Новосибирск 1993 год. Весна
— Куда теперь сворачивать? — спросил сидящий за рулем джипа, Гудок, подъезжая к очередному перекрестку.
— Блин, Гудок, ты же утром сюда уже приезжал, у тебя память, как у кильки, направо сворачивай, — показал рукой на свёрток, сидящий рядом на пассажирском сиденье, Кроха. — Вон там видишь, ворота цеха открыты. А вон и Ржавый уже нам, руками машет, — кивнул Кроха, на стоящего в створках ворот, парня.
— Ну вы чё так долго-то, там баба эта уже обделалась от страха, а вас всё нет и нет, — накинулся на Гудка, Ржавый.
— Да не обделалась она, это у неё воды отошли, она же брюхатая, ещё родит нам тут, чего доброго. Давайте быстрее с этим делом заканчивать, — подошёл к машине Вова Печень.
— А где шеф? — спросил Ржавый.
— Вон он, сзади едет, клиента в багажнике везёт, — показал на чёрный Шевроле Тахо, Кроха.
В ворота цеха заброшенного, полуразрушенного бетонного завода, тихо шурша, по валявшимся на полу кускам штукатурки и щебня, шинами, въехал чёрный, с наглухо тонированными стёклами, Шевроле Тахо.
Джип остановился посередине цеха и из него вылез здоровый парень с массивной золотой цепью с крестом, поверх свитера.
— Баба где? — спросил он у подбежавших к нему парней.
— Да вон она, у стенки скотчем к столбу примотанная стоит.
У стены основательно обмотанная скотчем стояла беременная молодая женщина, глаза и рот её были так же замотаны скотчем.
— Она хоть живая? — недовольно поинтересовался, шеф.
— Да ты че, Зыбарь, мы ж не дебилы. Живая конечно, — Вова Печень подошёл к женщине и ткнул ей пальцем в живот. Женщина дернулась и застонала.
— Она что, беременная что ли? — удивился Зыбарь.
— Ну да, а чё? Какая разница-то? — ухмыльнулся Ржавый. — Мы ж на ней, не жениться собираемся.
— Ну вы и придурки, — Зыбарь отвернулся от женщины и кивнул на свою машину. — Доставайте клиента и поставьте его напротив этой бабы.
Парни открыли багажник и выволокли из него мужчину с мешком на голове.
— Руки ему освободите, — распорядился Зыбарь.
Парни освободили пленнику руки и не снимая с головы мешок, повернули его лицом к стене.
Зыбарь надел на руки резиновые перчатки вытащил из сумки пистолет и сняв его с предохранителя, сунул в руку мужчине.
— Прямо перед тобой цель, попадёшь с трёх выстрелов и свободен, как птица в полёте. К ночи уже дома будешь, у тебя же вроде жена есть, заждалась поди тебя.
— А если я не стану стрелять? — раздался из мешка голос пленника.
— Ну тогда мы и жену твою сюда привезём, — сказал Зыбарь.
Мужчина поднял руку с пистолетом и выстрелил.
— Ещё стреляй, не жалей патроны! — закричал Зыбарь.
Мужчина выстрелил ещё два раза и патроны в обойме закончились.
— Ладно, хватит с тебя, ишь разошёлся, — засмеялся Зыбарь и забрав из рук мужчины пистолет, сунул его в целлофановый пакет и положил в сумку.
— Всё пацаны, поехали, — махнул своим парням Зыбарь, садясь в машину.
— А этот? — недоуменно покосился на продолжавшегося стоять посреди цеха мужчину, Ржавый.
— А этот, свободен. Я ж ему обещал, что он к ночи уже дома будет свою бабу тискать. Размотается и пойдёт домой.
Чилингаров прислушался и убедившись, что рядом никого не осталось, осторожно стянул с головы мешок и осмотрелся.
В полуразрушенном цеху какого-то предприятия, где он сейчас находился, стоял полумрак.
Нагнувшись, Чилингаров освободил от скотча ноги и пошёл посмотреть, во что его заставили стрелять захватившие его бандиты. Надо признать, что взяли они его грамотно, ударили сзади электрошоком, натянули на голову мешок, связали и сунули в багажник. Сделали всё это быстро так, что их лиц он не разглядел.
