По словам, завсегдатая деревенской корчмы, вся округа заметила нас ещё у горизонта: гордый всадник затмил небесный огонь, чьи тусклые утренние лучи освещали деревню. А с ним я – блестел, благодаря отражению в ручье, под вечнозелёным холмиком, с которого мы держали путь. Белоснежный конь резво спустился и проскакал по дорожке больших мокрых камней. Люд сразу так и собрался осматривать нас. Меня, конечно, в первую очередь, но давайте о главном. Задорный флуменский1 народ радушно принял гостя:
– Сир…
– Джерард Лан Целот, – надменно перебил рыцарь.
– Сир Лан Целот, откуда вы набрели на наше захолустье? – пожилой староста развёл руками, подойдя ближе к коню.
– По волеизъявлению наместника из Враандо, разрешить проблему твари некой, в лесу живущей, при деревне Алаар, – торжественно заявил Джерард, словно прочитал с бумаги манифест.
Пронёсся ветер перешёптываний по крохотной деревушке:
– Он пойдёт в Триллар?! Один? Даже без оруженосца? Лесник… да, разберётся. Разберётся… пусть решают сами…
– Да… гхм… проходите, тропа к Триллару выходит из этой же дороги с моста. Храни вас Апохея… – закончив кашлем, староста указал рукой на тёмно-зелёную страну высоких деревьев и диких зверей.
Народ расступился перед рыцарем. Он невозмутимо двинулся вперёд, будто ничего не услышал. Внезапно, однорукий худощавый парень в грязных обносках, выскочил на дорогу перед конём.
– Сир Лан Целот, смилуйтесь над калекой! – он протянул ладонь. – Подайте сколько сможете…
– Исчезни, ворюга! – движение шенкелем2, и мы поскакали вперёд.
Чуть не сбитый попрошайка, обескуражено заявил:
– Я не вор! Я потерял руку, когда…
Безразличный голос из шлема перебил «оправдания»:
– Попрошайничество – чистейшее воровство у общества. У всех людей по нитке каждую минуту. Найди работу или издохни, подобно коту, в уединённом месте.
– Но… как же…
– Опять оправдания… Голова тебе зачем? Думай, пока не истощил моё терпение и голова ещё на плечах!
– Я… я… – его глаза будто искали кого-то в толпе, затем уставились в землю.
Фыркнув, рыцарь продолжил путь и снова погрузился в грёзы о награде наместника – дочери его, а с ней и безбедной жизни, о которой мечтал сколько себя помнил. Ведь и я к нему попал по этой причине. Наглый наёмник, застал старого рыцаря Джерарда врасплох. Дабы век свой рано не закончить, он посвятил неприятеля в рыцари, сам отрёкшись от сего звания, и все пожитки с конём, именем и даже мной отдал. С того дня я оберегаю от ранений и нежеланной смерти нового Джерарда.
Неспешным шагом конь провёз нас через пол деревни. Только всадник подумал перейти на галоп, как услышал женский голос позади. Я девочку вполне видел, а вот Джерарду пришлось порыскать глазами. Сзади приближалась копна волос, походившая больше на сено. Она сливалась с лежащей на тропе примятой травой того же цвета.
– Дядя в железе! Дядя, помогите! – звонкий голосок быстро сменился плачем, сквозь который трудно различались слова.
– Я Джерард Лан Целот! А не «дядя» … Эх… Что случилось, с чем помочь-то? – спрашивал Лан Целот необычным для себя томным голосом, смотря из-за плеча на ребёнка.
– У нас телёнок последний пропал. Братик сказал – всё из-за чудища лесного. Он ушёл в Триллар, сказал разберётся с этим… и… и его уже со вчерашнего полудня нет… – казалось, детский плач слышен на всю округу.
– Балбеса какого-то ещё по лесу искать… фыр… ладно, поглядим. Веди к своему дому для начала.
