ГЛАВА 1.
Лохматый с разбегу перемахнул забор, лихо оттолкнувшись одной лапой. Конечно, тут не перед кем было рисоваться, но за собой надо следить. Это только гладкокожие считают, что его сородичам сила и ловкость даются от природы. Мало, кто понимает, что то и другое надо развивать, тренировать и держать себя в черном теле. Да и припугнуть гладкокожих порой не мешает – пусть побаиваются силы, быстроты, ловкости его соплеменников. Пусть знают, с кем имеют дело!
Выскочив через двор на улицу, он зашагал спокойнее. Здесь уже начинались кварталы нелюдей, и они так сильно отличались от кварталов, населенных гладкокожими, что любой, даже не обладая острым нюхом, мог сразу понять, куда забрел. Нелюди селились диаспорами, занимая целые улицы и кварталы. Тут все знали друг друга, порой не понаслышке. Знали и Лохматого. Пока не так хорошо, как хотелось, но он еще молод, все впереди…
Впереди послышался шум. За углом кого-то били. Лохматый спокойно шел мимо – мало ли, кого и за что бьют в нелюдских кварталах. Гладкокожие уверены, что нелюди друг с другом не могут ужиться вследствие природной дикости и необразованности. Ну, отчасти оно верно, но иногда репутацию приходилось поддерживать искусственно. Бей, как говорится, своих, чтоб чужие боялись!
Но, проходя мимо переулка, не удержался и бросил в него любопытный взгляд. Вдруг надо вмешаться?
Ого! А драка знатная! Четверо на одного! Правда, четверо своих на одного рогача. Что этот забыл на чужой улице? Такого надо проучить, чтоб не бродил, где ни попадя!
Да, нелюди селились только диаспорами. И, встречаясь порой на улицах людского города, как добрые соседи, вежливо раскланивались, чтобы дома, в своих улочках и переулках чуть ли не рвать друг другу глотки только за то, что неправильно перешел через дорогу. В людских районах они все были в равном положении чужаков и потому уже считались своими. А тут иные законы. Непосвященному лучше не соваться.
А этот рогач сунулся. Это же надо – бродить по пустырю, который облюбовали сородичи Лохматого! Жили они в полуземлянках, лишь в случае необходимости занимая подвалы и полуподвалы жилых домов – и то только в том случае, если на эти теплые местечки не претендовали тролли. Пустыри, заброшенные сады, окраины городской свалки, бедняцкие кварталы были лучшими местами обитания для ликантропов. Знал ли это заблудившийся рогач? Вряд ли! Иначе не пёр бы напролом, топча кустарник. А если он решил по дороге пощипать травки – за это мало пощипать его самого.
Но вот только именно этот рогач был иного мнения. Четверо ликантропов наседали на него с трех сторон, а он, упершись задом в развалины какой-то стены, оборонялся от них, низко пригнув к земле развесистые рога.
Рога этого рогача и заинтересовали Лохматого. Не цветом и размерами, нет – хотя светлые концы отростков встречались редко – просто эти самые отростки были окрашены кровью. А это значит, что рога были не затуплены по человеческим законам.
Рогач был диким. И его появление сулило огромные проблемы.
Его соплеменники понимали это очень хорошо – не зря же втроем наскакивали на чужака с такой яростью.
Да, всего лишь втроем. Четвертый уже был ранен и оседал на землю, держась за распоротый бок. Это его кровь была на короне рогача, и этим – пролив чужую кровь на чужой территории – он подписал себе смертный приговор. А это значило, что его могут убить, и человеческие власти не придерутся – мало ли, что происходит среди этих нелюдей! Еще и оправдать могут – если предъявить не затупленные рога.
Сообразив это, Лохматый уже собрался идти дальше – ликантропы были не из его стаи – но тут рогач ловко поддел еще одного противника и, резко, всем телом, выпрямившись, отбросил его в сторону. Пролетев скачка* три, тот рухнул в кусты, визжа, как щенок.
(*Скачок – мера длины, равная расстоянию одного прыжка с места. На человеческую мерку – примерно метра два).
Ого! Вот это сила! Она уже сулит большую кровь. Если этот здоровяк таким образом отправит на небесную охоту всех четверых, и тела их найдут потом сородичи, они не станут разбираться, а сразу пойдут мстить. А это означает войну между диаспорами. Будет много крови, много убитых с обеих сторон, втянутыми окажутся и остальные нелюди. А человеки обязательно введут войско, и от всего района не останется камня на камне.
- Пр-рекратить! – зарычал Лохматый, кидаясь в переулок.
Вылетел к развалинам, махом перескочил ближайший куст, приземляясь чуть ли не на головы оставшимся на ногах соплеменникам. Рявкнул, скалясь и хватаясь за висевший на поясе нож. Собственно, хватало и своих зубов, но лишний клык длиной с полторы ладони еще никому не мешал.
Своего послушали не сразу – наступили, скалясь в ответ и глухо рыча.
- С какой стаи, щенок? – самец с горбатым, перебитым в драке носом, наседал, топорща шерсть на плечах и загривке. – Давно титьку мамкину кинул? В другом месте командуй, а сюда не суйся. Здесь наша земля!
- Слов много, Горбатый, - рыкнул Лохматый, уже признав подголоска** соседей. – Дел – мало. Про Безухого слыхал?
(**Подголосок – что-то вроде помощника вожака в больших стаях. Как правило, младший брат или старший сын.)
- Безухий? – подтянулся к нему второй самец. Шумно втянул носом воздух. Лохматый позволил себя обнюхать, хотя порыкивал, переступая с ноги на ногу, чтобы не дать зайти себе за спину.
- Безухий, - повторил и тот, кого он назвал Горбатым. – Каким ветром занесло?
- Мимо пробегал.
- Так и бежал бы дальше, - стая Безухого была достаточно сильна, в разборки с нею старались лишний раз не вступать, потому как за Безухого был еще Меченый, а тому достаточно было кликнуть своего родича Белолобого…
- Ага, упредить своих, чтоб с места снимались, пока хвосты не подпалили!
- А что? – самцы заволновались. Даже раненые подтянулись ближе. – Облава? Когда?
- Скоро. Как только вы этого, - кивок за спину, - зарежете. Или он вас, что вернее!
- Зарежем, не бойся, - Горбатый оскалился.
- Вдвоем, - кивнул Лохматый.
Самцы начали кое-что соображать.
- Так это же…
- Угу. Кто после тебя стаю возьмет, Горбатый? Щенки подросли или тут все, кто есть?
Все четверо заворчали сердито - Лохматый нарывался на драку, именуя взрослых самцов щенками и сомневаясь в том, что их стая достаточно многочисленна. Четыре бойца – это даже не стая по большому счету.
- Не твоего ума дело. Станешь вожаком – тогда и спрашивай.
- Я-то стану, а вот кто им станет после тебя, если я отойду в сторонку и позволю этому здоровяку закончить то, что он так хорошо начал? – кивнул на самца с распоротым боком. - Или мы отойдем все вместе?
Горбатый соображал недолго. Все-таки не зря он был подголоском у Хриплого.
