Маргарет Этвуд - Мужчина и женщина в эпоху динозавров

Мужчина и женщина в эпоху динозавров
Название: Мужчина и женщина в эпоху динозавров
Автор:
Жанры: Литература 20 века | Зарубежная классика
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: 2019
О чем книга "Мужчина и женщина в эпоху динозавров"

Леся, Нат, Элизабет. Казалось бы, что может быть обыденнее, банальнее любовного треугольника? Но когда речь идет о романе Этвуд, об обыденностях и банальностях надо забыть. Ее взгляд на семью, на отношения между людьми – особенный, не похожий ни на какой другой.

Природа человеческая по большому счету не изменилась с доисторических времен, и зло никогда не станет добром, любовь нельзя заменить привязанностью, и все мы, как и герои Этвуд, хотим знать, ради чего живем.

Бесплатно читать онлайн Мужчина и женщина в эпоху динозавров


Margaret Atwood

LIFE BEFORE MAN


Copyright © 1979 by O.W.Toad, Ltd. This edition is published by arrangement with Curtis Brown UK and The Van Lear Agency LLC


© Боровикова Т., перевод на русский язык, 2019

© Издание на русском языке, оформление

* * *

Посвящается Г.


Благодарности

Хочу поблагодарить тех, кто снабжал меня комментариями, информацией, поддерживал меня или помогал иным образом; это Карл Этвуд, Ленор Мендельсон Этвуд, Рут Этвуд, Питер Бём, Лиз Калдер, Дж. А. Доннан, Кейт Годфри Гибсон, Дженнифер Глоссоп, Беверли Хантер, Матла Кейвин, Мария Квас, Джей Макферсон, Мари Томпсон, Фред Дж. Робертс, Рик Салютин, Дж. Б. Сэлсберг, Савелла Стечишин, Зиня Стечишин, Нэн Тализи, миссис Уолперт, Джин Уочна, миссис Верблински.

Хочу также поблагодарить Доню Перофф, мою неустанную изыскательницу на протяжении многих лет; Фиби Лармор, моего агента; и всех сотрудников Королевского онтарийского музея и планетария, которые пожертвовали мне свое время, особенно Джоанн Линдси из отдела палеонтологии позвоночных, которая уверенно провела меня через верхнемеловой период.

Окаменелость может быть не частью самого организма, а неким следом его присутствия: например, окаменелый след животного или слепок норы… Такие окаменелости дают нам единственный шанс увидеть вымерших животных в действии, изучать их поведение, хотя с уверенностью приписать такой след животному можно, только если оно рухнуло замертво на тропе и окаменело на месте.

Бьорн Куртен. Эпоха динозавров

Смотрите – я улыбаюсь вам, я улыбаюсь в вас, я улыбаюсь вами. Разве умер я, а не дышу еще в каждом трепете вашей руки?!

Абрам Терц (Андрей Синявский).
Гололедица

Часть первая

Пятница, 29 октября 1976 года

Элизабет

Я не знаю, как мне жить. Я не знаю, как вообще нужно жить. Знаю лишь, как живу я. Я живу, как догола ободранная улитка. Так деньги не делаются.

Отдай мне мою раковину, я так долго ее строила. Я не знаю, где ты сейчас, но моя раковина при тебе. Ты так ловко умел раздевать. Я хочу раковину, вроде платья с блестками, такого, расшитого монетками в пять, десять центов, в доллар, внахлест, как чешуя броненосца. Бронированного рогоносца. Непроницаемое; как презерватив.

Я не хочу о тебе думать, но приходится. Ты хотел произвести на меня впечатление; ну так вот, у тебя не получилось, мне просто мерзко. Отвратительный, глупый, детский поступок. Как ребенок в истерике разбивает куклу. Но ты разбил свою голову, свое тело. Ты хотел быть уверен, что до конца жизни я буду каждый раз, повернувшись в кровати, чувствовать рядом это тело, нездешнее, но осязаемое, как ампутированная нога. Ее нет, но место ее болит. Ты хотел, чтобы я плакала, чтобы горевала, сидела в кресле-качалке, держала платок с траурной каймой, слезоточила кровью. Но я не плачу – я злюсь. Я так зла, что просто убила бы тебя. Но ты успел раньше.


Элизабет лежит на спине, аккуратно одетая, туфли ровненько стоят на прикроватном коврике – овальном, плетеном, купленном в «Ник-Наке» четыре года назад, когда ее еще заботил домашний уют. Настоящий коврик из тряпочных косичек, сработанный настоящей старушкой, – фирма гарантирует. Руки по швам, ноги вместе, глаза открыты. Элизабет видит часть потолка, и все. Трещинка пересекает поле зрения, от нее ответвляется трещинка поменьше. Ничего не случится, ничего не откроется, трещина не расширится, не разверзнется, ничего не появится оттуда. Просто потолок надо перекрасить, не в этом году – в следующем. Элизабет пытается сосредоточиться на словах «в следующем году»; оказывается, не может.

Слева – расплывчатое пятно света; повернуть голову – там окно, увешанное традесканциями в горшках; китайские бамбуковые жалюзи наполовину подняты. После обеда она позвонила на работу и сказала, что не придет. В последнее время она так делает слишком часто; а ведь работа ей нужна.

Она не в себе. Она где-то между телом, спокойно лежащим на кровати поверх индийского покрывала, расписанного цветами и тиграми, в черной водолазке, в прямой черной юбке, в сиреневой комбинации, в бежевом лифчике с застежкой спереди, в колготках, какие продаются в пластиковых яйцах, – и потолком с волосными трещинками. Она видит там себя – загустевший воздух, словно яичный белок. Как то, что вылезает, когда варишь яйцо и оно лопается. Она знает, что по ту сторону потолка – вакуум. Это не то же самое, что третий этаж, который сдан жильцам. Вдалеке точно крохотный гром – их ребенок катает по полу стеклянные шарики. Воздух втягивается в черный вакуум с тихим, едва слышным свистом. Ее тоже может утянуть вверх, в эту трещину, как струйку дыма.

Она не в силах пошевелить пальцами. Она думает о своих руках, лежащих по бокам – вроде резиновых перчаток: она думает, что надо постараться всунуть в эти очертания рук кости и плоть, по одному пальцу за раз, как тесто.

Через дверь, которую она по привычке оставила на дюйм приоткрытой, – всегда на посту, как отделение неотложной помощи, даже сейчас прислушиваясь: вдруг раздастся грохот, вопли, вдруг что-то разобьется, – через дверь доносится запах подгорелой тыквы. Дети зажгли свечки в тыквах, хотя до Хэллоуина целых два дня. Еще даже не стемнело, хотя свет сбоку уже тускнеет. Они так любят рядиться, надевать маски и костюмы, бегать по улицам, по мертвым листьям, стучать в чужие двери, держа наготове бумажные мешки. Надежды. Раньше ее трогало это возбуждение, эта бешеная радость, эти планы, которые много недель строились за закрытой дверью детской. В Элизабет что-то отзывалось в унисон, будто ключ поворачивался. В этом году дети отдалились. Стеклянная звуконепроницаемая стена в больнице, в отделении для новорожденных, за которой она стояла в халате и смотрела на каждую из них в свой черед, глядя, как открывается и закрывается красный ротик, искажается личико.

Она видит их, они видят ее. Они знают: что-то не так. Они до того идеально вежливы, до того уклончивы, что ее обдает холодом.


Они наблюдают за мной. Они наблюдают за нами уже годы. Разумеется, они знают, как это делается. Они ведут себя так, будто все нормально, и, может, для них это и есть норма. Скоро они захотят ужинать, и я приготовлю ужин. Стащу себя с кровати и приготовлю ужин, а завтра провожу их в школу, а потом пойду на работу. Все как полагается.

Элизабет раньше готовила, и притом очень хорошо. Это было в ту пору, когда ее интересовали коврики. Она все еще готовит: что-то чистит, что-то пассерует. Одно твердеет, другое размягчается; белое буреет. Она еще готовит. Но когда она думает о еде, она не видит ярких цветов – красных, зеленых, оранжевых, – как на картинках в «Поваренной книге гурмана». Еда представляется ей иллюстрацией к журнальным статьям о здоровом питании: сколько граммов жира в вашем завтраке. Мертвые белые яйца, белые полоски сала, белое масло. Ростбифы, куры, отбивные, изваянные из безвкусного лярда. Теперь для нее вся еда на вкус такая. Правда, она все равно ест, даже переедает, набирая балласт.


