Владимир Попов - На небесах ещё светло… Постскриптум

На небесах ещё светло… Постскриптум
Название: На небесах ещё светло… Постскриптум
Автор:
Жанры: Современная русская литература | Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "На небесах ещё светло… Постскриптум"

Стихи для этой книги автор собрал в 90-х годах прошлого столетия. Промелькнули годы, книга пополнилась новыми произведениями.Однако первоначальный замысел сохранился – разнохарактерные стихотворения, в которых «звучит» не только личная история поэта, но и история его страны – объединяет надежда на торжество добра и света.

Бесплатно читать онлайн На небесах ещё светло… Постскриптум


Компьютерный набор и составление Андрей Васильев

Вёрстка и составление Юлия Архирий

Фотограф Юлия Архирий

наследники Владимир Попов


© Владимир Попов, 2023

© Юлия Архирий, фотографии, 2023

© Владимир Попов, наследники, 2023


ISBN 978-5-0060-7216-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero


Я сквозь время прошёл…


«На небесах горит огонь …»

На небесах горит огонь —
пылает небо в синей чаше.
На небесах горит огонь,
всепожирающий и страшный.
Он облака окрасил червлью.
И день погибнет без возврата…
И птица линию прочертит,
летя неслышно вдоль заката.

«Я сквозь время прошёл, как игла через ткань…»

Я сквозь время прошёл, как игла через ткань.
И туманом проплыл в предрассветную рань.
В заповедную рощу тайком я проник.
И уснул молодым, а проснулся – старик.
Оглянулся вокруг – только нет никого.
И закрыл я лицо золотым рукавом.

Баллада о караване

Касаясь колючих растений,
причудливо, страшно и странно
качались короткие тени
полуденного каравана.
На эту печальную пену
взирая глазами пустыми,
шагали верблюды и пели
печальную песню пустыни.
Вставали миражи невинно —
сквозь пальцы просачивались.
Качались в горбах бедуины.
Качались – раскачивались.
Идут никуда ниоткуда
не первую тысячу дней
двенадцать облезлых верблюдов,
двенадцать угрюмых людей.
А люди, темны и раскосы,
мычали забытый мотив.
И змеи, как знаки вопроса,
вставали у них на пути.
Верблюды шагали степенно,
следя за рассветной игрой.
И город всплывал постепенно
высокою синей иглой.
Сильней океанского вала
шумела людская молва.
Под стенами выл зазывала.
Стенал за стеною мулла.
В тени бородатые люди
смеялись и пили кумыс.
И лёгкая музыка лютни
спускалась по лестнице вниз.
И красного золота глыбы
лежали на жёлтом песке.
Рабыни, как чёрные рыбы,
плескались в зелёной воде.
Средь этого блеска и блуда,
средь пляшущих этих теней,
стояли двенадцать верблюдов,
стояли двенадцать людей.
Тряпицы с едой завернули,
пустой отшвырнули кувшин,
верблюдов за ноздри рванули
и молча в пустыню ушли.
Сверкали овальные башни.
А воздух дурманом дурил.
И город, прекрасный и страшный,
в высокие трубы трубил.

«Хоть собака залаяла б, что ли… …»

Хоть собака залаяла б, что ли… —
я оглох в этой жуткой глуши.
Смотрит месяц в широкое поле:
ни живой и ни мёртвой души.
И чего непогоде неймётся? —
понеслась по снегам и по льдам.
Воет ветер
и сзади крадётся,
словно волк по горячим следам.
Зреют в небе огни золотые,
и сверкают колюче-остро.
Млечный Путь, как дорога Батыя,
полон ярких далёких костров.
Над землёю стоит непокой…
Чья-то тень на ветру замерзает,
будто женщина машет рукой.
Подхожу – а она исчезает.

Лунные странники

Когда одиноко
мне было невмочь,
я вышел из хижины
в лунную ночь.
По ясной дороге
пошёл через лес.
И было светло
от земли до небес.
И вижу: навстречу мне
лунной тропою
печальные люди
несметной толпою
идут друг за другом,
молчанье храня
и смотрят как будто
они сквозь меня.
Вот девы проходят
в спокойствии жутком —
синеют в руках
лепестки незабудки.
И древние старцы
сидят на повозке,
а лица возниц —
как из света и воска.
Стоял на тропе я
с душой иноверца,
но лунные кони
прошли через сердце.
И свет разливался
чудесным обманом.
И лунные камни
дымились туманом.
Я руки раскинул —
мольбой изошёл,
шагнул в середину —
сквозь камень прошёл.
Я был среди них
и, боясь оступиться,
пытался запомнить
бесплотные лица.
…И вышли на берег.
Всходили бесшумно,
по зыбкому трапу
на лунную шхуну.
А я повернулся
и шёл до рассвета,
в глуши укрываясь
от лунного ветра.
Вставала заря.
Петухи прокричали…
И встретил я утро
в любви и печали.

