С тихим вздохом закрываю папку со своим тестом и поднимаю взгляд от парты. Проверять не вижу смысла – не имеет значения, сколько баллов я наберу за него, это никак не повлияет на мое будущее. А вот все мои одноклассники сидят в напряженных позах, не отрываясь от исписанных листов. Нервно дрожат, обливаются потом, беззвучно шевелят губами, снова и снова перечитывая вопросы. Одна из девушек впереди меня, кажется, вот-вот свалится в обморок. Еще бы! Если я правильно помню, она собралась поступать в медицинскую гильдию, а это означает огромную конкуренцию.
Ужасно тянет посмотреть, как там Лекс, но он сидит позади меня, а оборачиваться строго запрещено, тут же выгонят и аннулируют работу. Не так уж важно, то есть неважно для меня, но я не хочу попасть в неприятную ситуацию. Поэтому я поднимаюсь и иду по проходу между партами к столу наблюдателя, который, оперев голову на руку, со скучающим видом смотрит на класс. Кладу перед ним свою работу и подхожу к двери. Теперь могу обернуться и посмотреть. Лекс вместо ответов на вопросы, что-то увлеченно рисует прямо на экзаменационном листе. Похоже, он собирается стать первым учеником в истории, получившим за тест на интеллект отрицательный результат. Впрочем, ему, как и мне, оценка не важна, хотя и по иной причине.
Перевожу взгляд на Кейт. Она полностью сосредоточена и со стороны кажется абсолютно спокойной, методично и внимательно заполняя листы для ответов. В отличие от нас с Лексом ей очень важно показать себя. Она полна решимости пробиться наверх, чего бы ей это не стоило. А стоить будет много. Особенно для таких как мы. Для нас это почти невозможно.
Мы в этом мире чужие.
Прямо сейчас мы находимся на двадцатом уровне Муравейника – грандиозной многоуровневой махины, представляющей собой одно из древнейших строений этого мира, построенного неизвестно кем и неизвестно как, но на века. Оно уходит на сотню уровней в небо и на бесчисленное множество уровней в глубины земли, и где-то там внизу есть выходы в другие миры.
Своих миров никто из нас троих не помнит. Такие как мы время от времени появляются на подземных запретных уровнях, бродят там в абсолютной тьме, потерявшие память, а иногда и разум, и если им удается подняться выше, то их подбирают местные жители. Точнее говоря, специальная команда, имеющая допуск в подземелья Муравейника. Они собирают не только людей, но и разные “подарки” других миров: одежду, технику, игрушки, книги на самых разных языках – кучу всего, что потом перешивается, переделывается и используется в обиходе местных. Больше семи лет назад нас (тогда нас еще было четверо) запихнули в ящики, как и другие вещи, подняли на нулевой уровень, то есть на уровень поверхности земли, и выгрузили в сортировочном центре, откуда нас забрала госпожа Илона – директриса сиротского приюта. Потрясающе добрая женщина! Она приняла нас, выучила местному наречию и необходимым навыкам, а потом устроила в школу. Всех кроме Мэй. Она не смогла оправиться после перехода между мирами и теперь находится в больнице в отделении для душевнобольных. Мы же втроем кое-как нагнали учебную программу для местной молодежи и теперь наравне со всеми сдаем выпускные испытания.
С тех пор, как нас нашли, мы так и живем в общежитии сиротского приюта на нулевом уровне. У остальных же моих одноклассников есть семьи, хотя это слово здесь редко используется. Их родители принадлежат к разным гильдиям и в зависимости от своих успехов в них проживают на разных уровнях Муравейника. Чем выше статус, тем выше расположены их апартаменты.
Я последний раз смотрю на ребят, с которыми проучилась все это время. Завтра по результатам тестов они и сами вступят в гильдии и заживут отдельно от своих родителей. Вряд ли я их после этого когда-нибудь увижу – хоть я и имею право подниматься на верхние уровни, вплоть до этого, двадцатого, но мне там просто нечего делать.
Покинув класс, по пустым и тихим коридорам выхожу на платформу. Здесь на одной из колонн есть часы, они показывают без четверти двенадцать, а это значит, что я могу побыть в одиночестве еще пятнадцать минут. Я очень ценю это время: ни в приюте, ни тем более на ткацкой фабрике, где я работаю, почти нет возможности побыть одной. Фабрика эта, кстати, учреждена самим приютом, и в основном мы шьем униформу для гильдий, социальный заказ. Теперь, окончив школу, я буду там работать полную смену.
Подхожу к парапету и сажусь, свесив ноги с края платформы. Я смотрю вниз, в темную бездну. Так мы зовем широкий пролет, сетью раскинувшийся на весь Муравейник и проходящий через все уровни, в том числе те, которые находятся под землей. Сколько всего этих уровней, не знает никто, спускаться туда запрещено. Допуск есть только у стражей и искателей, и то они не могут делать этого без приказа. Говорят, бездна доходит до самого ада. По легенде, когда-то давно, когда эту землю населял совсем другой народ, они начали строить гигантские здания в жерлах потухших вулканов. Они строили вниз и добрались до преисподней, они строили вверх и достигли небес. Неизвестно, что в итоге забрало их – ад или рай, но этот народ бесследно исчез. Хочется верить, что они ушли туда, на самый верх, но мне все же интересно и то, что может быть в самом низу. Семь лет назад, будучи еще совсем ребенком, я и сама побывала там, в глубине, но память ничего из этого не сохранила.
Я сижу, глядя в черную бездну, а думаю о том, как мне жаль заканчивать школу. Здесь мы каждый день узнавали что-то новое, но уже с завтрашнего дня моя жизнь будет ограничена маленькой комнаткой и бесконечным шитьем однотипной одежды. Мне совсем не по нутру такое будущее, но я слишком робкая и несмелая, чтобы хоть что-то предпринять, как это делает Кейт. Она хочет присоединиться к гильдии стражей, у них есть допуск практически повсюду. Вот только по негласному правилу никого с нулевого уровня в эту гильдию не берут. Впрочем, у Кейт есть некоторый план, в котором и я немного участвую. Для этого мне пришлось переступить через свою трусливую натуру, но она моя единственная подруга, так что я не жалею, хоть и дёргаюсь постоянно. Взамен – конечно, когда она уже устроится в гильдии и получит собственную комнату на верхних уровнях – Кейт собирается забрать меня к себе. Так можно делать. Это называется когард – несколько человек, живущих вместе в помещении того, кто берет на себя ответственность за всех. В этом случае я получу идентификационную карту, открывающую доступ к тем же уровням, что и у Кейт, только это будет не белая карта свободного гражданина – шинарда, а оранжевая карта зависимого акбрата. Что мне не очень-то по нутру, честно говоря, хоть мы и друзья. То есть в любом случае я планирую остаться на своем месте с белой картой и самым ограниченным доступом жителя нулевого уровня.
