Чезвик-Мэнор, Кент, Англия
Ранняя весна 1819 года
– Пожалуйста, теперь все подойдите сюда.
Низкий и торжественный голос священника нарушил оглушительную кладбищенскую тишину. Стиснув зубы, Себастьян Додд, виконт Бентон, шагнул вперед и слегка помедлил, когда его ослепило яркое солнце. За ним двинулась небольшая группа хорошо одетых людей, пока державшаяся на почтительном расстоянии.
Как все необычно, думал Себастьян, меняя положение, чтобы защитить глаза от солнечных лучей. Погода еще должна быть холодной, влажной и пасмурной, с мокрой землей под ногами, а вместо этого тепло, солнечно, с голубым небом, с густой зеленой травой и обилием весенних полевых цветов.
Стоя один, Себастьян помнил, что рядом находятся и другие люди. Несколько дальних родственников, которых он бы не хотел утруждать приездом сюда, и еще меньшая группа друзей, к которым он чувствовал глубокую благодарность за их присутствие на похоронах его бабушки.
– Графиня Мачдейл была прекрасной женщиной, с сильным характером и милосердной душой. Она была столпом общества, ярким примером замечательной и благовоспитанной женщины, – говорил священник. – Несомненно, эта добродетельная леди будет принята небесами с распростертыми объятиями.
Себастьян не мог сдержать улыбки. Его бабушка всегда была напористой, самоуверенной и весьма раздражительной женщиной, особенно в последние годы своей жизни. Она бы засмеялась, услышав подобные слова, и потом выбранила бы священника за преувеличение. Графиня была не из тех, кому нравится пустая лесть. Даже на ее собственных похоронах.
А что касается ее небесного восхождения, то, если такое место и существует, ей вряд ли гарантирован вход туда. Она вела отнюдь не благочестивую жизнь, сполна использовала привилегии своего положения в обществе и богатство, наслаждалась (как всегда подозревал Себастьян) плотскими удовольствиями. В конце концов она похоронила трех мужей, и все они были моложе ее.
Если каким-то Божественным чудом его бабушка все-таки пройдет в небесные врата святого Петра, то уже через несколько минут начнет высказываться по поводу основательного улучшения дел на том свете. И на этом тоже.
– Давайте помолимся, – предложил священник.
Хотя прошло много времени с тех пор, когда Себастьян молился, он без труда произносил знакомые слова, удивляясь власти памяти. В заключение он поднял склоненную голову и первый раз взглянул на глубокую темную яму, вырытую в земле.
И содрогнулся. Невозможно представить его бабушку, упокоившуюся навеки в этой темноте, отрезанную от всего, что она когда-то любила.
По знаку священника четверо сильных могильщиков заняли свои места и начали медленно опускать гроб. «Прощай», – мысленно произнес Себастьян, и волна скорби, поднявшаяся из глубины души, застала его врасплох. Он был не из тех, кто дает волю своим эмоциям. Жизненные трагедии научили его скрывать истинные чувства.
Смерть графини не стала для Себастьяна неожиданностью. За день до этого бабушка сказала ему, что устала от постоянных недомоганий и подавленности из-за утраты активного образа жизни. Она призналась, что готова наконец покинуть этот мир и начать свое завершающее приключение.
Себастьян глубоко вздохнул. Она, может, и была готова к смерти, а вот он был совсем не готов видеть ее мертвой. Всю его взрослую жизнь она докучала ему, пытаясь диктовать, что он должен есть, что носить, на что тратить деньги, с кем общаться. Ей не составляло труда обнаружить его промахи и выразить свое недовольство. Но графиня с материнской самоотверженностью и защищала единственного внука. Ее преданность и любовь к нему не имели себе равных. Себастьяну трудно было примириться с необратимостью ее смерти, и он заставил себя глядеть на гроб, который медленно опускался в могилу.
Он услышал рыдание, потом громкое хлюпанье носом. Вероятно, это бабушкина кузина Сара. Она считала себя тонкой натурой и всегда пользовалась случаем выставить напоказ свою впечатлительность. Наверняка она часто присутствовала на похоронах, ведь кладбище – лучшее место для подобной демонстрации, вяло подумал Себастьян.
Рыдания стали громче. Хотя он считал их притворством, скорбный звук все же задел у него какую-то струну. Он почувствовал растущую в душе тяжесть, сочетание горя с необходимостью подавить его. Себастьяну вдруг захотелось повернуться и уйти, но это было бы непростительной грубостью. А в память о бабушке он должен вести себя с достоинством, соблюдая внешние приличия, как она бы желала и часто жаловалась, что именно этого ему и не хватало.
Он боролся с мятежными эмоциями, когда почувствовал рядом чье-то присутствие. Видимо, кто-то из окружающих приблизился к нему. Кто же рискнул быть таким смелым?
«Прошу тебя, Господи, пусть это будет не кузина Сара».
Но прежде чем Себастьян успел повернуться и взглянуть на неизвестную особу, женские пальцы легко коснулись его руки, затем он уловил свежий лимонный запах. Эмма.
Славная Эмма. Он знал, что во время службы она постоянно наблюдала за ним, готовая в критический момент, когда он дрогнет, прийти ему на помощь. Игнорируя приличия, Себастьян принял утешение Эммы. Странно, как такая маленькая, изящная рука могла влить в него силу, дав ему понять, что он был не одинок. По крайней мере сейчас.
Рыдания кузины Сары вдруг прекратились, сменившись негодующим вздохом. Очевидно, ее привел в ужас тот факт, что он держит руку незамужней девушки, с которой даже не помолвлен. Эмма тоже услышала этот вздох неодобрения, и, боясь, как бы она не отпрянула, Себастьян сжал ее пальцы. Но Эмма без колебаний ответила на его пожатие. Она была не из тех, кого легко запугать строгими правилами светского общества.
Под руководством священника они произнесли последнюю молитву, и все было кончено. Себастьян, не выпуская руку Эммы, повернулся к группе, стоявшей за ним.
– Благодарю всех за приезд. Хотя, мягко говоря, эта демонстрация почтения и любви удивила бы графиню, те из нас, кто знал и любил ее, понимают, что я имею в виду. – Он умолк, чтобы проглотить ком горя. – Кухарка приготовила большое количество закусок для поминок. Пожалуйста, давайте вернемся в поместье и отведаем это обильное угощение.
Большинство собравшихся покорно направились к экипажам. Фамильный участок кладбища, где похоронили графиню, был живописным местом, граничащим с лесами поместья. Себастьяну хотелось бы пройти всего милю до дома пешком, но было немыслимо предлагать это его старым родственникам.
– Может, поедешь в моей карете, Бентон? Здесь достаточно места.
Подумав, Себастьян покачал головой. Картер Грейсон, маркиз Этвуд, был одним из двоих людей, кому он полностью доверял, кого глубоко уважал и любил. Они вместе учились в Итоне, потом в Оксфорде, завязали дружбу, окрепшую, когда они стали мужчинами.