«То ли сосны шумят…»

То ли сосны шумят,
то ли ель ворохнулась.
То ли путник далёкой
дорогой идёт.
Одинокая мать
среди ночи проснулась
и тихонько-тихонько
ребёнка зовёт.
То ли мальчик, черпнув
осторожною горсткой,
по колено в воде,
воду тёмную пьёт…
Чудо-песня слышна:
то ли вепс вологодский,
то ли чудь белоглазая
под землёю поёт.

Свержение Перуна

Всходило солнце, грозное и злое,
и отгоняло полчища врагов.
И освещало капище – земное
пристанище уродливых богов.
Жрецы держали цепкими руками
кровавых безголовых петухов.
И жертвенник – огромный плоский камень —
дымился смрадом жжёных потрохов.
Сюда спешили всадники и лодки,
ползли калеки ради утешений.
А ночью псы друг другу рвали глотки
из-за остатков жертвоприношений.
Секирой вырубленный, деревоогромный,
тот истукан, кого боялись русы,
стоял Перун – бог молнии и грома,
сереброглавый и золотоусый.
Ногою твёрдой попирая камень
и выпучив невидящий зрачок,
держал, зажатый грубыми руками,
небесных молний скомканный пучок.
То не шумят деревья вешней веткой,
то не звенят весёлые ручьи:
то палками о медные тарелки
бьют, возглашая новость, бирючи.
Они сзывали на реку Почайну…
И неизвестность предвещала страх.
Мужчины хмурились.
И женщины молчали.
И плакали младенцы на руках.
И в ужасе застыли…
Словно режут
брат брата на предательском пиру:
с горы катился бог и громовержец —
огромный и чудовищный Перун.
И люди плакали, закрыв лицо руками.
Стояли в страхе, белые как мел…
Но молнии над ними не сверкали.
Небесный гром над ними не гремел.

«В поле сыч сычет…»

В поле сыч сычет.
Мать дитя кличет.
Древо лист ронит.
А старик стонет.
Да воды просит.
На земле осень.
На земле вечер.
В небесах вечность.
Мать дитя кличет.
В поле сыч сычет.

«Я накликаю беду …»

Я накликаю беду —
упаду на север:
головою в лебеду,
а ногами в клевер.
Кровью землю орошу,
диким зверем взвою,
сердце в небо отпущу,
а любовь зарою.
Поднимусь средь бела дня
цветом иван-чая…
Что-то здорово меня
от ветров качает.

«Поклонюсь до земли…»

Поклонюсь до земли.
Помолюсь на восход.
Вы на запад пошли —
я пошёл на восток.
Будет речь простодушней,
и кровь горячей.
Будет сумка пастушья
на костлявом плече.
От села до села
не достану рукой.
И сухая стрела
пропоёт надо мной.

«Обжигаясь торопливо…»

Обжигаясь торопливо,
слёзы чёрные лила:
из кладбищенской крапивы
ты рубахи мне плела.
Из реки тянула тину.
Созывала вороньё.
На трёх водах кипятила
приворотное питьё.
Поднялась заря-полымя.
Разыгрался ветер-вой…
Проросла судьба полынью —
самой горькою травой.

«Зашумит под окном обнажённая ветвь …»

Зашумит под окном обнажённая ветвь —
стукнет в раму средь полночи чёрной.
Керосиновой лампы рассеянный свет
еле виден в окне закопчённом.
Эта ночь запрягла вороного коня
и впотьмах с улюлюканьем гонит.
И поэтому так под окном у меня
ветка гнётся под ветром и стонет.
И трава нашептала грозу ввечеру
жёлтой липе и красному клёну.
И свободные силы на воле ревут
над пространством пустым и бездонным.
Мёрзлый ветер потянет с другой стороны
небывалых дождей паутину.
То ли крики совы, то ли свист Сатаны
по ночам осыпает рябину.

«Слышу птицы долгий голос…»

Слышу птицы долгий голос.
На простор раскрыта дверь.
Паутины вдовий волос
собирается в кудель.
И медлительные сказы
происходят наяву…
И старик совиным глазом
долго смотрит в синеву.

