– Берегись!
Крик непроизвольно сорвался с губ Перри Нельсона, когда он рванул руль. Водитель зеленого седана его или не услышал, или не отреагировал. В следующие несколько секунд события проходили перед ним словно в замедленной съемке. Он увидел, как переднее левое колесо зеленого автомобиля проплыло мимо его машины, затем правое колесо его машины переползло через отбойник, машина соскользнула вслед за колесом и зацепилась за частокол. Он смотрел поверх капота и видел пляж – в ста тридцати футах под собой. Блондинка в зеленом купальнике тянулась к летящему мячу. Она подпрыгнула, чтобы достать мяч, обе руки простерты, одна нога подтянута. Девушка была очень изящна. Позади нее волна ударилась о песок. С застывшего гребня капали взбитые сливки. Он снова взглянул на девушку. Она все еще тянулась за мячом. Когда ее ноги коснулись земли, он вылетел из машины и его развернуло. Теперь перед ним были камни у подножия обрыва. Они приближались, и бесформенная груда превращалась в отдельные камни. Один камень выбрал его и взял курс на перехват. Камень был симпатичный, с одной стороны плоский и весь сверкающий на солнце. Он повернулся к Перри острым краем и рос, и рос, и рос, пока не заполнил собой весь мир.
Перри встал, потряс головой и поморгал. Затем с пугающей четкостью вспомнил увиденное в последние несколько секунд и непроизвольно вскинул руки. Но камня перед его лицом не было. Перед его лицом не было вообще ничего, кроме летящих снежинок. Исчезли пляж, обрыв и весь остальной мир. Его окружали только снег и ветер, проникающий под легкую одежду. Гложущая боль в области диафрагмы превратилась в острое чувство голода.
– Преисподняя! – воскликнул Перри.
Преисподняя. Да, должно быть, она, только холодная вместо горячей. Он принялся шагать, но ноги не слушались, и навалилось головокружение. Шатаясь, он сделал несколько шагов и упал лицом вниз. Слабость не позволила ему подняться, так что он решил минутку передохнуть. Он лежал, не двигаясь, и старался не думать, но пришедший в замешательство разум все еще бился над проблемой. Перри начал согреваться, когда разум нашел решение. Ну конечно! Девушка в зеленом купальнике поймала его и бросила в сугроб… мягкий сугроб… хороший, теплый сугроб… приятный… теплый…
– Вставайте, – трясла его девушка в зеленом купальнике. – Вставайте! Слышите? Подъем!
Что ей нужно?.. К черту игры, нельзя же шлепать человека по лицу, если хочется поиграть. Он с трудом поднялся на колени и рухнул опять. Девушка рядом снова залепила ему пощечину и продолжала изводить, пока он не встал на колени, затем она удержала его от нового падения и помогла подняться встать на ноги.
– Спокойно. Одну руку положите мне на плечи. Здесь недалеко.
– Я в порядке.
– Не глупите. Обопритесь на меня.
Он перевел взгляд на лицо своей спутницы и попробовал сфокусироваться. Действительно это она, девушка в зеленом купальнике, но какого черта она вырядилась, как адмирал Бэрд? Все вплоть до меховой парки. Впрочем, его усталый мозг тут же потерял к этому интерес, и Перри сосредоточил все свое внимание на том, чтобы переставлять заледеневшие свинцовые ноги поочередно.
– Здесь ступеньки. Тихо-тихо. Теперь не двигайтесь.
Девушка пропела одну чистую ноту, и перед ними отворилась дверь. Спотыкаясь, он вошел внутрь, и дверь закрылась. Девушка подвела его к дивану, заставила лечь и тихо вышла из комнаты. Наконец она вернулась с чашкой жидкости:
– Вот, выпейте.
Он потянулся к чашке, но онемевшие пальцы не желали ее держать, и напиток частично пролился. Девушка забрала чашку, подняла его голову свободной рукой и поднесла чашку к его губам. Он медленно выпил. Напиток оказался теплым и пряным. Перри провалился в сон, разглядывая ее обеспокоенное лицо.
Просыпался он медленно и, едва ли не прежде, чем осознал себя, проникся глубоким чувством комфорта и благополучия. Он лежал на мягкой, как пуховая перина, постели. Потянувшись под легким покрывалом, вдруг понял, что спал голышом, и открыл глаза. В просторной овальной комнате тридцати футов в длину он был один. Напротив него произрастал из стены чудной, но приятный на вид камин: вертикальный десятифутовый гиперболоид, похожий на половинку сахарной головы, с могучим зевом в основании – полка зева отстояла от пола комнаты дюймов на десять. Небо зева представляло собой второй гиперболоид, вогнутый. Внутри этой гаргантюанской пасти весело потрескивал огонь, разбрасывая блики по комнате. Комната казалась почти полностью пустой – если не считать дивана, занимавшего две трети периметра округлой стены.
Он повернул голову на звук и увидел, как девушка входит в дверь. Она улыбнулась и заторопилась к нему:
– Так вы проснулись! Как самочувствие? – Она нащупала его пульс.
– Прекрасное.
– Есть хотите?
– Съел бы целую лошадь.
Девушка хихикнула:
– Извините, лошадей нет. Скоро принесу кое-что получше. Но сразу много не ешьте. – Она выпрямилась. – Дайте-ка я сброшу эти меха.
Она отошла в сторону, добираясь до застежки молнии у воротника. Меха представляли собой один предмет одежды, который соскользнул с ее плеч и упал на пол. Перри словно обдало ледяным душем, а затем он почувствовал теплое покалывание. Меховой комбинезон оказался единственным ее одеянием, и девушка выскользнула из него обнаженной, словно дриада. Сама она не придала этому никакого значения – просто подняла комбинезон, подошла к стенному шкафчику, который открылся при ее приближении, и повесила меха. Потом она подошла к стене, украшенной фреской, на которой была изображена Деметра с рогом изобилия. Часть стены бесшумно поднялась, открыв взгляду непостижимое множество клапанов, дверок и блестящих приборов. Минут на десять она, напевая, углубилась в работу с приборами. Перри зачарованно смотрел на нее. Его удивление уступило место сердечной благодарности – «дриада» была юная, зрелая и во всех смыслах очень желанная. Ее быстрые грациозные движения вселяли в его душу уверенность, они казались наполненными радостью. Девушка прервала пение и воскликнула:
– Так! Все готово, если больной готов поесть!
Она подняла нагруженный поднос и понесла его в дальнюю часть комнаты. Фреска вернулась на место, и блестящие приборы исчезли. Девушка поставила поднос на диван и потянула за ручку, утопленную в обивке. Ручка последовала за ее рукой, вытащив за собой полочку – примерно в два фута шириной и четыре в длину. «Дриада» повернулась к Перри и позвала:
