– Ты надолго уезжаешь?
Девчушка в легком летней платьице, открывающем вид на поцарапанные после неудачной езды на велосипеде коленки, с трудом сдерживала слезы. Ее губы некрасиво скривились в усилии подавить плач, от которого ее лицо сильно краснело, а нос распухал, превращаясь в картошку. В такие моменты вредные одноклассники всегда дразнились, а Мирослава бежала к самому близкому человеку – дедушке. Его совет не обращать внимание проблему не решал, а вот большой и сильный Дима, на шесть лет ее старше, сразу смог разобраться со злобными мальчишками. Больше Миру никто обижать не смел.
– На пять лет. Отучусь и вернусь.
Парень сощурил голубые глаза, делая очередную затяжку. Они оставили взрослых, а именно его родителей и ее дедушку, дома одних, сбежав от скучных разговоров про бизнес.
То, что Дима курит – их маленький секрет. Если узнает его отец – устроит взбучку. Поэтому сейчас они прятались в саду деда Миры в дальней беседке, скрытой от глаз кустами, раскинувшими свои зеленые ветви в разгар августа.
– Я буду скучать, – повесив нос, прошептала она.
– Время быстро пролетит. Не успеешь запутаться в своей ленточке, как я вернусь, – пошутил Дима, вынуждая Миру улыбнуться.
Она занималась художественной гимнастикой, и Макаров был одним из ее постоянных болельщиков, старался не пропускать ни одно соревнование, поэтому прекрасно знал, что проклятая лента никак не хочет ей сдаваться.
Девочка скривилась от дыма, дошедшего до нее, и активно замахала рукой, прогоняя вредное облако.
– Прости, мелочь, – Дима затушил сигарету и выкинул окурок за забор, после чего потрепал ее по голове, выбивая прядки из объемного русого колоска, который отливал золотом на солнце.
– Дима! – возмутилась Мирослава, принявшись приглаживать взъерошенные волосы. – И я не мелочь! Мне уже двенадцать!
– Ух ты, какая взрослая! – притворно восхитился парень, проведя рукой по своим волосам. От этого хулиганского движения все девушки сходили с ума, провожая влюбленными взглядами Макарова-младшего. И Мира не была исключением.
Дима присутствовал в ее жизни с рождения. Либо она просто не помнит момент их знакомства. Их отношения вряд ли можно было назвать дружескими, потому как друзья у Макарова все сплошь парни-раздолбаи, с которыми ему нравилось тусоваться, но они абсолютно не нравились Мире. Бесили тем, что Дима проводил время с ними, а ей в их гулянках участвовать не разрешали. Маленькая еще. И вообще, девочка должна быть вечером дома, а не расхаживать по темноте. Так говорил дедушка, а Мира никогда и не стремилась задерживаться – самой было страшно. Но с Димой – ни капельки. С ним бы она гуляла всю ночь. Он сильный. Защитит.
Но даже с ним это было под запретом. А Макаров-младший – весомый аргумент. О нем в ее семье говорилось чаще, чем о ком-либо. Дедушке Миры, Петру Степановичу, он жуть как нравился. А то, что гуляка… Так возраст такой.
– Дело молодое, пусть погуляет. Главное, мозги есть. Смышлёный, – говорил дедушка, с одобрением бросая взгляд на Диму.
Подобным признанием не удостаивался даже отец Миры, с которым у Петра Степановича были сложные отношения. К слову, пожилой мужчина признавал, что сына упустил по собственной глупости. Завертелся в работе, не заметив, что ребенок вырос. Опомнился, когда воспитывать было поздно.
– Может и жених у тебя имеется, взрослая ты наша? – Дима явно прикалывался, но Мира в виду детской неопытности этого совершенно не заметила.
– Нет! – возмущенно насупилась, скрестив руки на груди. – Никогда не выйду замуж! Все мальчишки – дураки! Только и могут, что дразниться. Все они противные!
– Все? И я тоже? – продолжал провоцировать Дима.
– Нет, – смущенно опустила голову, – ты добрый, красивый и с тобой всегда весело. Если и выйду замуж, то только за тебя!
Произнесла решительно, топнув ножкой, на что Дима, не удержавшись, рассмеялся.
– Когда ты подрастешь, я буду дряхлым стариком, – лукавил он.
– Неправда! Ты будешь еще сильнее и сможешь защищать меня ото всех! – восторженно воскликнула Мира, с широкой улыбкой поворачиваясь к Диме. Ее глаза блестели от самой, по ее мнению, гениальной идеи. – Ты же женишься на мне?
Дима закинул руку Мире на плечо, подтягивая ее к своей груди, содрогающейся от тихого смеха.
– Женюсь, конечно. Кому тебя еще можно доверить? – снова потрепал за голову, но в этот раз Мира и не думала возмущаться. Довольно улыбаясь, обхватила руками парня за торс, прижавшись сильнее.
"Боже, какой красавчик!" – пришло сообщение от подруги.
Еще неделю назад мы договорились сходить в кино, но мои планы резко изменились. Мне должно было быть совестно, что подвожу Олю, но, если честно, стыда во мне ни капельки. Ведь приезжает Дима! Разве это не весомый повод?
В качестве компенсации подруга затребовала фото того парня, из-за которого я бросаю ее сегодня вечером. Реакция Оли меня совершенно не удивила: я знала, какое впечатление Макаров производит на прекрасный пол и в глубине души жутко бесилась из-за этого.
"Выглядит, как самая большая ошибка любой девушки" – прилетело следом.
Нахмурившись, закусила губу.
"Что ты имеешь в виду?" – отправила в ответ.
"У него на лице написано – бабник!"
Брови взлетели вверх, выражая крайнюю степень изумления. Дима? Пролистала вверх диалог, проверяя, что прислала ей ту фотку. Все верно. С экрана на меня смотрел Макаров-младший, красуясь с широкой улыбкой у новой машины, глянцевый кузов которой блестел на солнце. Видимо, подарок отца.
И что в нем навело Олю на подобные мысли? Все тот же Дима, как пять лет назад. Разве что в плечах раздался от регулярной работы со штангой.
О новом пристрастии узнала от него же, так как мы не теряли связь все это время. Сначала, как в фильмах, слали друг другу письма, в которых обменивались фотографиями, новостями и впечатлениями. Настолько они были душевными и долгожданными, от чего становились еще ценнее.
Помню, как бежала проверять почтовый ящик каждый день после школы в надежде увидеть белый конверт. Как назло, каждый раз мама врывалась за мной в комнату и звала за стол, отвлекая от очередной порции новостей от Димы.
– Мирослава, ешь спокойно! И выпрямись! Сколько раз повторять? Ты – девочка, а не горбатая старуха, – тяжело вздохнув, она бросила на меня строгий взгляд.
Я и вправду активно работала ложкой, надеясь побыстрее расправиться с супом и успеть прочитать письмо до тренировки.
– Почему не переодела школьную форму? Не дай бог испачкаешь, – мама сузила глаза, просканировав меня взглядом, будто проверяла, не появилось ли уже на белой блузке пятно.
– Не успела, – по привычке слегка надув губы, опустила взгляд в тарелку.
– Не успела, – повторила она шепотом. – Не побежала бы за письмом, успела бы.
