Нужно было дважды подумать, прежде чем соглашаться. Шон, брат Лары, любил повторять: «Всегда будь готов к неожиданностям». Увы, она не вняла его совету и согласилась пожить в доме родителей, пока те набираются сил на французском курорте.
К сожалению, Шона уже не было рядом, чтобы напомнить ей эти мудрые слова. Но если честно, разве она могла бы отказать матери и отцу? Конечно, они хотели прийти в себя и сменить обстановку после ужасной трагедии. Полгода назад брат Лары, их любимый сын Шон, погиб. Он отправился волонтером в обожаемую им Африку и заразился малярией. Сложно поверить, что в двадцать первом веке можно так умереть. Но, увы, это горькая правда.
Лара уже неделю жила одна в родительском доме. Каждую минуту она ждала, что он войдет в дверь и скажет свое коронное: «Сестра, поставь чайник, будем чаевничать!» Но Шона не было.
Время играло с ней злую шутку – то тянулось так долго, что казалось, кто-то остановил стрелки на часах; а то летело безудержной стрелой, так что Лара не успевала опомниться. При всей любви к своей работе, сейчас она радовалась, что семестр закончился. Последний месяц ей стало казаться, словно все дела и обязанности библиотеки свалились на нее. Но теперь, когда на смену рабочему безумию пришло затишье, ей оставалось только уйти в себя и переживать постигшее семью горе. Чтобы занять себя хоть чем-то, она часами прогуливалась с преданным бордер-терьером Барни. Оставаться подолгу одна в родительском доме она не могла.
Лара сидела за дубовым кухонным столом, глядя в тарелку с недоеденной овсяной кашей, когда в дверь позвонили. Почему-то привычный звук звонка в этот раз заставил ее вздрогнуть. Барни побежал к двери и принялся усиленно лаять. Лара занервничала еще сильнее. Было всего восемь тридцать утра. Кого привело в такую рань в их дом?
– Наверно, почтальон, – предположила Лара.
Стараясь успокоиться, она босиком подошла по коридору к двери. Барни заливался звонким лаем. День обещал быть необычайно жарким. Солнце освещало интерьер через панели из викторианского стекла. Лара поднесла к глазам ладонь, чтобы не ослепнуть, и вздрогнула: сквозь дверное стекло был четко виден силуэт высокого человека. У нее не было ни малейшего представления, кто это мог быть, но это явно был не почтальон. Лара почувствовала удар изнутри. «Господи, только бы не дурные вести», – пронеслось в голове.
Она слегка приоткрыла дверь:
– Доброе утро.
На пороге действительно стоял мужчина. Первое, на что она обратила внимание, – это его невероятно-голубые глаза. Мужчина был гладко выбрит, а его лицо легко могло украсить обложку глянцевого журнала. Строгий костюм в полоску скрывал явно атлетическую фигуру. Уловив аромат дорогого парфюма, Лара едва не принялась щипать себя. Учитывая столь ранний час, она, вероятно, просто видит сон.
– Добрый день, – сказал незнакомец. – Я хотел бы поговорить с мистером или миссис Брэдли. Я прихожусь им… Точнее, приходился им другом. Простите, что беспокою вас в такой ранний час, но я только что вернулся из Нью-Йорка и хотел принести вашей семье соболезнования.
Лара чувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Очевидно, Габриель Девениш, университетский друг Шона, не узнал ее. Человек, воспоминания о котором мучили ее долгие годы. После университета Шон решил заняться благотворительностью, а Габриель пошел по стопам своего богатого дяди, стремительно ворвавшись в мир экономики и финансов.
Брат рассказывал, что, перебравшись в Нью-Йорк, Габриель молниеносно разбогател. Но в голосе брата слышалась жалость к нему. Как бы то ни было, Лара помнила тот жаркий летний день тринадцать лет назад, когда она впервые увидела Габриеля. Его красота сразила ее наповал.
Она во всех подробностях помнила и другой день, когда Шон неожиданно собрал у себя друзей, пока родители были в отъезде. Чтобы набраться смелости, Лара слегка перебрала вина и с легкостью пригласила Габриеля на медленный танец. А поймав на себе взгляд его больших, выразительных глаз, посчитала, что он испытывает к ней те же чувства. В следующее мгновение она призналась, что влюблена в него до беспамятства. Все бы ничего, но она не ограничилась и этим и потянулась к нему губами.
Она была готова провалиться на месте. Ее поведение, казалось, повергло молодого человека в шок. Отведя Лару в сторону, он сказал, что просто согласился с ней потанцевать и не намерен крутить роман с «сестричкой Шона». Она до сих пор помнила каждое произнесенное им слово. Он сказал: «Думаю, многие мальчишки твоего возраста мечтают с тобой встречаться. А я для тебя уже староват. Признаться, у меня есть виды вон на ту высокую стройную блондинку в углу. Мы учимся на одном курсе. И мне уже доложили, что она тоже не против».
Лара была опустошена. Своим отказом Габриель не просто огорчил, он унизил ее. Дни и ночи напролет она только и думала о том, как это могло произойти. Действительно ли оттого, что она младше его? Потому ли, что она сестра Шона? Но ведь если тебе кто-то нравится, не все ли равно, сколько ему лет и чей он родственник? Значит, причина все-таки в стройной блондинке.
С того дня отношения Лары с мужчинами не сильно продвинулись вперед. Как правило, все ограничивалось не более чем дружбой. Удивительно, но, несмотря на столь болезненный отказ Габриеля, Лара продолжала испытывать романтические чувства к другу своего брата. За эти годы он стал кем-то вроде сказочного героя из волшебной страны – очаровательного принца, с которым вряд ли сравнится кто-то из ее друзей и знакомых.
Поэтому сейчас, видя его на пороге своего дома, она едва могла подобрать слова:
– Вы Габриель, не так ли? Габриель Девениш? Вы дружили с моим братом в университете. К сожалению, родителей нет дома. Они уехали в отпуск на юг Франции.
Успокоившийся было Барни снова залился пронзительным лаем.
– Барни, свои! – успокоила собаку Лара.
– Ты Лара? Младшая сестренка Шона? – спросил Габриель, гипнотизируя ее глазами цвета неба.
С выпрыгивающим из груди сердцем она просто ответила:
– Она самая.
Погладив Барни, она снова встала во весь свой невысокий рост: приятные изгибы женского тела подчеркивались синими джинсами и узкой белой футболкой. Она совсем не походила на ту шестнадцатилетнюю школьницу. Неудивительно, что Габриель не узнал ее. Лара видела, что он искренне удивлен. Ей даже показалось, что на его щеках заиграл румянец.
– А ты повзрослела, – сказал он, поправляя темно-русые волосы.
Она не могла не заметить двойной шрам, пересекающий правую бровь Габриеля. Возможно, его жизнь протекала не так спокойно и плавно, как она могла подумать. Сколько бы ни было у человека денег, они не всегда могут спасти его от превратностей судьбы.