1. Пролог.
Этот ужасно важный день с утра не задался. Целый месяц я шаг за шагом двигалась в его направлении, но с утра всё шло наперекосяк. Мало того, что из-за урагана что-то где-то отказалось работать, и с утра не было света, а значит интернета, фена, утюга и кофе. Так я ещё, выходя из съёмной квартиры, забыла зонт.
До спасительного входа в метро оставалась всего ничего, когда из нависшей над головой тучи прицельно упали первые крупные капли. Пока добежала, дождь усилился и сполоснул мои волосы ещё раз.
Негодованию не было предела. Мало того что на открытии выставки будет уймища прессы, фотографов и видеооператоров, так там будут спонсоры, ради которых, собственно я сюда и приехала. Выглядеть мне надлежало по высшему классу, но то, что происходило, вывело меня из равновесия напрочь. Я представила свои взъерошенные завитки, которые обычно вытягивала феном и поняла, что это катастрофа.
В толкучке метро я лихорадочно соображала, что можно сделать, чтобы трансформировать копну в креативную задумку. "Улыбка Радуги" подсказала решение. Купила гель для эффекта мокрых волос и сделала марш-бросок до бизнес-центра, в здании которого и располагался выставочный зал. Увы. Туча явно преследовала меня и настигла почти у входа, но эффект мокрых волос стал реальным.
В дамской комнате скинула насквозь промокший пиджак и оценила бедственность грязных подтёков на штанинах светлых брюк. Недолго думая, стянула их и застирала в раковине, решив, что лучше пусть они будут полностью мокрые, зато чистые.
Позади хлопнула дверь. Оглянулась и встретила ошарашенный взгляд блондинки, в отличие от меня, разодетой в шикарное красное платье.
Не скажу, что стоять в трусах перед ней было комфортно, но я не изменила своему принципу: в любой факовой ситуации держать хвост пистолетом. Поэтому, не торопясь, отжала брюки, несколько раз встряхнула и потянула за штанины в надежде разгладить. Блондинка вспомнила, зачем пришла и направилась к кабинкам.
Я натянула брюки и, глянув в зеркало, с ужасом обнаружила, что трусики на заднице проявились кружавчиками до мельчайших подробностей.
Решила проявлять смекалку дальше, поэтому сняла их вместе с трусами. Шустрая блондинка, зараза, именно в этот момент показалась из кабинки и теперь лицезрела мои округлости в полной красе. Я достала из брюк трусики, положила на столешницу и натянула неприятно холодные штанины на голое тело. Отошла к стене и, выгнувшись перед зеркалом, оценила свои старания. Брюки, конечно, выглядели не так, как задумал дизайнер, но я похвалила себя за изобретательность. Красотка тем временем сполоснула руки, дырявя меня при этом через зеркало круглыми глазами, подсушила их и вышла, а я принялась из мокрых волос изображать эффект. После нескольких минут манипуляций я выглядела если не сомнительно, то экстравагантно.
Нанесла на губы блеск и, подмигнув своему зеленоглазому двойнику в отражении, отправилась продвигать иконы, как образ самобытного русского искусства.
До открытия выставки оставалось пятнадцать минут, и я медленно прохаживалась вдоль экспозиции. Мне выпала честь представлять работы как современных художников, так и отреставрированные экспонаты мастеров девятнадцатого века. Одну из икон я восстанавливала лично, и теперь меня тянуло к ней каждый раз, как к своему детищу.
Но больше всего в выставке такого масштаба, меня интересовало, как всё устроено. Ведь после окончания РГХПУ им. Строганова здесь, в Москве, получила диплом Художника-реставратора, а затем заочно "менеджмент в искусстве" и теперь мечтала стать организатором подобных мероприятий.
Я выглянула в холл – народу толпилось много. И, хотя опыта публичных выступлений накопила достаточно, и даже имелись личные лайфхаки как не потерять мысль, в животе всё же крутануло от страха.
Куратор галереи, Арсений Витальевич, чудаковатый очкарик неопределённого возраста, уже несколько раз выбежал из коридорчика, ведущего в офис, сбегал в подсобные помещения и пробежал обратно. Фотографы, музыканты, охранники, консультанты и прочие участники уже заняли ранее оговорённые места в зале. Огороженный ленточками главный проход ещё был перекрыт, но ножницы на бархатной подушечке уже ожидали своей торжественной минуты в руках уже знакомой мне блондинки в красном.
Наконец, дуэт саксофонистов начал исполнять композицию "лестница к звёздам" и директор выставки, Ян Романович, впустил первых почётных посетителей, разрезав красную ленточку. Зал наполнился оживлёнными голосами пёстро разодетой публики. Музыка затихла, и директор произнёс вступительную речь.
Я, концентрируясь на своём тексте выступления, отстранённо водила взглядом поверх голов присутствующих, но неожиданно почувствовала, что сердцу стало тесно в груди и оно, мощно бухая, готово было выскочить наружу, стучась в висках, горле, животе. Меня бросило в жар. Я не понимала, что происходит, но стало трудно дышать. Обернулась и оценила, насколько приемлемо сейчас подойти к стойке с напитками. Уже выступала консультант из Санкт-Петербурга. Следующая должна была говорить я. Но не могла вспомнить, с чего должна начать речь. Выбирая между "неудобно" и "провалиться с речью", я выбрала "неудобно". Отошла в сторону, взяла стаканчик с водой и медленно, с наслаждением выпила, чувствуя на себе множество любопытных глаз.
"Не буду больше смотреть по сторонам", – решила я, собираясь с мыслями, но взгляд белкой устремился именно туда, где в прошлый раз я уловила нечто опасное для себя. И тут же пожалела об этом, наткнувшись на пристальный взгляд Кира.
"Боже мой! Кир!" – мысленно вскрикнула я и почувствовала слабость в коленях.
– Вам плохо? – чуть слышно спросила девушка в униформе официанта. – Выпейте воды.
– Спасибо, не надо, – ответила я осипшим вдруг голосом и вернулась в центр зала.
Пока директор представлял меня, я пыталась вспомнить средство от пустоты в голове. Помогло осознание, что от моей собранности сейчас, зависит финансирование нашего музея, и провалить общее дело я не имею права. Поэтому заставила себя вспомнить про "хвост пистолетом", тряхнула кудряшками и рассказала об экспозиции так, что после речи зал мне аплодировал. Пока говорила, смотрела в сторону спонсоров и только в конце речи решилась перевести взгляд туда, где стоял Кир, но его там уже не было.
Поискала в толпе снова, но не нашла и расстроилась.
Долетели до сознания последние слова директора: "Кирилл Олегович Черкасов" и с удивлением обнаружила Кира рядом с собой.
Я ни слова не понимала из его речи. Лишь слушала его голос. Он почти не изменился, но звучал уверенно и официально.
Вдохнула ненавязчивые древесные нотки его парфюма, пытаясь вспомнить, но они мне были незнакомы. Покосилась на него, пытаясь разглядеть. За эти три года он возмужал и стал ещё красивее. Высокий, загорелый, стильно подстриженный, он выглядел как герой женского романа.
