«Как же это унизительно, — покачала головой Александра, глядя на себя в зеркало заднего вида. — Отвратительно, стыдно».Она сидела в машине у здания небоскрёба, где он назначил ей встречу, не решаясь подъехать.Первая неделя сентября выдалась сухой, летней. Ветер срывал с деревьев осеннюю листву, засыпая парк ярко-жёлтым и кроваво-красным. Вечернее солнце золотило шпиль здания, отточенной иглой уходящего в небо. Где-то там на верхних этажах четырёхсотметровой башни из стекла, стали и бетона размещался офис того, кто её ждал.Александра барабанила пальцами по рулю, в сотый раз поправляла безупречный макияж, завязывала-развязывала шарфик и то расстёгивала, то застёгивала верхнюю пуговицу на блузке. Она знала, что не должна думать, насколько неприлично то, что она должна сделать, должна гнать эти мысли, иначе так и не подъедет, не выйдет из чёртовой машины, должна думать о том, что она делает это ради брата, ради отца, ради семьи. И это не обсуждается — так уж её воспитали. Знала, что должна — и не могла. Она, Александра Квятковская, единственная дочь Эдуарда Квятковского, в прошлом безжалостного юриста, а ныне банкира, построившего финансовую империю, ориентированную исключительно на крупных клиентов и компании, должна стать любовницей Крысиного короля. Давид Гросс. Крысиный король. Так звали за глаза владельца холдинга «ТОР» — группы компаний, производящих средства борьбы с мышами, крысами, тараканами и вшами, ну и заодно выпускающих пестициды, гербициды, средства защиты растений и прочую отраву. Но только ли специфику его компании имели в виду, когда давали Гроссу прозвище, ведь ещё он был известен как Великий и Ужасный, Человек слова и Человек без сердца.Александра знала о нём всё. Точнее, всё, что когда-либо появлялось в сети. К сожалению, меньше, чем ей бы хотелось. Уже два года она собирала каждую крупицу информации. Знала, что ему сорок лет, день рождения у него летом и по гороскопу он Лев. Небольшую компанию, выпускающую препараты борьбы с сельхоз вредителями, Давид Гросс наследовал от отца и в итоге превратил в «ТОР-Групп» — крупнейшего игрока на рынке пестицидов, средств дератизации и прочих ядохимикатов. Однажды почти женился, но по какой-то причине свадьба не состоялась, а ещё у него была сводная сестра, с которой они были очень близки, но она покончила жизнь самоубийством. Бесчувственный, скрытный, циничный, честолюбивый — не скупились на эпитеты таблоиды. Они же, проявляя единство, отмечали железную хватку и безупречную деловую репутацию, но противоречили друг другу, называя Гросса то мужланом, то высоколобым интеллектуалом.Сильно ли это поможет Александре сегодня? Вряд ли. Но она должна справиться со своей задачей и помочь семье…
— Папа, ну можно же решить проблему иначе, — сжимая руки до онемения, пыталась Александра спорить с отцом, когда буквально перед встречей последний раз порывалась отступить. С таким же успехом она могла дискутировать со статуей Посейдона, что украшала фонтан во дворе их трёхэтажного особняка. Фонтан ещё не отключили — дни стояли тёплые. И в окно отцовского кабинета Алекс видела, как радостно блестят в лучах вечернего солнца хрустальные струи, как кружит по воде нарядная листва, и её незавидная участь — стать любовницей человека, одни мысли о котором внушали ей ужас, ещё не казалась единственным способом уладить конфликт.Но, видимо, ей лучше было броситься на трезубец Посейдона, чем надеяться, что отец отступит.