В старинном парке

Целый день в старинном парке,

С этой книгой читают
От автора: «Мне давно хотелось поговорить о моём любимом писателе, Иване Алексеевиче Бунине… Поговорить было не с кем – вот я и придумал собеседников: Ивана Егоровича и Елизавету…Я хотел вычеркнуть подзаголовок «филологический роман», но «Озеро» наполовину состоит из цитат, так что подзаголовок вполне оправдан…»Для оформления книги использованы картины русских художников 19—20 вв.
Эта книга – продолжение первой фольклорной тетради автора, в которой читатель снова встретится с дорогими сердцу пейзажами Русского Севера, трогательными и смешными персонажами, неиссякаемым богатством родного языка.Для любителей русской песни – авторская интерпретация песенных сюжетов.
От автора: «За двадцать лет у меня скопилась дюжина рукописей. В 2015—2016 гг. удалось издать три книги: «Маленький театрик…», «Плебейские песни», «Далёкие огни». Из оставшихся рукописей я взял по десятку стихов и составил сборник «Девять рукописей».
В сборник «Шляпа с пером», одну из девяти рукописей, вошли неопубликованные стихи и избранные стихотворения из книги «Маленький театрик».
Читателю предстоит познакомиться с не совсем обычной книгой, состоящей из двух частей, нечто вроде книги с половиной…Первая часть – написанный в ящик стола сорок лет тому назад роман «Однова живем» о глубоко самобытной судьбе русской женщины, в котором отразились, как в «капле воды», многие реалии нашей жизни, страны, со всем хорошим и плохим, всем тем, что в последние годы во всех ток-шоу выворачивают наизнанку.Вторая часть – продолжение, создан
Новую книгу уже хорошо известного российскому читателю автора составили лучшие произведения, снискавшие интерес многих читателей и отмеченные литературной критикой («Роман для Абрамовича», «В срок яблоко спадает спелое», «Раздвигая руками дым»), а также новые произведения. Открывает книгу роман «Кавалер умученных Жизелей» – о парадоксах творчества, о времени, о нравах и тайнах русского балета.
«Цветок Тагора» – сборник статей, рецензий, заметок и дневниковой прозы Виктора Кречетова – известного прозаика, поэта, критика. Материалы книги охватывают период с 80-х годов прошлого века до наших дней. Ряд статей посвящен известным русским писателям – И. Соколову-Микитову, М. Пришвину, Ю. Бондареву, С. Воронину и многим другим. Основной корпус статей рассматривает творчество ленинградско-петербургских писателей: Н. Коняева, И. Сабило, Г. Ионин
Довольно неопределённый жанр фэнтези, небольшой эксперимент в этом жанре, да и в этой книге… Ну что же, автор надеется что может быть и эта его книга может кого-нибудь заинтересовать, и у неё найдётся свой читатель… Автор.
Новым романом Сергей Шикера подтверждает репутацию одесского По – простые и внешне ничем не примечательные события чем дальше, тем больше складываются в макабрический кошмар, из которого, кажется, нет выхода…
Эта книга о поколении Беби-бумеров – людях, родившихся в 1944–1963 годах, в период послевоенного всплеска рождаемости.Число Беби-бумеров увеличивается, их уже около 30 % от всего экономически активного населения России. Несмотря на зрелый возраст, они и сегодня – ваши руководители, коллеги или клиенты. Занимают ключевые посты в управлении крупными компаниями, отраслями и даже государствами, являются крупнейшей группой потребителей товаров и услуг
Никогда не думала, что быть хорошей учительницей – плохо. Но именно поэтому меня переместили в другой мир и сделали владелицей частной школы. И что я имею теперь? Кучу учеников, каждый из которых может превратить меня в жабу. Сплошные убытки на балансе. И вредного герцога – наследника престола, который замучил школу проверками и который (вот неожиданность!) намерен жениться на одной из моих учениц. А как учить детей в мире, о котором ты ничего не
Он главный и лучший претендент на трон королевства. Я – целительница, незаконнорожденная девчонка из леса. Мы не должны были встречаться и уж тем более влюбляться, ведь его ждёт столица, долг перед своей землёй и принцесса, а я ни за что не соглашусь стать только любовницей. Такова наша судьба. Но некоторые жрецы говорят, что судьбы нет, и только мы сами определяем свою жизнь. ОДНОТОМНИК.