Джерард негодовал недолго. Мы добрался до хлипкого домика, у входа которого, вскоре привязали коня.
– А платить будешь… да, забылся я… какие у тебя деньги. Ну хоть еды Отблеску сообрази, – пробурчал рыцарь, поглаживая коня.
– Отблеск? Это имя такое?! – недавний плач, оставивший засохшие слезинки на щеках, сменился хохотом.
– Вот будет у тебя пони, назовёшь какой-нибудь Искоркой или как тебе заблагорассудится. Отблеск прекрасное звучное имя благородного коня! – красное лицо Лан Целота виднелось аж за закрытым забралом.
– А Искорка хорошее имя, куклу так назову. Спасибо железный дядя, вы добрый, – девочка убежала в припрыжку внутрь халупы, не закрыв дырявую дверь.
Джерард недовольно фыркнул, и отправился в лес по тропинке, выходящей из деревни.
– Столько сброда в одном месте… Подайте! Подайте! Найди непонятно кого, непонятно где! – закончив кривляния, воин сплюнул на тропу, по которой шёл, и продолжил монолог. – Ага, он трупом лежит в кустах на окраине, а мне искать неделю задарма. В погребальной урне я видал это! Своих забот с лихвой.
С новым Джерардом по такой местности я ранее не путешествовал. От того больше беспокоился о нём. Нам хватало отсутствия знаний о искомом чудище, а тут ещё и появилась великолепная возможность заблудиться или встретить ораву диких зверей.
Со временем скепсис затухал, толи от убаюкивающих порывов ветра, толи от незыблемости уверенной мины Джерарда. Мы всё отдалялись от деревни, лес густел, тропа мельчала в широте. Всё больше хлипких кончиков веток отскакивали от меня в разные стороны, особенно, когда корни, преграждающие путь, заставляли железную тушу воина делать высокие шаги. Оркестру из щебечущих и поющих птиц задавал темп напористый стук дятла. Под ненавязчивую композицию хорошо удавались размышления о разном. Например, запоминает ли Лан Целот наш путь, или же назад мы будем идти вдвое дольше. Эта загадка, точнее все что вызывали на дуэль его туманный разум, требовали изысканного подхода. Поверьте мне, я не преувеличиваю. За то время, которое я с ним, а именно четыре месяца и три дня, целых полторы недели он кличет себя Джерардом без присутствия посторонних. Зная его прошлую жизнь, предполагаю, кроме меня никто в мире не знает его былого. Может оно и к лучшему…
Не так давно, солнце победило в соревновании, прибыв к западному горизонту, быстрее нас. Не хватает Отблеска всё-таки. Джерарду особенно – он забыл всю воду в седельной сумке. От жажды и духоты я чувствовал, как стремительно падал боевой дух. Брат шлем, превратился в настоящую пыточную камеру. Но Джерард был настороже и не рисковал стать беззащитной добычей. Не зря. За очередными раздвинутыми в стороны ветками, открылся вид на порог деревянного дома, высотой с медведя на задних лапах. Косолапый хозяин дома, судя по местному антуражу – лесник, тут же вышел к нам навстречу. Его наряд ошеломлял экстравагантностью. Дырявые боты, истерзанные временем и животными коричневые лохмотья, а руки… на правой кастет, на левой латная перчатка! От неё исходило голубоватое сияние.
– Вы в округе чудовище не видали, мимо не проходило? – Джерард выпрямился и поставил руки в боки, сжав железные кулаки.
– Извините, ничем помочь не могу, вы тут впервые, сейчас дебют, – лесник поднял руки вверх, согнутые в локтях, и пожал плечами, отрицательно поматывая головой. – А теперь проваливай! Ишь чего из себя возомнил, сопляк, чудовище ему подавай! – вдобавок к раздражению в голосе, лёгкими махами рук беззвучно донеслось «кыш-кыш», словно прогоняют кота с накрытого стола.
