Комната была старомодная, в барочном стиле 1980-х годов, но роскошная и очень просторная – широкая, длинная, с высокими потолками. У окна с регулируемым пейзажем стояла автоматизированная больничная койка. Чтобы не портить интерьер, ее частично скрыли великолепной китайской ширмой. В сорока футах от койки расположился столь же чужеродный стол для заседаний. Во главе его стояло инвалидное кресло с системой жизнеобеспечения, от которого к койке тянулись трубки и провода.
У кресла, за мобильным стенографическим столиком, оборудованным микрофонами, пишмашинкой-диктофоном, часами-календарем, пультом управления и прочими принадлежностями, сидела очень красивая девушка.
Она держалась как образцовая незаметная секретарша, но одета была по последней экзотической моде, «половина на половину»: правое плечо, рука и грудь в черном трикотаже, левая нога в алом чулке. Завершали образ двуцветные трусики с оборкой и сандалии – черная на левой ноге, алая – на голой правой. Кожа была расписана теми же цветами – черным и алым.
С другой стороны от кресла стояла немолодая женщина в халате медсестры и белых чулках. Она внимательно следила за датчиками и пациентом в кресле, не обращая внимания на все остальное. За столом расположились чуть больше десяти человек, одетых словно зрители на скачках: стиль, принятый у пожилых управленцев высшего звена.
В инвалидном кресле сидел древний старик, которого, если бы не живые неугомонные глаза, можно было принять за плохо забальзамированный труп. На лице ни следа косметики – никакой попытки скрыть ужасающую дряхлость.
– Упырь, – тихо произнес старик, обращаясь к одному из мужчин за столом. – Парки, малыш, вы самый настоящий жадный упырь. Отец не учил вас, что невежливо хоронить человека, пока тот не откинул копыта? У вас вообще был отец? Юнис, сотри последнюю фразу. Итак, господа, мистер Паркинсон предлагает мне добровольно уйти с поста председателя совета директоров. Кто еще за? – Старик сделал паузу. – Ну как же так? Парки, кто из ваших дружков поджимает хвост? Вы, Джордж?
– Я здесь ни при чем.
– Но были бы рады проголосовать за. Без поддержки вопрос не будет поставлен на рассмотрение.
– Я отзываю свое предложение.
– Поздно, Паркинсон. Вопрос можно исключить из повестки дня только по общему согласию, высказанному явно либо подразумевающемуся. А если есть хоть одно возражение – и я, Иоганн Себастьян Бах Смит, возражаю, – то ничего не поделать. Я придумал это правило, когда вы еще пешком под стол ходили. Однако, господа, – Смит оглядел собравшихся, – у меня есть для вас новости. Как вы наверняка знаете из доклада мистера Тила, все наши подразделения работают успешно, а «Морские фермы» и «Общеобразовательные учебники» – более чем успешно. Поэтому мне самое время уйти на покой.