Бар на пристани. Мрачное, лишенное всяческой индивидуальности строение с грязно-серыми дощатыми стенами. Безликое оно, слегка покосившееся, неприметное, словно сошедшее с киноэкрана, на котором демонстрировался фильм с изрядно затасканным полудетективным сюжетом. Будто заслуженно позабытый его проектировщик изначально задался целью построить по-настоящему шпионское заведение, массу усилий приложил он, неизвестный, чтобы создать такую себе площадку для рандеву рыцарей плаща и кинжала всех мастей и рангов. Да наверняка так все и было, ведь это просто-таки идеальное место для тайных свиданий. Скрытое, удаленное от центра города, к тому же ничем не выделяется оно в ряду таких же дощатых, таких же невзрачных складов и амбаров. Разруха вокруг, запустение, вряд ли в такую глушь забредет случайный человек, а если и забредет, то не станет он хранить в своей памяти ни дорогу к бару, ни убогие очертания его фасада.
Уныло-мрачную стену уныло-мрачного строения теряющегося на фоне большей частью позаброшенных портовых сооружений, некогда украшала вывеска. О том, что была она, красноречиво свидетельствовал узкий продолговатый прямоугольник светлого дерева над дверью. Оттиск, оставленный солнцем, временем и сыростью. В том месте доски все еще хранили свой изначальный цвет. Чуть более свежий, но не менее мрачный. Немножечко белый, немножечко желтый, цвет древесины, к которой только подбирается время. Не выжгло ее солнце, не раскрасила в густую насыщенную серость влага, что буквально витала в воздухе.
Да, без названия не обошлось, имелась некогда вывеска, вот только давно это было, так давно, что никто о ней уже и не помнил. Забылась она, затерялась в далеком прошлом, как и то, что на ней было написано. Со временем все стало проще, прозаичнее. Немногочисленные завсегдатаи называли заведение просто «Баром», под настроение «Баром на пристани». Свыклись все с отсутствием названия, да никого это и не смущало вовсе. Разве в этом суть? Нет, конечно. Выпивка продается, да и ладно, а любопытство, кому оно надо!
Нет, вполне вероятно, найдись кто-нибудь излишне любознательный да не робкого десятка, кто задался бы целью докопаться до сути, смог бы он пролить свет на все это дело. Мог бы он, гипотетический, набраться смелости и поговорить с барменом, мрачным до подозрительности типом атлетической наружности с бегающими поросячьими глазками. Загнал бы его в угол, расспросил, что называется, с пристрастием, вот тот бы и вспомнил слова, украшавшие мрачный фасад. Нет, мог бы кто-нибудь, мог, но где ему взяться этому смелому и любознательному, да и просто, зачем?!
Печать запустения на зданиях вокруг, ночь, тьма, легкий привкус мистики, густо замешанной на концентрированной таинственности. Со стороны реки медленно и неторопливо подкрадывается светящаяся собственным призрачным светом волокнистая дымка как привет из потустороннего мира и все это в абсолютной просто-таки гробовой тишине.
Русло широкой судоходной реки, приближаясь к городу, круто поворачивало, образуя небольшое пресноводное море. Влага вокруг, капельками на листьях она, слякотью под ногами, водяным паром в воздухе. Хуже всего та, что в воздухе. Малейшее колебание температуры, резкое похолодание, одно из тех, что так часты ранней весной и вот она мистика во всей красе. Скользя по водной глади, с зеркальной ее поверхности плотной белесой стеной на город медленно ползет густой весенний туман. Скрывает он причал, покачивающийся у него деревянный баркас, проглатывает выброшенные на берег рыбацкие лодчонки. Всего мгновение и тонут в туманной дымке ветхие строения. Растекается плотная аморфная масса, наползает на берег, захватывает все новые и новые территории, улицы, кварталы, порою кажется, еще совсем немного и исчезнет город, останется одна лишь непроглядная толща водяного пара, живая, таинственная, печальная и немного даже романтичная.
Тогда было именно так: прохлада, сырость, темнота. Поздний вечер сдавал свои позиции, плавно перетекая в глухую ночь. Плотная облачность вкупе с вездесущим седым весенним туманом не давала шанса молодой луне, поглощала свет, не позволяя озарить серебряным отблеском мрачную пристань и не менее мрачные строения поблизости. Ночь обещала быть темной, таинственной и по-настоящему шпионской.
Чуть в стороне от входа в бар подмигивал неверным светом фонарь на изрядно покосившемся, как и фасад самого заведения, столбе. Изъеденное короедом бревно, аварийное, как и большая часть заброшенных окрестных строений. На его верхушке, скрытая наполовину разбитым стеклом, жила своей жизнью тусклая и грязная лампочка. Шпионская лампочка, она не горела ровным светом, не пыталась осветить безлюдную улочку, она мерцала, будто сигналы подавала кому-то скрытому в тумане. Ритмично так, размеренно, с точно выверенной периодичностью, предсказуемо, а от того как-то слишком уж печально. Нет, ну, до чего же запоминающийся световой рисунок! Примерно десять секунд ровного слабенького свеченья затем серия из пяти блеклых всплесков, после одна яркая вспышка, за ней полминуты абсолютной темноты. Снова свечение, снова всплески, снова вспышка, снова темнота. Так насмотришься и можно запросто поддаться романтике, представить, что никакой это не столб вовсе, это маяк, путеводная звезда, указывающая путь заблудившемуся моряку. Глупая мысль, да и неважно, ведь каждому понятно – ненадолго это, ничего хорошего из электрических подмигиваний не выйдет, пройдет совсем немного времени и все закончится. Перегорит тончайший волосок, превращающий невидимый бег электронов в яркий свет и потеряются мрачные окрестности в еще более мрачной темноте.
Очередная серия ритмичных подмигиваний и вот ситуация начала меняться. Безлюдная улочка перестала быть безлюдной. Подтверждая нелепую мысль о баре, что являл собой пристанище шпионов, на границе освещенного уличным фонарем круга промелькнул силуэт. Человек. Остановился он, замер, выжидая. Вздрогнул, огляделся. Секунда, еще одна. Время! Дождавшись момента, когда свет вспыхнет и погаснет, незнакомец бросился к входной двери, схватился за ручку и растерянный замер. Что-то пошло не так. То ли он ошибся в элементарных расчетах, то ли постоянство с которым лампа то загоралась, то вспыхивала, то гасла было обманчивым, но его, застывшего у входа, вырвал из темноты слепящий порожденный электричеством луч. Зажегся своенравный светильник, вспыхнул неожиданный свет и вопреки ожиданиям не погас в тот же миг, а продолжал светить ровно и необычайно ярко.
Застигнутым врасплох запоздалым посетителем оказался высокий худощавый мужчина странной наружности. Он был одет, можно сказать, завернут в длинный черный плащ, под которым контрастно-белым аккордом проглядывал тонкий шелковый шарф. Голову незнакомца украшала старомодная черная фетровая шляпа с широкими полями, что не скрывала, но хоть немного упорядочивала длинные вьющиеся волосы. Из-под достаточно оригинального головного убора отраженным блеском подмигивал все тот же своенравный фонарь – отражение в дымчатых очках (не самый подходящий аксессуар для любителя блуждать в ночном тумане).
