1. Глава 1
Глава 1. Раис
— Просто объясни мне, почему я, — говорю я, обращаясь к Рафкату, — почему ты выбрал меня?
Я перевожу взгляд на место рядом с братом, скользя взглядом по совсем новеньким буквам на плите.
— И почему ты позволила ему это?
Брат и его жена Вероника не отвечают, а мне до безумия сильно хочется понять, чем руководствовались эти двое, вписывая в завещание и во всевозможные бумаги мое имя.
— Не ты ли говорила, что я самый безответственный из всех людей, если дело касается семьи и отношений? Кто кричал, что я последний, кому ты доверишь свою жизнь? Почему ты согласилась с ним? Что мешало выбрать Ренату? Почему не подумала о своих родственниках? Ты видишь, что я не могу дать твоему сыну то, что он так отчаянно просит! Я не мать и никогда не буду ей! Не пойму, как быть женщиной с ее материнским инстинктом!
Прикрыв глаза, я устало потер переносицу.
— Вы ошиблись с выбором, ребята.
Вновь посмотрел на плиту с уложенными с двух сторон венками, поднялся и подобрал несколько испорченных, выбросив их в контейнеры по дороге к выходу.
— Приведи… — Я поднял взгляд на сторожа, вновь задумавшись о его возрасте. — Приведите в порядок могилу, — произнес, раскрыв портмоне с несколькими купюрами. — Уберите венки, ленты и свечи.
Вытащив купюры с изображением Хабаровска, я протянул их работнику «парка душ».
— Это много для того, чтобы просто прибрать, — проговорил мужчина, не убрав протянутой руки с зажатыми в ней купюрами.
— Закажите цветы, сколько нужно для таких мест. Пусть это будут каллы. Всегда свежие.
Я смял отделения бумажника, не найдя в нем ничего больше. Не предлагать же старику карту, в самом-то деле! Будет выглядеть, что я издеваюсь над ним. Место близкое к Богу, но вряд ли тут хороший Wi-fi.
— Моя визитка, — проговорил я, вытащив картонку с выделившимся осадком неловкости на душе. — Свяжитесь со мной, как возникнет необходимость – переведу деньги на ваш счет.
Не знаю, что привело меня сюда этим вечером.
Все слова прощания и вопросы были сказаны и заданы месяц тому назад. Но сегодня, кажется, кошки на душе скребли сильнее и интенсивнее, чем, скажем, вчера или позавчера.
Они взялись за старое, стоило сесть за руль и завести авто.
«Твои глаза такие ясные, как небо. Назад нельзя – виною сила притяжения. Твои глаза, останови движение! Я остановлю эту планету!»
Потянувшись, я выключил автомагнитолу, которая должна была помочь заглушить мысли, а не поднять воспоминания. Образ Вероники с ее невероятным взглядом синих глаз всплыл в сознании, заставив дернуться от укола в сердце. Авто вильнуло в сторону, но сплошную не пересекло.
— Ты справишься! — произнес я, повторив придуманную мантру. — Справишься!
Я говорил, а сам думал о том, что сегодня лучше, чем вчера – никто не позвонил, не написал и не попытался вырвать из офиса.
— Это такое же дело, как все остальные!
На мгновение мной овладело беспокойство, заставив потянуться к смартфону на панели, чтобы набрать и спросить, как дела дома.
Чувство самосохранения заставило убрать пальцы, попросив не тревожить наступивший покой и наслаждаться дорогой.
Последняя была очень похожа на Москву-реку с отражающимися в ней огнями. На этом сходство с природой заканчивается. Особенно, если открыть окно – выхлопные газы, звуки ревущих из-под капотов движков, крики автомобилистов. Все совпадет на сто десять процентов, если оказаться за рулем в час пик.
Причина, почему этот город невыносим – шум, серость, климат, экология и одиночество, конечно же.
«А как же Радомир?» — шепнул внутренний голос, очень напомнив голос снохи.
Я принялся всматриваться в номера тачек впереди, пытаясь сложить из букв какие-то слова или аббревиатуры. Все, только бы не думать о ребенке в данную минуту. Мне нужно научиться абстрагироваться и не думать о нем, как о любом другом головняке, иначе поехать крышей не долго.
— Добрый вечер, Раис Каримович, — проговорили в трубке, которую я поднял с ощущением полного поражения. — Юлия Анатольевна вас беспокоит.
Мне лишь показалось, что жизнь начинает входить в нормальное русло, и крик Рада на фоне лишь подтверждает это осознание.
Кто бы мог подумать, что меня станет выводить из себя детский плач? Меня, выросшего в большой и шумной семье, где постоянная болтовня и громкое выражение эмоций было вполне себе нормой?
Однако дело не в звуке, а в простом осознании собственного бессилия – я не могу поделать с этим ничего. Ребенку не прикажешь заткнуться и не соврешь, только бы он проглотил слезы. Только не такому маленькому, что понимает мир на уровне флюидов. Рад не понимает, почему все изменилось, и требует пахнущую молоком женщину.
— Раис Каримович? — напомнила о себе нянька.
— Я слушаю вас, Юлия, — проговорил я, втянув в легкие воздух, как если бы собрался бороться с кем-то. — Говорите.
Я не жду от этого звонка ничего хорошего. Интуиция подсказывает, что сегодня будет то же самое, что и две недели тому назад – новый человек в доме, плач и новые версии происходящего. С одной лишь разницей: я уже не поведусь на это. Я не задаюсь вопросом: как это возможно – плакать и плакать круглыми сутками? Радомир родился здоровым ребенком и у него отлично развитые легкие. Вот и все. Не больше, не меньше.
— Светлана Валерьевна не пришла и заранее не предупредила, что может задержаться.
Я чуть было не ляпнул: а от меня вы чего хотите? Понятно, чтобы я разобрался с ситуацией и отпустил ее домой. Просить ее остаться на эту ночь я не могу чисто по-человечески причинам. Если мне невыносимо слышать ребенка, что не унимается и зовет мать, то что говорить про женщину, у которой нервозная реакция на раздражители подобного рода должна быть прописана на генетическом уровне. О да! Я теперь разбираюсь и в этом! Просветили!
— Вы звонили ей?
— Она не отвечает, — проговорила женщина с драматическими интонациями в голосе. — Не предупредила, не позвонила и даже не написала…
Нянька медлит, словно силится вспомнить, что еще можно «не сделать».
— Уверены, что она не просила ни о чем таком заранее? — спросил я, без труда увидев недостающий вариант в ее маленьком списке.
— Раис Каримович, я не выжила из ума, — тянет женщина с прорезавшейся в голосе чопорностью.
— Это был вопрос и только, — отвечаю миролюбиво.
Нельзя ссориться с ней. Иначе завтрашний день превратится в кошмар. Неожиданно свалившееся опекунство научило меня смирению и терпимости к чужим недостаткам.
— Юлия Анатольевна, задержитесь, пожалуйста, на час или два. Максимум на три. Как всегда, с меня двойная оплата за эти часы.
— Хорошо, — ответила донельзя неприятная мне женщина, но теперь, в отличие от всех прочих дней, без особого энтузиазма. — Наличкой.
Пеленки, памперсы, распашонки... Няньки, педиатры, массажисты… Это не мое! Другое дело провести аудит, составить бизнес-план, продумать стратегию и вытащить компанию из задницы мира. Это я могу, а вот возиться с ребенком, выбирать ему нянек, думать о врачах и всем прочем – нет.