С этой книгой читают
Больше пятнадцати лет прошло с момента событий «Рассказа Служанки», республика Галаад с ее теократическим режимом по-прежнему удерживает власть, но появляются первые признаки внутреннего разложения. В это важное время судьбы трех очень разных женщин сплетаются – и результаты их союза сулят взрыв. Две из них принадлежат первому поколению, выросшему при новом порядке. К их голосам присоединяется третий – голос Тетки Лидии. Ее непростое прошлое и см
В дивном новом мире женщины не имеют права владеть собственностью, работать, любить, читать и писать. Они не могут бегать по утрам, устраивать пикники и вечеринки, им запрещено вторично выходить замуж. Им оставлена лишь одна функция.Фредова – Служанка. Один раз в день она может выйти за покупками, но ни разговаривать, ни вспоминать ей не положено. Раз в месяц она встречается со своим хозяином – Командором – и молится, чтобы от их соития получился
В действительности Маргарет Этвуд написала не один роман, а несколько, только вложила их друг в друга – как в матрешку. И чем сильнее раскручивается сюжет, тем больше диковинных элементов появляется. История двух сестер, Айрис и Лоры, кажется простой лишь на первый взгляд. Писательница не изменяет себе и с удивительным мастерством рассказывает о людях, которым есть что скрывать. Перед нами не обычный роман о судьбах женщин XX века, связанных неви
23 июля 1843 года в Канаде произошло кошмарное преступление, до сих пор не дающее покоя психологам и криминалистам. Служанка Грейс Маркс обвинялась в крайне жестоком убийстве своего хозяина и его беременной любовницы-экономки. Грейс была необычайно красива и очень юна – ей не исполнилось еще и 16 лет. Дело осложнялось тем, что она предложила три различные версии убийства, тогда как ее сообщник – лишь две. Но он отправился на виселицу, а ей всю жи
«Князь умер перед вечером двадцать девятого августа. Умер, как жил, – молчаливый, ото всех отчужденный.Солнце, золотясь перед закатом, не раз заходило в легкие смуглые тучки, островами раскинутые над дальними полями на западе. Вечер был простой, спокойный. На широком дворе усадьбы было пусто, в доме, как будто еще более обветшавшем за лето, очень тихо…»
«На раннем рассвете, почти в темноте и в густом тумане, привезли из города пожилую черничку и огромный гроб, черный с белыми крестами, который полулежал возле нее в тарантасе, упираясь узким концом в козлы, а широким в полуоткинутый верх. Пустой, по-осеннему мертвый двор усадьбы, по которому туман шел из сада сонным, мрачным дымом, весь серел крупной сизой изморозью…»
История четырех людей, каждый из которых живет в своей фантастической вселенной и воспринимает мир по-разному. Тем не менее их жизни намертво сплетены обычным предначертанием судьбы, случайностями и собственными поступками. Каждый их шаг ведет все дальше в пучину бытия.
«На дворне и на деревне долго не верили, будто идет какая-то комета…»
Происхождение Вселенной, образование Солнечной системы, формирование планет, зарождение жизни на Земле, эволюция живых организмов, появление человека, возникновение цивилизации... Важнейшие философские вопросы, великие научные открытия и технологические прорывы... Проблемы, кризисы и процессы в современном обществе, прошлое, настоящее и перспективы Человека и человечества... Такие темы обсуждаются в необычной, яркой, умной и ироничной книге, пред
Сюжет романа несложен – встреча Энн Эллиот и Фредерика Уэнтворта в юности, любовь, разрыв и новая встреча годы спустя, уже зрелыми, много пережившими и осознавшими людьми. Однако в то же время «Доводы рассудка» представляют собой потрясающую по юмору и тонкой иронии «энциклопедию нравов» провинциального английского «света» начала XIX века. Барышни, гоняющиеся за богатыми женихами, и охотники за приданым, маменьки и тетушки, отчаянно интригующие в
В данном произведении автор, повествуя о своих современниках, стремится нащупать корни и истоки тех значительных общественных перемен, которые произошли в истории нашей страны. Он не хулит прошлое, не восхищается настоящим, а дает возможность читателю самому поразмыслить над этим. В основе его произведения – собственный жизненный материал, опыт. В эссе судьбы отдельных людей переплетены с историей народа и страны. Наряду с лирикой в нем присутств
Приведены основные разделы и понятия общей патологической физиологии, содержатся базовые сведения о заболеваниях, их диагностике, профилактике и лечении, изложенные с учетом особенностей высшего немедицинского образования.Предназначено для бакалавров и магистрантов биологических специальностей.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.