1. Глава 1
Глава 1
— Что там? — спрашивает Злата, когда я разблокировала экран.
— Оставь его мне, — произношу шепотом текст из пришедшего СМС с прикрепленными к нему фотографиями. На последних запечатлен Ромик в душевой.
Руки начинают дрожать, пальцы выпускают смартфон, бумагу со снимком УЗИ, тест, сумку. Я оседаю на пол с серым ковролином.
— Нер! Ты чего?
Качаю головой, потому что плохо, потому что в голове бардак, и я не понимаю ничего, кроме того, что из моей жизни пропал порядок и ясность.
— Да ты шутишь! — восклицает золовка, сунув подхваченный смартфон мне в руки.
Она идет к кабинету, игнорируя секретаршу, которая сразу вскакивает и пытается остановить ее.
— Роман Яковлевич занят!
— Молись, чтобы это было так! — шипит Златка, отталкивая ее и врываясь в кабинет.
Что бы она там ни увидела, я знаю, что это конец. Конец, за которым не видится ничего, кроме серой ряби. Что мне делать теперь? Как же ребенок? Как же свадьба? А гости? Как же ребенок?
— Пойдем отсюда, — командует Злата, помогая мне подняться. — Нам нечего здесь делать!
— Это правда, да?
Я тру бровь, за которой прямо под кожей что-то очень сильно болит и колет.
— Правда. Это был прямой фоторепортаж или даже вебкам.
Злата Цаплина знает эти "хоромы" лучше меня. Ее муж занимал директорское кресло долгих пять лет, прежде чем у него получилось победить в выборах и занять кресло главы области.
— Я хочу увидеть это сама, — хриплю, отказываясь уйти так просто.
Хочу увидеть его и посмотреть в глаза.
Хочу, чтобы он объяснил мне, как можно быть такой свиньей, после того как я просила за него, после того как Венька назначил его на место после себя! Я помогла ему выбраться!..
— Это правда, — повторяю я, уже не вопросительно, а скорее обреченно.
Ромка как будто не слышит меня, быстро застегивая рубашку и заправляя ее.
— Как ты мог? Ром?! У нас же свадьба через две недели!
Губы начинают дрожать.
Надо было сначала женить его на себе, а уж потом помогать, беременеть и уличать в измене.
Он подходит ко мне, поправляя манжеты мною купленной и выглаженной рубашки.
Слова о беременности не идут. Все существо противится этому. Я протягиваю ему снимок и полоску с двумя алыми черточками.
— Я не имею к этому никакого отношения, — бросает жених, сунув мне их обратно.
Вид у него при этом брезгливый. Это уязвляет. По ощущениям так и вовсе ударяет по внутренностям кулаком.
— А кто имеет? Ты что несешь?
— Давай без сцен? Королева драмы! Их было двое.
Абсурдное заявление. Несмотря на это, мне плохо. Я же слышу, каким тоном говорит Головин – знающим, уверенным...
Я хватаюсь за спинку кресла, чтобы не рухнуть из-за подкосившихся ног.
— Спокойно. Ты слишком скучная для этого. Это был Кронглев и карта бара "Бали RSR". Помнишь?
Я хорошо помню утро после и то, как проснулась в туфлях. Так плохо мне не было никогда. Но рядом со мной был Головин!
— Кто это? Я не знаю никакого Кронглева!
Не знаю, но имя кажется мне смутно знакомым, словно я недавно слышала о нем где-то.
— Это мой бывший муж.
Та, которая прислала мне сообщение, выходит из душа, даже не думая о том, чтобы постесняться и не показывать носа до моего ухода.
— Благодаря тебе мы развелись, девочка!
Она меняется в лице, опустив взгляд на мои руки. Увидела снимок? Что, ей теперь не весело? А значит…
— Это что? Ты беременна? Ром?
Ромка, вместо того чтобы ответить ей, хватает меня за локоть и тащит через кабинет и приемную.
— Иди к Кронглеву, — цедит он, получив по лицу, — а еще лучше избавься от него и забудь о нас навсегда.
Я тяжело дышу, провернув финт со своей первой пощечиной.
Так со мной не обращался никто и никогда! У него не выйдет избавиться от меня вот так!
— Ты должен объяснить мне все! — требую я, ухватив его за галстук. — Этот бред не стоит выеденного яйца!
— Или что? Пожалуешься братцу? Подашь на алименты?
— По-моему, очень даже неплохой план!
Держать его все труднее. Головин пытается закрыть дверь. Сейчас он додумается открыть ее, но тут на помощь мне приходит Злата. Она тянет вместе со мной за его шелковый галстук, а потом и за ручку двери, когда тот решает отпустить и открыть ее.
— Что ты скажешь ему? Что беременна? Что кувыркалась с другим? У меня есть записи камер! Из номера в том числе!
Наверное, мы очень смешно смотримся со стороны. Две тетки на каблуках осаждают дверь генрика под крики его секретарши.
— Это бред!
— Я покажу ему снимки с камер в гостиничном номере! Я сделаю тест на отцовство.
Я отпускаю его галстук. Головин падает, пытается подняться, но остается, загоняя в крышку гроба наших отношений последние гвозди.
— Я обзвоню все СМИ в столице и в области, а потом лично разнесу выпуски с новостями на расстоянии километра от администрации. Только бы все знали, что за шалава его сестра!
Я киваю, смяв задрожавшие губы.
Предположим, это все правда и неправда одновременно.
Я не понимаю, как можно быть такой скотиной? Он ведь все знал и пользовался мной! Если не подложил меня под него!
— Я поняла, — говорю быстро, отступая. К нам несется запоздавшая охрана и еще какое-то люди в костюмах. — Пойдем, Злат.
— Нер, о чем он? — спрашивает золовка, поравнявшись со мной.
Только благодаря тому, что ее здесь знают, и тому, что она со мной, нас не вывели под белые рученьки, а потом мордой в асфальт.
— Пойдем. Потом все расскажу. В машине.
Мы идем к выходу, и это еще один ужасный момент. Не то чтобы меня волновало мнение общественности, но в конкретно этом моменте мне стыдно. Словно мы прошматроски какие-то, которых сняли на вечер, а мы возомнили черт знает что о собственной значимости.
— Сумку заберите! — кричит какой-то парнишка, догоняя нас уже на улице.
Я даже не заметила, что ушла без нее. Да там и не было ничего особенного, потеряй я ее – ничего страшного не случилось бы.
— Что это было, черт возьми?! — восклицает подруга, когда я сажусь в салон ее внедорожника. — Что за дичь он там нес?!
Мне повезло: моя лучшая подруга стала моей родственницей. Мне не надо выбирать слова или скрывать что-то из-за страха, что она доложит что-то старшему брату. Вот только слова не идут сейчас, в отличие от тех же слез, которые не желают останавливаться вместе с рыданиями.
Шок прошел, и осознание, наконец, догнало меня.
— Злат! Злата! — Я повторяю это снова и снова, захлебываясь в слезах на ее плече. — Он изменял мне все это время! Изменял! Я любила его! Была так счастлива! Боженька, какой же счастливой дурой я была!
Сама же говорила, что так не бывает. Не бывает таких классных, умных, эрудированных, красивых, успешных и обаятельных. Он был таким! Был! Только я не разглядела в нем мерзавца!
— Я должна была понять!
— Не бывает, и он не был таким, — замечает Злата очень спокойно.
