ГЛАВА I, в которой главному герою достаётся по полной программе
На следующий день меня не выписали – наверное, не были готовы анализы. Стараясь вести себя тише воды, ниже травы, я просто отдыхал, читал и спал. Почему-то, как это ни покажется странным, после произошедшего инцидента все стали относиться ко мне гораздо лучше. Я же, со своей стороны, успокоившись, перестал пытаться выспрашивать, предоставив событиям развиваться своим чередом. Если бы не судьба Лианны, тревожившая меня с каждым часом всё больше и больше, наверное, я бы вообще смог наслаждаться жизнью. Почему-то мне казалось, похоже, постепенно бред и воспоминания осели в моей голове, как песок оседает на дно в потревоженной речной воде, что она сошла с поезда ещё до того момента, как мы доехали до конечной станции нашего с проводниками пути следования. Но было ли это наверняка, я не знал.
Одни сдвоенные сутки, русалии, как их здесь называли, сменяли другие, а меня всё не выписывали, однако анализов больше не брали. Пару-тройку раз забегал Александр Игоревич, каждый раз задумчиво теребя подбородок и внимательно осматривая меня своим пристальным взглядом. С Сулеймановым мы рассказывали друг другу анекдоты, и даже Оксана Петровна позволила себе как-то раз улыбнуться в мою сторону.
Однажды утром, когда её должны были вот-вот сменить, она, торопясь, нечаянно разбила бутылку от капельницы возле моей кровати. На шум пришла Евгения Ивановна. Неожиданно с Мармутой случилась истерика. Видимо, для того чтобы произошёл взрыв, не хватало такой мелочи, как разбитая бутылка. Она как-то разом обмякла, раскрасневшись от попытки сдержаться, и, в конце концов, не выдержала и расплакалась.
– Я не могу больше, не могу! – твердила она сквозь рыдания безуспешно пытавшейся её успокоить Ключинской.
– Тише, Оксана, тише – уговаривала та, одновременно кивая наряду, чтобы они кого-нибудь позвали.
– Каждую, Женя, каждую секунду я думаю, что с ней, и жива ли она до сих пор! Это сводит меня с ума!
– Все мы, Оксана, так или иначе, это коснулось всех…
Прибежал Сулейманов, после чего они вдвоём увели плачущую медсестру.
От задумчивости, вызванной этим эпизодом, меня отвлёк вернувшийся Эльман Гюлалиевич.
– Всё, вы выписаны. Вас уже ждут. Сейчас Евгения Ивановна вас переоденет. Заходите в гости когда-нибудь… Просто так, – и он вышел, видимо, спеша. Подумав, я только и успел, что взять в руку заколку, до этого мирно лежавшую под подушкой, как пришла сестра с ворохом одежды. Она состояла из обычного и тёплого нижнего белья, поношенного, местами заштопанного, но чистого комплекта ХБ и как следует потрёпанных берцев.
– Меряй, должно подойти. Сейчас донесу бушлат, шапку и портупею. И поторопись. Тебя ждут, а нас торопят.
– Хорошо.
Я надел форму, а заколку спрятал в карман.
– Ну как? – вернулась Ключинская.
– Как раз, – ответил я.
– Иди в туалет. Там бритва и зеркало. Быстрее!
После того как я привёл себя в полный порядок, сестра схватила меня за руку и потащила практически бегом по проходу, которым я не так давно пытался удрать в неизвестность. У входа в него меня и вправду уже ждали.
Это была девушка. Медсестра подвела меня к ней и сухо сказала:
– Вот.
– Хм, – ответила та, презрительно осматривая меня с головы до ног. После чего она небрежно бросила Ключинской:
– Вы свободны.
Та украдкой взглянула на меня и ушла. А я принялся осматривать свой новый конвой, одетый в подогнанный в обтяжку ХБ. С по-щегольски перешитыми боковыми клапанами бедренных карманов она была стройной и пружинистой, словно молоденькая берёзка. А своими огромными синими глазами хлопала так, как будто бы только что сбежала из какого-нибудь японского мультфильма, из тех, которые я смотрел в детстве. Как позволило рассмотреть освещение, дамочка была украшена лейтенантскими погонами.
– Возьми свои погоны, пока ещё курсант, – процедила сквозь зубы она и протянула мне знаки различия. «Ненавижу таких», – подумал я, приводя свою форму в порядок.
– Значит так. Слушай меня не просто внимательно, а так внимательно, как ты вообще никого не слушал в своей жизни. Сейчас мы идём с тобой на построение. Самое важное, ты должен твёрдо запомнить: что бы ты ни услышал, ты будешь кивать головой и молчать. Ещё раз: что бы тебе ни сказали, ты будешь слушать молча, кивать головой и не открывать своего собственного рта. Ясно? Я спрашиваю, ясно?
– Да.
– У… Так у тебя не только со слухом, но ещё и со зрением проблемы, курсант. Может, ещё здесь поваляешься, почитаешь про пиратов и заодно подлечишься, а?
– Так точно, ясно, товарищ лейтенант.
– Повтори, что ты должен делать на построении?
– Молчать и кивать головой независимо от того, что будет происходить вокруг.
– Верно. После будешь возмущаться, тебе будет предоставлена такая возможность. Пошли, и живее, мы опаздываем!
Покинув госпитальную систему, мы оказались в громадном, по меркам моего 72-го учебного центра, проходе карстовой пещеры. Я едва поспевал за своей юркой провожатой, каблуки которой только и успевали стучать по деревянному настилу мостика с поручнями, по которому мы шли. Я вертел головой из стороны в сторону. Пещера была превосходно освещена источниками света, большинство из них было жёлтого оттенка, но иногда попадались и голубого свечения.
До этого мне практически не приходилось бывать в естественных подземельях, и всё было для меня в диковинку: величественные сталактиты, свисающие то там, то здесь с потолка; сталагмиты, растущие прямо из пола, причудливые, но величественные декорации подсвеченной каменной породы вокруг. Одна картина сменяла другую, на нашем пути стали попадаться залы, которые мы быстро проходили, хотя была бы моя воля, я бы с удовольствием провёл бы здесь много времени в качестве туриста. Иногда мостик становился действительно мостиком, неожиданно взмывая на несколько метров вверх на поддерживающих его бетонных сваях.
В некоторых местах наш путь резко сужался, настолько, что до внутренностей породы ничего не стоило дотронуться рукой; кое-где на ней просматривались чудные наплывы, названия которых я не знал. Как и то, из чего состоит пол некоторых залов: из глины или песка породы? Одним словом, было интересно.
Спустя некоторое время, к счастью, потому что я успел довольно сильно устать и запыхаться, мы пришли в зал, в котором наш мостик превращался в своеобразный, если можно так, конечно, назвать, причал. Тот в свою очередь заканчивался рельсами; справа на нём был пульт с кнопками. Лейтенант подошла к нему и нажала на одну из них. Нам не пришлось долго ждать: прошло не более пяти минут, как послышался шум, и по узкоколейке подъехал малюсенький состав, своим внешним видом напоминавший элемент детского аттракциона. В переднем вагончике электровозика сидел машинист в шлеме и забавных защитных очках – верхних кабинок у вагонеток не было.
