгий утренний промежуток, который директор Мельниковского ДРСУ Александр Николаевич Холодов любил больше всего. Короткая планёрка во дворе закончилась и бригады рабочих вместе с прорабом уехали на объекты, а конторские женщины только устраивались за столами. Летнее южное солнце ещё не ударило всей своей мощью, от которой потом не было спасения ни во дворе, имевшем унылый вид из-за неисправной дорожной техники, ни в обсаженной деревьями и заплетённой виноградом беседке, ни даже в кабинете директора. Александр Николаевич не любил кондиционеров – от них среди жаркого лета вечно простуда. А вентилятор шумит и сдувает бумаги, если на полную мощность. Вот только в этот утренний послепланёрочный час и есть возможность посидеть в тишине и прохладе кабинета, обдумать свои невесёлые дела.
Дорожное ремонтно-строительное управление, сохранившее своё название ещё с советских времён, медленно умирало. И дело было не в том, что больших дорог в Мельниковском районе не строили уже лет тридцать. На ремонте уже имевшихся вполне можно было бы сносно прожить и даже нарастить некоторый производственный жирок. Но все более-менее выгодные заказы уходили местному филиалу дорожной компании из областного центра, которая была «близка к губернатору». Холодову, не имевшему высокопоставленных покровителей и потому не допущенному к распилу бюджета, оставались только крохи, которых едва хватало, чтобы не разбежались постоянные рабочие и организация не закрылась совсем. Закрыться ему не давали: распил распилом, но иногда нужно было что-то и строить, и ремонтировать. Почти бесплатно.
О том, чтобы купить новую дорожную технику, не было даже речи. ДРСУ, как та Золушка, донашивало старьё за более привилегированными «сёстрами». Паша, главный механик, ужом вертелся, чтобы это старьё хоть как-то работало. Местные склады металлолома, куда попадали ещё кое-где оставшиеся от советских времён ржавые запчасти от машин и станков, стали его вторым местом работы. Когда-то городок Мельниково и немалая часть Мельниковского района были напичканы промышленными предприятиями и – слава советской бесхозяйственности! – это теперь позволяло находить в металлоломе вполне ещё годные детали. Конечно, поработать над восстановлением приходилось, но это же мелочь по сравнению с тем, чтобы купить, скажем, сравнительно новый гидроцилиндр для экскаватора, доживающего уже, наверное, третью свою жизнь в Мельниковском ДРСУ…
И вдруг в тишине кабинета совершенно ниоткуда раздались голоса. Холодов даже вздрогнул от неожиданности и огляделся, хотя точно знал, что в его кабинете в этот час посторонних не было и не могло быть. Мало того – они говорили на каком-то чужом языке, но, странное дело, Холодов понимал всё до единого слова.
– Ага, вот он, значит, какой. Вы уверены, что это то, что надо?
– Вне всякого сомнения, Ваша Светлость. Мы проверили на клонах не один раз. Это именно он.
«Какие клоны? – испуганно подумал Александр Николаевич. – Что это ещё такое?!»
Телевизоров в конторе не было ни у него в кабинете, ни за стенкой в бухгалтерии. Да и голоса звучали не из-за стенки или из коридора. Два человека разговаривали прямо здесь, рядом с ним.
– На клонах… Клоны – это ваши лабораторные забавы, – недовольно произнёс первый голос, явно начальник. – А мы начинаем большой проект в очень жёстких условиях.
– Ваша Светлость! Мой Орден служит вам не первую тьму лет. У нас бывали неудачи, но никогда мы не выдавали их за хорошо сделанную работу. Разве не так?
«Да что ж такое-то?! – Холодов в панике потряс головой, будто надеялся вытряхнуть из неё эти странные слуховые галлюцинации. – Это кино, что ли, какое-то включилось?»
– Так, Мастер, так. Не держите обиды. Вы же понимаете, что от этого зависит. И сколько мы к этому шли… Мы должны быть уверены, что это именно та мутация, что она устойчива, что она не будет поднимать волну при переходе… Мне самому трудно поверить, что такое вообще возможно на том уровне.
– Тем не менее, это оказалось возможно.
– Как же вам удалось его сконструировать?
– Мы его не конструировали, Ваша Светлость. Все наши конструкции не годились потому, что мы шли неверным путём. Но мы его обнаружили…
– Как не конструировали?! И что значит шли неверным путём? Откуда же он у вас взялся?
– Мы его нашли. Обнаружили, можно сказать, случайно. Там, где и не думали найти. На том самом уровне, где такого не бывает. А неверным был как раз путь направленных мутаций.
– Вы хотите сказать, что он не мутант?
– Именно так, Ваша Светлость. Он природный инфильтрант. При этом не подозревающий об этом своём свойстве. Он никогда не пользовался им осознанно.
– Но так не может быть! Он точно человек?
– Точнее точного, мы всё проверили. И это залог устойчивости его свойств. Он пройдёт инициацию и не потеряет ни доли своих способностей. Его клоны демонстрировали не только сохранение энергоматрицы, но и её усиление. Правда, не намного, но это всего лишь клоны.
– И Другие его до сих пор не обнаружили…
– Я думаю, они исходят из той же ошибочной веры в направленные мутации. И из того же убеждения, что на этом уровне ничего подобного быть не может.
– Как же вы его обнаружили?
– Энергоматрица активируется только в случае опасности для жизни. Такая опасность случайно возникла, наш официал не менее случайно оказался рядом и почувствовал всплеск. И мы его уже не выпускали из внимания. Соблюдая все предосторожности, разумеется. Но на волю случая уже не полагаясь. Мы долго не могли понять, что он такое. Причина в том, что даже когда его энергоматрица активируется, она имеет какой-то необычный вид. Мы предполагаем, что это некая природная маскировка.
– Предполагаете или знаете?
– Знаем. Но только описательно. Свойства определены, но почему это стало возможным, мы не установили. Теории нет, гипотезы строить не на чем. Мы будем продолжать исследования уже по ходу дела. Более того, видя его в деле, я надеюсь, мы сможем собрать достаточно материала, чтобы нащупать хоть какую-то закономерность.
– То есть, мы его передаём нашим, сами не зная, что именно передаём!
– Не согласен, Ваша Светлость. Мы передаём его с гарантией, что он способен выполнить поставленные задачи. Это просчитано точно. А что обнаружится сверх того, посмотрим. У нас не было ничего подобного и без инициации просчитать дальше не способен никто. В лабораторных условиях мы вряд ли что установили бы, а создавать ситуации, провоцирующие всплески, на месте опасно – без инициации и постепенного включения способностей. Мы будем его контролировать, но он должен быть в деле. Это единственный возможный способ продолжить работу.
