Не хочу быть купидоном
Короткий роман-сказка на тему “А что, если бы всё было наоборот”
***
– Подожди, что значит, ты уходишь? – изумлённо выдохнула стройная блондинка, растерянно глядя на стоящего у дверей мужчину. – Я совсем ничего не поняла…
– Чего ты не поняла, Лизи? – он заметно нервничал, непрерывно постукивая пальцами по пластиковой ручке большого чемодана. – Всё до банальности просто: я устал от наших отношений. Мне нужен глоток свободы, чтобы понять, что делать дальше и есть ли у нас хоть какое-нибудь будущее.
– Глоток свободы? – эхом отозвалась Лиззи, из последних сил сдерживая наворачивающиеся на глаза слёзы отчаяния. – Но Френк, я ведь никогда… – голос её задрожал.
– Только давай без истерик, Элизабет, ты же знаешь, женские слезы вгоняют меня в ступор, – нервно и нетерпеливо перебил ее Френк, положив свободную руку на дверную ручку. – Я позвоню тебе, как только что-нибудь решу.
Не дожидаясь очередной фразы, Френк быстро скрылся за дверью, тихо притворив ту за собой. Элизабет громко заплакала, закрыв лицо руками, а я… А что я? Я снова почувствовал себя виноватым.
Щёлкнул пальцами, материализуя перед собой пожелтевший от времени пергамент и пишущее перо, чтобы снова внести Лиззи в список одиноких людей. Уже во второй раз, ох, проклятие Аида! Нужно было выбирать внимательнее... но кто же мог згать.
– Он не позвонит! – голос брата громким шепотом прозвучал за моей спиной, показавшись мне громом небесным.
Я неохотно оглянулся, чтобы увидеть стоящего у окна древнего бога. Антерос отодвинул легкую бежевую занавеску в сторону и задумчиво смотрел в след отъезжающему “Феррари”, в котором сидел Фрэнк вместе с новой возлюбленной.
– Мне вот интересно, он влюбился в эту девицу до того, как узнал сумму её банковского счёта, или уже после? – брат задумчиво провел пальцем по своему подбородку, безуспешно пытаясь справиться с раздражением.
– Что ты здесь делаешь, Антерос? – я не был настроен на общение, да и настроение мое сейчас было далеко от идеального. Честно говоря, в присутствии брата оно всегда падало ниже царства Аида.
– Странный вопрос, – бог приподнял брови, выражая искренне удивление. Но меня ему было не обмануть. Антерос откровенно переигрывал в своем удивлении. – Я пришел исполнить свои обязанности, ведь кроме меня никто не хочет этим заниматься.
– Послушай, Антерос…
Но слушать он не стал, буквально растворившись в воздухе. Теперь брат будет всячески стараться, чтобы наказать неверного Френка за его подлость. В одном, правда, я завидовал брату... перемещаться в пространстве по одному щелчку пальцев, это определенно круто. Я так не умею.
Ладно, делать мне теперь тут больше уже нечего. Сейчас Элизабет понадобится время, чтобы успокоиться и снова захотеть любви, только тогда я попытаюсь найти ей новую пару, но даже мне не под силу предугадать, будет ли сердце моей подопечной разбито снова, или она все-таки сможет обрести счастье. Человеческие поступки не подвластны божественному провидению.
С тихим шелестом расправив огромные белоснежные крылья, я взмахнул ими, разрывая границы материи и пространства, чтобы уже через несколько секунд оказаться дома. Хотелось бы добавить: дом, милый дом. Но, нет.
Единственный минус быть древнегреческим богом, это место проживания. Все мы, высшие создания, сами того не желая, являемся соседями. А жить с родителями, когда тебе уже несколько тысяч лет, это, знаете ли, то ещё удовольствие.
– Эрос, милый, ты уже вернулся? – мама никогда не утруждала себя такими земными глупостями, как банальный стук в дверь. – Почему мой малыш такой хмурый? – легкой походкой от бедра она тут же устремилась ко мне и ласково погладила по щеке.
– Мама… – я возвел глаза к небу. Со стороны мы больше были похожи на старшего брата и младшую сестру. – Какой малыш? – я сделал шаг назад в попытке отвоевать себе немного личного пространства. – И кстати, неужели ты забыла, что при рождении дала мне другое имя, которое, кстати, меня вполне устраивает.
– Ты совсем не следишь за веяниями моды, дорогой, – богиня уже удобно расположилась на облачном диване, и не обращая внимания на мой скептический взгляд, легкомысленно махнула рукой. – Люди одарили тебя чудесными новыми именами, а ты продолжаешь цепляться за прошлое.
– Потому что я не хочу быть Эросом, Эротом или Купидоном, – в душе заворочалось легкое раздражение. – Почему мы вообще каждый раз возвращаемся к этому разговору?
– Какой же ты скучный! – она недовольно вздохнула, поджав губы в притворной обиде. Видимо, плохая актерская игра передалась Антеросу именно от мамы. – Вот когда греки назвали меня Афродитой… – мама мечтательно прищурила глаза, погрузившись в древние, как сам мир, воспоминания. – Я была безумно рада, ведь быть Венерой – это так банально.
Спорить с этой богиней просто не было смысла, ведь если она что-то решила, то проще, пожалуй, смириться, что я в очередной раз и сделал. Но, к сожалению, на этом мои страдания не закончились. Сегодня Афродита была настроена решительно.
– Милый, а что на тебе надето? – все страдания мира отразились на лице моей матери. – Носить человеческое одеяние, это так... низко, даже для тебя.
Даже для меня? Вот она, бескорыстная материнская любовь. Ну что ж, я давно привык к тому, что все считают меня себе на уме. Знаю, что мама сказала это без злого умысла, просто ей трудно понять людей... в отличии от меня.
Быстро щёлкнув пальцами, я сменил потёртые джинсы и лёгкий свитер на белоснежную тогу, а вместо удобных кед на моих ногах оказались золотые сандалии. Ходить в таком виде, это пытка. А сандалии... про них даже говорить не хочется.
– Вот так, намного лучше! – одобрительно улыбнулась богиня любви, поправляя золотой венец на моей голове. – Пойдем, дорогой, скоро начнется пир.
Афродита ловко подхватила меня под руку и, не принимая возражений, направилась в огромный зал, где каждый день пировали боги Олимпа. Вы знаете, почему все мы выглядит как ходячее пособие по изучению мышечной ткани? Потому что, когда ходишь в золотых сандалиях, каждый из которых весит почти по десять килограмм, по-другому просто не может быть. Прибавьте сюда золотой венец, золотые наручи и золотые наплечные браслеты. По меркам землян я просто обвешан многомиллионном состоянием.
Сосредоточившись на собственных страданиях, я даже не заметил, как мы вошли в просторный светлый зал, свод которого был соткан из солнечного света, а вдоль стен тянулась гирлянды из негаснущих звёзд. Что может быть хуже, чем жить на Олимпе с четырнадцатью богами? Всё просто, это совместные завтраки, обеды и ужины.
