«И тень чертогов наслажденья
Плыла по глади влажных сфер,
И стройный гул вставал от пенья,
И странно-слитен был размер
В напеве влаги и пещер.
Какое странное виденье —
Дворец любви и наслажденья
Меж вечных льдов и влажных сфер.»
С. Т. Кольридж.
Радость
Стоял теплый летний день. Ветер дул с востока. Он тянул за собой соленый морской бриз, который пролетая над полем, впитывал в себя запахи опаленной солнцем травы. Я отодвинул простынь, что была нам вместо двери, и вышел во двор. Мы жили в маленьком гостевом доме. По его крыше вился виноград, а весь двор был полон абрикосовыми деревьями. Я подошел к одному и сорвал две штуки себе на завтрак. Ветер наклонил его листья, а я пошел к умывальнику. Побрившись и умыв лицо, я поднял голову и заметил, что на небе не было ни облачка. Чистота… Чистое голубое небо. Чудесное утро, подумал тогда я и пошел обратно в дом. Сорвал с той же ветки еще две штуки и, отодвинув простынь, зашел в комнату.
Я сварил себе кофе и сел за стол. Окно, под которым он стоял, выходило на задний двор, и все что я в нем видел это все те же абрикосовые деревья. Этот год, по словам хозяина дома, выдался урожайным. Жители поселка были этому рады. Мы тоже были рады, потому что урожай в нашем дворе, входил в стоимость аренды. Выпив кофе, я достал бутылку портвейна и открыл её. Карина перевернулась с левого на правый бок, освободившись от простыни. Она была совершенно нага и прекрасна. Я сделал несколько глотков из бутылки и поставил ее на стол. Взял блокнот, карандаш и решил поработать. Рассказ давался сложно, и я то и дело прикладывался к бутылке. После того, как я ее прикончил, на листах стали появляться слова. Дело пошло. Я был рад. Это был первый день после приезда, когда я, наконец-то, взялся за карандаш и что-то из этого вышло. В открытое окно залетал теплый ветер и обдувал мне лицо. Это было приятно. Написав главу, я достал еще одну бутылку из-под стола. Портвейн был что надо. Откупорив ее, я взялся за продолжение. Рассказ выходил хорошим, и чем больше я писал, тем больше вникал в него. Потихоньку, как это обычно бывает, я все больше и больше отстранялся от внешнего мира и писал. Я не чувствовал уже ветра на лице, ни запаха спелых абрикосов. Я прикончил бутылку портвейна и вышел на улицу. Дошел до умывальника и умылся холодной водой. Сорвал с ветки абрикос и пошел в другую половину участка. Здесь жили хозяева. По стене их двухэтажного свежевыкрашенного дома вился виноград. Участок был чист и ухожен. Хозяин сидел у костра и курил сигарету. Я подошел к нему и оглядел дом.
– Доброе утро – сказал я.
– Доброе.
Рядом с его правой ногой стоял стакан. Курил он медленно, растягивая удовольствие, и попивая содержимое стакана.
– Послушай – сказал он, не глядя на меня. – Ты меня извини, но совсем вылетело, как говоришь, тебя зовут?
– Андрей.
– Точно! – оживился он – ты уж извини. После вчерашнего все вылетело из головы. Ты кстати, как?
– Да ничего – сказал я, и посмотрел на окна дома. Потом я посмотрел на крышу, на свежевыкрашенные стены и на вьющийся виноград и опять на костер.
– Угощайся – он протянул мне бутылку. Откуда он ее достал, я так и не понял. Но бутылке я был рад.
– Благодарю.
– На здоровье.
Я откупорил бутылку и выпил. Потом протянул ему, но он отмахнулся и сказал, что у него свое, домашнее, и показал на стакан.
– Андрей, знаешь, что? – спросил он помолчав.
– Что?
– А где твоя жена?
– Она спит.
– Но ведь уже девять утра – удивился он.
– Она любит поспать.
– Ясно, молодые, а спят до обеда – пробурчал он.
– Когда же еще нам спать?
– Работать надо, а не спать.
– Я уже поработал – ответил я.
– В смысле? – удивился старик, – как поработал? И кем ты работаешь, что ты сделал уже?
– Я писатель.
– Ааа, бездельник значит – усмехнулся он.
– В каком-то смысле да – согласился я с ним. Хорошее утро.
– И что же ты пишешь?
– Рассказы, я пишу рассказы.
Старик замолчал, поднял стакан и выпил. Он подкинул в костер палок и посмотрел на меня.
– Знаешь, что. Иди и разбуди свою жену, если хотите отведать вкуснейшего завтрака в своей жизни, потому что сейчас сюда придет Мария и будет готовить на костре, а я, пошел за добавкой – сказал старик, встал и зашагал в дом. Я смотрел на костер. Карина, пожалуй, не откажется от вкусного завтрака, подумал я., да никто не откажется от такого предложения, только если он не полный придурок. И вот, я уже иду сквозь абрикосовый сад, откидываю простыню и попадаю в комнату. Вижу Карину, медовые взъерошенные волосы, ее стан, ее ноги. Она по-прежнему нага и лежит на том же боку, на котором и лежала, когда я уходил. Я поставил бутылку на пол и лег рядом с ней. Мне захотелось спать. Глаза стали закрываться сами собой, и я ели справился, чтобы не уснуть. Я начал ее целовать. Ноги, потом спину, и шею, но Карина не просыпалась. Я был пьян, уже с самого утра, и ей навряд ли это понравится, но делать было нечего, ее нужно было разбудить. Ну, или мне постараться не уснуть.
Этот портвейн был хорош. Мы взяли сразу два ящика в ларьке при заводе. Проведя дегустацию всей представленной продукции, остановились именно на этом. Да, определенно, этот портвейн был чертовски хорош. Зимой мы пили белый Алушта, по рекомендации одного знакомого сомелье. Он хорошо согревал, две бутылки за ужином, записки охотника и вечер удался. Но сейчас была не зима, совсем не зима, черт возьми, на часах девять утра, а на градуснике двадцать пять по Цельсию. А я пьян, чертовски пьян и нет сил встать с кровати, Карина спит, Мария наверняка уже поставила готовиться потрясающий завтрак, а я пытаюсь поднять себя с кровати. Решено, нужно вставать, во что бы то ни стало. Я собрал последние силы и встал с кровати. Сделал шаг и задел ногой бутылку. Она с грохотом упала об пол, и Карина вскочила с подушки. Прекрасная испуганная растрепанная она стояла на кровати и смотрела на меня, а я на нее.
– Доброе утро, любовь моя – сказал я.
– ты уже надрался? – мило спросила она.
– Бутылка портвейна еще никому не вредила.
– Сколько мы вчера выпили?
– Не так много, как хотелось бы.
– Это точно – она посмотрела в окно – а тут хорошо. Ты все выпил?
– Нет, есть еще пара бутылок.
– Открывай, и неси сюда – сказала она и легла обратно.
– Карин, там Мария, готовит отличный завтрак, и мы с тобой приглашены.
– Это потрясающе милый, но сначала портвейн – засмеялась она – неси скорей и залезай ко мне.
Я пошел к погребу за бутылкой. Достал, откупорил, сделал пару глотков и вернулся к Карине. Она также лежала совершенно нагая и улыбалась своей чудесной улыбкой. Я протянул ей бутылку и лег рядом. Она взяла портвейн и выпила.
– Отличное утро, не правда ли?
– Да, то, что надо.