— Настя? — прохрипел Чилингаров. Горло перехватил спазм и голос сразу куда-то пропал.
У стены, опустив на окровавленную грудь голову, стояла его беременная жена, Настя.
Две выпущенные из пистолета пули попали ей в живот, а третья, прямо в сердце.
Чилингаров срывая с рук и с губ кожу, рвал руками и зубами скотч, которым Настя была примотана к столбу. Потом на него что-то нашло, он подхватил кусок валяющейся на бетонном полу арматуры и с ревом, бросился к выходу из цеха.
— Найду, кишки выпущу, всем!!! Найду, кишки выпущу, всем! — твердил он одну и ту же, засевшую в голове фразу, шагая по тротуару с зажатым в кулаке, куском окровавленной арматуры. Да он и сам был весь с ног до головы, в крови.
В таком виде его и увидел проезжающий мимо по дороге, милицейский патруль.
Патрульные сбили Чилингарова с ног, сунули его лицом в асфальт и застегнув на руках наручники, затолкали в автомобиль.
***
— Всё нормально, не на косячили там? — поинтересовался капитан Кочетков, забирая у Зыбаря пластиковый пакет с пистолетом.
— Да все, как по маслу, не волнуйся, Алексеич, завалил он бабу, на глушняк.
— А чё за баба-то?
— Да кто её знает, чё за баба? — пожал плечами Зыбарь. — Её пацаны прямо на остановке слотошили и в машину запихали. Баба беременная была, прямо там чуть не разродилась со страху.
— Ну, может это и хорошо, что беременная, клиент будет сговорчивее, — сказал Кочетков. — Главное, чтобы он вас не видел, а то придётся либо его, либо вас валить.
— Да ладно тебе, жути-то нагонять, Алексеич. Мы же не идиоты, в мокрухе светиться. Не видел он нас. Его пацаны сзади шокером отоварили, мешок на голову и в багажник. Да он со страху и не трепыхался, сделал всё, что сказали, теперь как шелковый будет. Отдаст всё, не боись, у него ж вроде и жена молодая, тоже кстати, беременная, так что, терять есть что.
— Постой, ты что и пацанов своих в этот цех притащил?
— Ну да, а чё такого-то? — удивился Зыбарь.
— Ну ты и идиот. Не мог один его туда привезти? Они ж теперь свидетели. Если их возьмут, они ведь расколются. И скажут, что это ты всё организовал и заставил его выстрелить в женщину! Ну ты и баран!
— Ты бы за языком-то, следил, а то ведь я и спросить могу, за гнилой базар, — взъерепенился Зыбарь. — А мои пацаны, могила, мы с ними столько дел вместе провернули, одним больше, ничего страшного.
— Надеюсь, про меня, ты своим надёжным пацанам, не рассказал?
— Да чё ты меня совсем за дурака, держишь? Нет, конечно, — окончательно вспылил Зыбарь.
***
Чилингаров успешно играл на бирже и за короткий срок сумел сколотить целое состояние, которое, по полученной Кочетковым информации, составляло ни много ни мало, а целых двадцать пять миллионов долларов, причём наличными.
Капитан ОБЭП, Дмитрий Алексеевич Кочетков точно знал, что Чилингаров, свои деньги сразу же обналичивал и где-то прятал. Жил он при этом скромно и видимо копил, чтобы в конце концов, свалить за бугор.
«Он, капитан милиции, отдавший служению этому государству половину жизни и не заработавший даже на захудалый запорожец, должен смотреть, как какой-то средней руки докторишка, за пару лет, на пустом месте, сколотил себе состояние и молча глотать слюни? Нет уж, нате вам, выкусите! — показал неизвестно кому, фигу капитан. — Я этого фраера обезжирю и сам брошу на хрен, эту опостылевшую службу и уеду куда-нибудь, в тёплые края. А он если такой умный, ещё себе денег заработает. Сейчас я его прижму, напомню ему, как он бабу беременную завалил. Расскажу ему про ствол, с его отпечатками, который я ему готов продать за двадцать пять миллионов зелёных американских рублей», — распалял себя Кочетков допивая в одиночестве бутылку дорогого коньяка, сидя у себя в кабинете.
