– Зря ты, конечно, все это затеял, – устало выдыхает Ящер. – Мое мнение ты слушать не станешь, знаю, но, может, братец надает тебе тумаков за дерзость, а там и воротишься.
Насмешливый тон и желтые блестящие глаза не вписываются в мрачно-спокойную атмосферу. По эту сторону моста всегда так: темно, мертвенно-тихо и одиноко. Расположившийся под мостом грязно-серый дракон щелкает пастью беззлобно лишь потому, что чувствует чужую силу.
Чернобог опирается о деревянные перилла и хмурит густые широкие брови.
– Не нравится мне это, друг. Совсем не нравится.
– Братцевы-то тумаки? – Ящер бессовестно заливается смехом, выглядывая из-под моста. – Кому ж такое понравится!
– Темные времена грядут. Темнее Смородины.
– Да куда ж темнее-то, – посмеивается Ящер, щурясь. – Пока твой братец молчит и в ус не дует, нам-то о чем беспокоиться? Уж где мы, а где смертные чертоги.
– Все мы связаны, – раздраженно обрывает его Чернобог. – Сегодня захватчики покусятся на смертных, а завтра и от Прави ничего не останется. Так если мой брат ослеп, я мигом помогу ему прозреть.
Ящер устраивается под мостом поудобнее, вода тихо плещется, пока он с бока переворачивается на спину и кряхтит так, словно несколько рек в другое русло поворачивал собственными лапами.
– На мечах или на кулаках учить его уму-разуму будешь?
Его слова, как и раззадоривающий тон, остаются без ответа. Чернобог пропускает их мимо ушей, и его голос звучит абсолютно серьезно, когда он спрашивает:
– Ты-то со мной?
Ящер цокает длинным языком, растягивается на спине и складывает драконьи лапы на пузе. В темных водах Смородины его чешуя кажется похожей на ил, но яркие глаза горят янтарем, а вертикальные черные зрачки то сужаются, то расширяются.
– Коли назначишь добрую цену, князь, – скалится он.
– А если смертью пригрожу? – щурится Чернобог и фыркает. – Не играй со мной в игры, Ящер. Твое место – мост сторожить и не пускать кого ни попадя в Навь, а не мне дерзить по поводу и без.
Он не угрожает, скорее безобидно щелкает по носу, напоминая о разнице положений, но наглая драконья морда будто бы старается выглядеть поприличнее. Зубы не скалит, заговаривая в следующий раз, глазами не сверкает, а тон почти похож на почтительный.
– Не верю я в эти сказки, князь. Кто же может пробраться в Навь, да еще и новые порядки установить?
– Однако в Явь они уже пробрались, – глухо отвечает Чернобог, понурив голову.
Ящер то ли не слышит, то ли впервые за долгое время решает попридержать свой длинный раздвоенный язык. Чернобог отталкивается от перилл и твердым шагом идет по мосту.
– Скоро ли воротишься, князь? – кричит ему вслед Ящер.
– Скоро, – так же глухо, как и прежде, звучит в ответ.
– Ты мне какой-нибудь подарок захвати, так я и сговорчивее стану!
Чернобог фыркает, не оборачиваясь.
Задерживаться у него все равно повода не будет. Даже если брат откажется, даже если запретит ему и пригрозит, он все равно начнет собирать армию. Отдавать владения без боя – совсем не в его привычках.
Черные воды Смородины отражают темное небо Нави, мост заканчивается не скоро, но едва Чернобог сходит на другой берег, как небо светлеет, становится лазурно-чистым, и даже почва под ногами кажется другой. Бродить среди смертных ему никогда особо не нравилось, но что поделать, ведь путь до Прави пролегает через Явь.
Связывай Ра-река Правь и Навь напрямую, ноги бы его здесь не было. Но вот он – ступает по сырой земле, проходит через лес, огибает деревни и выходит к реке, старательно избегая встречи с людьми. Им не захочется с ним видеться; они даже имя его стараются не произносить. Хотя в скором времени, пожалуй, не только его имя будет под запретом, но и всех остальных.
Как бы брат от него ни отказывался, как бы ни пытался подчеркивать, какие они разные, тут мигом всех уравняют. От злобы аж челюсти сводит.
Остановившись на берегу, Чернобог присаживается на корточки и погружает ладонь в воду. Течение Ра мало чем отличается от Смородины, только цвет у нее другой – светло-серый, местами молочный. От соприкосновения с его ладонью течение становится быстрее, вода бурлит, но он не торопится вытаскивать руку.
Пускай все знают, пускай сам Род слышит, что явился его сын и хочет видеть своего брата.
Он держит ладонь в воде до тех пор, пока поодаль не появляется знакомая фигура. Но не мужская, столь похожая на его собственную, как он ждет, а женская. Женщина ступает по берегу реки уверенно, ее босые ноги пачкаются в земле, мажутся в глине, но она выглядит вполне счастливой, когда наконец заговаривает:
– Надеюсь, ты с доброй вестью?
Ее заплетенные в косы волосы уложены на манер корзинки, и Чернобог узнает ее сразу.
– Я хотел увидеть брата, – мрачно отзывается он, вытаскивает руку из воды. Он выпрямляется и стряхивает влагу с кисти почти с пренебрежением. – Но он, как я вижу, все прячется за женскими юбками. Сама-то не стыдишься его прикрывать, Жива?
Богиня останавливается в двух-трех шагах от него и вежливо улыбается. Руки заводит за спину и покачивается на пятках. Она слишком молода и беспечна, думает Чернобог. А еще вряд ли верит в надвигающуюся угрозу, которая с каждым днем становится все более и более ощутимой.
– Я никого не прикрываю. Разве не ты ли устроил в прошлый раз драку, разозлив великого и всесильного Рода? Помнится мне, из-за того ты больше и не можешь ступить на земли Прави.
Чернобог сжимает челюсти, стараясь сдержать нарастающий гнев.
Его взаимоотношения с братом всегда были непростыми. С самого первого дня, как они появились, что-то не заладилось. Похожие, как два колоса, растущие рядом, они постоянно спорят и пререкаются, смотрят на одну ситуацию под разными углами и не могут найти общий язык.
И в тот раз, когда Чернобог в последний раз был в Прави, все вышло из-под контроля. Оба крутые нравом, братья повздорили из-за пустяка, о котором никто и не помнит уже, но спор перерос в ругань, а ругань в драку. Они колотили бы друг друга днями и ночами, не вмешайся отец. На корне языка все еще кислое послевкусие обиды за то, что брат так и не был сослан прочь из Прави в отличие от Чернобога.
Не поспорь они тогда, он мог бы пройти сквозь Ра-реку, а не ждать, когда кто-нибудь соизволит ответить на его зов. Не поспорь они тогда, ему бы не пришлось проделать столь длинный путь от своих владений до владений Рода.
– Я пришел сюда не препираться с тобой, Жива, и уж точно не терпеть твои насмешки. – Низкий голос звучит раздраженно. – Позови мне брата и проваливай.
