Глава 1. В полку историков пополнение
– Мы, выпускники, молодые ученые, дипломированные археологи, торжественно клянемся использовать полученные в этих стенах знания, навыки и умения исключительно во благо общества. Клянемся без устали, сомнений, сожалений вырывать у бездны веков скрытые в ее глубинах тайны. По крупицам восстанавливать настоящую историю становления и развития человечества, ценить истину превыше всего…
Звучавшие в унисон голоса завораживали. Преломляясь и усиливаясь, они плутали в лабиринте бесконечных коридоров, проникали в каждый кабинет, в каждый закуток учебного корпуса. Простые и понятные слова заставляли застывать в неподвижности немногочисленных аспирантов и преподавателей из числа тех, чей заслуженный (если не сказать выстраданный) отпуск по каким-либо причинам откладывался. Замирали серьезные в обыденной жизни мужчины и такие же сосредоточенные женщины. Их черты моментально смягчались, а губы непроизвольно расплывались в улыбке. Каждый из них вспоминал свою, далекую и не очень, юность, видел свой выпуск, слышал свою клятву.
– Обещаем объективно рассматривать все версии событий, что произошли или могли бы произойти в прошлом, принимать любую информацию, тщательно взвешивать и правильно ее интерпретировать, – знакомые каждому, кто окончил Академию или все еще учился, слова по-прежнему витали в пространстве большей частью пустых помещений. Меняли они все, трансформировали. Мгновение другое и уже не только лица живых людей озаряла восторженная радость, но и барельефы видных ученых прославивших заведение обретали добрые черты счастливой юности. – Благодарим педагогов и наставников. Надеемся стать достойными их последователями. Наш юбилейный пятидесятый выпуск…
У дверей Большого цилиндрического зала, в стенах которого по традиции присягали на верность истине во всех ее проявлениях юные жрецы храма одной из самых неоднозначных наук – истории, замерла одинокая фигура. Пожилой преподаватель. Худощавый мужчина, сгорбленный, будто держал на своих плечах весь тот багаж знаний, что веками копили многие поколения его предшественников-ученых. Он мечтательно смотрел куда-то в бесконечность. Рассеянно слушал слова, которые не просто знал наизусть, но и следовал им всю свою сознательную жизнь. Его губы медленно шевелились, он непроизвольно кивал, целиком и полностью соглашаясь с каждым тезисом, с каждой фразой. Подумать только, а ведь когда-то он сам давал ту же клятву, как много воды утекло с тех пор!
Монотонно-восторженный хор выпускников смолк. Там, за надежной металлической дверью, начиналось основное действо – вот-вот молодым ученым будут вручать дипломы…
– Я знала, что увижу тебя здесь, – воцарившуюся тишину нарушил приглушенный женский голос.
– Конечно, да по-другому и быть не могло, – тихим шепотом прошептал старичок-преподаватель и, по-прежнему печально улыбаясь, обернулся.
Рядом с ним стояла женщина с благородно-седыми волосами и грустью в глубоких, но совершенно бесцветных глазах. Покрытое сетью морщин ее лицо все еще хранило остатки юношеской привлекательности вот только время оно такое, его не обмануть.
– Не могу я тебя понять, Дионисий! – улыбка женщины стала печальной. – Ты ведь проректор по учебным вопросам. Мало того, это твой курс, твои ученики! Да ты просто обязан сейчас быть с ними. А ты вместо того чтобы провожать своих питомцев во взрослую жизнь, словно первокурсник что опоздал на лекцию, топчешься под дверью…
Пожилой преподаватель смутился. Его улыбка померкла, но не погасла. Он медленно пожал плечами и ответил:
– Да, там мои ребята. Хороший выпуск в этом году, как, впрочем, и в минувшие годы… – на мгновение он умолк, глядя прямо перед собой. – Хотя нет, этот лучше, да каждый новый лучше предыдущего, но не в том дело. Возраст. Не могу я всего этого выносить. Сентиментальным стал ну просто до слез! Торжественность, бесконечные речи, слова благодарности. Старый я, расчувствуюсь, расплачусь. Как это будет выглядеть, если суровый проректор, тот самый, которого шумная эта братия боится больше чем огня, вдруг разрыдается? Нет, не могу я провожать своих выпускников, вернее не так, провожу я, напутствую, но после и каждого лично…
– Диплом специалиста и кубок лучшего студента курса… с радостью и с гордостью я вручаю… – просочилось сквозь закрытую дверь. Дионисий вздрогнул, отчетливо ощущая, как глаза наполняются слезами – тот самый миг сентиментальности. Повисла пауза, в которой не было и намека на интригу, ведь каждый без исключения знал, что последует дальше и чье имя прозвучит. – Я вручаю молодому археологу, отличнице и красавице Веге Ласпи!
Зал взорвался аплодисментами. Расчувствовавшийся преподаватель наклонил голову, пряча глаза, чувствуя, как слезинка скатилась по щеке. Снова повернулся к собеседнице, чуть смущенно улыбнулся, прошептал:
– А ведь знаете, Зиночка, теперь я могу с чистой совестью сдавать дела и на покой. Я сделал то, о чем мечтает каждый учитель – вырастил себе смену. И она превзойдет меня!
Та кивнула, но ничего не ответила.
– Спасибо большое! Конечно, я старалась, но это не моя заслуга, это все Академия, это наши преподаватели… – дрожащий голос девушки выплыл в коридор, затихая. До чего же легко было представить, как она краснеет, как опускает глаза, смотрит по сторонам в поисках поддержки…
– Все, на этом и остановимся! – проректор достал из кармана пиджака белоснежный платок и вытер глаза. – Вы ведь не для того меня искали, чтобы насладиться зрелищем плачущего от радости старика. Подписать что-то надо?
– Да, но особой срочности нет…
– Ладно-ладно! Идемте ко мне. Я ведь все прекрасно понимаю, пока документы не оформите, пока подписи не соберете – не видеть вам отдыха и что из того, что все это «бумаготворчество» давно уже электронное! Бюрократия она вечная, так всегда было и так всегда будет. Куда в отпуск?
– Как и большинство наших коллег – в Европу, – будучи настоящим историком, фанатом своего дела, собеседница проректора предпочла воспользоваться архаизмом. Увы, в Европу уже давно не ездили, на Европу летали. Не континент это, а лишь спутник Юпитера. – Я вас там увижу?
– Увидите. Вот только распрощаюсь со всеми, да доведу до ума свои дела, – он взял седовласую женщину под руку и увлек за собой. – Такое заманчивое слово отдых! Знаете, а я ведь уже начинаю подумывать о пенсии. Честно! Нет-нет, да и мелькнет мыслишка. Правда, как представлю, что утром не надо спешить в переполненную студентами аудиторию, так тут-таки вся прелесть праздного безделья меркнет и теряется. Не могу я без общения с молодежью, заряжают они меня.
Преподаватели неторопливо прошлись по коридору и скрылись за дверью одного из кабинетов неподалеку от актового зала. Там же по-прежнему продолжали праздновать. Чествовали молодых специалистов, награждали тех, кто уже в юные годы проявил себя с лучшей стороны, ободряли тех, кто еще не успел…