— Ради бога, Саша! — сказал он не терпящим возражения тоном. Вытянув ноги к камину, отец сидел, развалившись в кресле, и со вкусом потягивал сигару, что любил выкурить после ужина. — Твоему брату грозит суд, а Давид Гросс ясно дал понять, чего хочет, когда сказал: «У вас очень красивая дочь», поэтому прекрати капризничать. Смерив её взглядом, наверное, он хотел добавить что-нибудь ещё, обидное, злое, вроде «уж лучше он, или скоро ты станешь самой старой девственницей в столице», но за похабные шуточки в их семье отвечал её единокровный брат Ярослав — отец промолчал. Он затянулся и неторопливо выпустил облачко сигарного дыма, словно разговор шёл о чём-то заурядном. Словно отец посылал прислугу сменить цветы в вазе, а не единственную дочь — ублажать человека, кроме всего прочего известного равнодушием, с каким он менял женщин, проводя с каждой не дольше, чем одну ночь. И желающих попасть в постель завидного холостяка с годами не убавлялось, то есть Александре, по сути, ещё придётся встать в очередь, а точнее — толкаясь локтями влезть без очереди, что было ещё более унизительно и требовало от неё качеств, которыми она вряд ли обладала. — И одень что-нибудь подобающее случаю, — скривился Ярослав, осмотрев её скромный наряд, состоящий из юбки ниже колен и блузки, застёгнутой на все пуговицы. «Надень, — машинально поправила Саша. — Правильно говорить «надень». Вслух она этого, конечно, не сказала.— Ты похожа на училку. Вряд ли у мужика встанет, если ты заявишься к нему в этом, — хохотнул брат, чью шкуру ей выпала честь спасать.В бокале с бурбоном из отцовской винокурни, что он покачивал в руке, потрескивал лёд.С этой винокурни, где по случаю открытия юбилейной бочки, отец устроил праздник и созвал влиятельных гостей на дегустацию, всё и началось. Там Александра на свою беду первый раз и увидела Крысиного короля, а если быть точнее, то сначала встретила в тёмном винном погребе и лишь потом узнала, кто он. — Хоть раз подумай не только о себе, — приподнял косматую, с торчащими седыми волосками бровь отец. — И не заставляй его ждать, — он выразительно посмотрел на часы…
Вцепившись до побелевших костяшек в руль, Александра смотрела на своё отражение в зеркале и думала, как обидно ей было услышать это «подумай не только о себе». Если уж кто и заслужил обвинения в эгоизме, то точно не Саша. С ней с детства не знали проблем. Её воспитывали «девочкой» во всех смыслах этого слова: учили слушаться, угождать, быть милой и заботливой, не спорить, не высовываться, доставлять как можно меньше хлопот и свои интересы подчинять нуждам других.Её мать не была плохой, скорее несчастной. Вторая жена Эдуарда Квятковского была слишком юной, когда вышла за него замуж, чтобы требовать к себе уважения, слишком наивной, чтобы плести интриги, и слишком мягкой, чтобы противостоять мужу и заведённым порядкам. Муж, у которого уже был девятилетний Ярослав, сын от первого брака и наследник его империи, великодушно разрешил второй жене родить «для себя», при условии, что не будет обременён ненужным ему ребёнком, тем более девочкой, по его категоричному мнению, существом второго сорта. Так Александра и появилась на свет. К сожалению, мать очень быстро охладела к материнству, куда больше ей понравилось опустошать содержимое огромного винного погреба. Когда Квятковский завёл очередную любовницу и выселил жену с ребёнком в бывший флигель для прислуги, она перешла на таблетки, с них — на травку, дальше больше. В итоге для Сашиной мамы всё закончилось в неполных тридцать пять передозировкой. Саше в тот год исполнилось шестнадцать, Ярославу — двадцать шесть и он, наконец, с грехом пополам, получил высшее образование. Ярослав всегда был любимчиком отца. И что бы ни творил, отец находил ему оправдания.Когда Саша родилась, десятилетнего Яроса выгнали уже из второй престижной школы, но отец сказал, что у сына бунтарский характер: он не выносит правил, и перевёл его в следующую. Когда тот вылетел из третьего университета, за обучение в каждом из которых Квятковский старший выложил суммы, сравнимые с бюджетом какой-нибудь небольшой океанской страны, прозвучало, что его сын талантливый, но упрямый, как все мужчины в их семье. Но каким-то чудом, возможно, лишив карманных денег или пригрозив чем-то ещё, он всё же заставил сына доучиться. Теперь так же лениво и формально Ярослав исполнял обязанности вице-президента банка, допуская промахи и ошибки, что отец бесконечно за ним исправлял, упрямо продолжая не замечать, что Квятковский младший стал проблемой.Саша давно поняла: чтобы завоевать внимание и доверие отца, нужно стать ему полезной.
