Леночка Лунева появилась в нашем дворе примерно, за три года до начала этой проклятой войны. Из худой, угловатой девчонки с пшеничными косами, она вдруг незаметно превратилась в статную девушку приятных форм и ангелолепной красоты. Ленкина мать, Галина Алексеевна, тоже была очень красивой женщиной, но она была одинока —рано овдовела. После смерти своего мужа, командира РККА, который погиб на Дальнем Востоке во время боев за Халхин – Гол, она с Ленкой переехала из Читы в родной, и любимый ей Смоленск. Устроившись на работу во вторую «Советску больницу» в хирургическое отделение, она за свою добрую душу и волшебные руки, дарованные ей богом, уже совсем скоро завоевала безграничную любовь смолян.
Вот так новая жизнь семейства Луневых без мужчины в доме, покатилась в обычном и размеренном для того времени ритме. Ленка вместе матерью жила недалеко —в Офицерской слободе. Их пристанищем стал двухэтажный деревянный барак, где была обычная для того времени коммунальная квартира на четыре семьи с печным отоплением. Там всегда воняло котами, метившими свою территорию, керосином и низкосортным сафоновским бурым углём, которым в те времена топили печи. Огромные черные тараканы прятались по углам и щелям ожидая, когда хозяева разойдутся по своим делам, чтобы тут же набросится на помойные ведра в поисках хлебных крошек. Не смотря на свалившиеся на плечи Луневых трудности, Ленка умудрялась учиться кроме простой общеобразовательной школы, еще в школе музыкальной. Каждый день в одно и то же время, она проходила по тропинке мимо большого куста сирени, который рос во дворе. Под своей сенью он прятал местную шпану, скрывающуюся от родительского глаза. Там на дворовом столе они резалась в карты на щелбаны окурки и даже жалкие медяки, которые им удавалось заработать.
Здесь была свобода: здесь можно было курить, ругаться матом, и не опасаться тяжелых отцовских оплеух. Здесь ребята взрослели, здесь во дворе постигали науку настоящей дружбы и первой юношеской любви, которая рано или поздно приходила в их сердца.
Ленку Луневу в нашем районе знал каждый. Она не была, как некоторые девчонки того времени похожа на пацана с разбитыми коленками. Она была не только красивая, но и какая—то не совсем современная и не по годам серьезная. За свой добродушный характер, за милое ангельское личико, которое украшали ямочки на щеках, и эти чертовски соблазнительные губы, получила она прозвище Леди.
Пацаны по своему не особо фундаментальному образованию считали, что Леди с английского языка переводится —как девушка внеземной красоты. В её присутствии, ребята, почему— то всегда, «надувались» словно удоды в период брачных игр, изображая из себя английских джентльменов. Они, как по команде тушили окурки, и переставали ругаться матом, стараясь показать, что прекрасно воспитаны. Всем хотелось показать, что они достойны её любви и внимания.
– Во, гля… пацаны, Ленка опять шпилит на фортепиане тринкать! Вот это бляха медная —краля! Издалека видно голубая кость! – вздыхая говорил Сенька Хвощ. – Эх, если бы я парни, был бы хоть чуток постарше… Я бы обязательно её закадрил. Люблю когда на пианине играют…
– Голубая кость —закадрил? —спрашивал его Синица, растягивая свой рот в улыбке.—Ты, кто такой Хвощ? Ты кадритель, свою рожу конопатую в зеркало зырил? Тоже мне – ухажер нашелся!? Ты еще зелень сопливая! Нет не по твоему карману такая краля! Ей прынца подавай, а ты так себе – шкет малолетний…
Сенька Хвощев недовольно щурился, и от эти физиономических ужимок, казалось, что конопушки на его роже становились еще больше и сочнее.
– А что я!? Да правда! Я еще не вырос, но когда я выросту, я знаешь каким буду – мама моя дорогая… Я стану как Петр Алейников из фильма «Большая жизнь», или как Ваня Козловский…
– Петр Алейников —Иван Козловский?! Ой держите меня семеро —пятеро не удержат!!! Эй, мужики, вы видали нового Петра Алейникова? Вот —посмотрите – это Семен Хвощев, собственной персоной! Сидел бы уже артист—аферист…
Синица шутя натянул козырек кепки Хвощу на глаза, и пока тот старался вылезти из кепки он отвесил ему сочный подзатыльник.
– Санек, хорош – больно же, – кричал тот. – Не беспредельничай – сотрясение мозга мне сотворишь. Чем я потом буду думать?
Ребята смеялись над Сенькой и на мгновение забывали про Луневу Ленку, которая шла дальше и не обращая на пацанов никакого внимания думала о своем.
– Ты Хвощ, точно придурок! Мозг иметь нужно, чтобы его можно было сотрясти, – говорил Синица, и вся компания заливалась дружным смехом.
– Нет, парни, скажу вам честно – Ленка ведь не просто краля, Ленка это настоящая англицкая Леди! Она просто – королевишна, —говорил вновь Хвощ, отходя от подзатыльника.
Синица вновь щелкал щелбан по макушке Семена, и ребята вновь закатывались смехом.
Но все это было уже позади Луневой, и лишь отрывки слов доносились до её слуха, вызывая в душе легкий, веселый трепет, который возникает при виде какой—нибудь комической ситуации. Не обращала никакого внимания на смех, свит и окрики ребят, она шла себе дальше, и ей уже не было никакого дела до тех, с кем еще совсем недавно она бегала в школу и делилась леденцами из жестяной банки. Ленка была уже взрослой барышней, и теперь даже зрелые мужчины при виде такой красоты цокали языком, и не сводили своих глаз с её «точёной» фигуры.
