– В прошлый раз было весело, – доносился разноголосый щебет со всех сторон. – Давай сбежим!
И мы сбегали, возвращались, и снова сбегали, но когда-то это должно было закончиться. Расплывчатым солнечным лучам и ощутимому жару суждено смениться тюремной серостью и зябкостью. Знал ли я эту простую истину? Конечно, знал. Но всегда есть что-то непоколебимо привлекательное в том, что запретно. Тогда не удержат уж никакие цепи. Страшно представить, что мне теперь предстоит… Мысли свёртываются в клочки исписанной бумаги, и под этим легко-тяжёлым грузом всё тело сжимается. Иду, сгорбившись.
– В прошлый раз было весело, – слышу снова. – Давай сбежим.
Во время очередного побега я оторвался от товарищей и один шастал по городу. Беззаботно. Набрёл на киоск, хотел купить сигарет, но понял: с собой нет денег. Это так сильно меня расстроило! Только печаль длилась недолго: погоня. Со всех ног я рванул куда глаза глядят, бежал, всё более становящийся обезумевшим скоростью. Вдруг страх прошёлся электрическим разрядом, засвербел в кончиках пальцев; и меня выбросило на школьный двор. Гнавшиеся за мной остались за забором. Теперь они меня не видели. Хотя сердце бешено билось, чем дальше я двигался уже спокойным шагом, тем глубже проваливался в зелень школьного поля, тем быстрее и выше вырастала золотистая трава; всё цвело; передо мной открывалось бесчисленное количество приглушенно-алых маков, которые звали меня и обвивали ноги; вся эта цветуще-дышащая масса вздымалась волнами. «Надо вернуться до обеда», – подумал я. Однако выбраться отсюда не представлялось возможным. Что-то невероятной силы удерживало, словно в тисках. Я хотел покинуть это место, но цветущее поле убаюкивало и вводило в гипноз, отчего здесь хотелось остаться навсегда… это пугало; так нужно уйти отсюда, но яркое небо жгло глаза, цветы привязывали к земле, и было так хорошо…
Я выпрыгнул из сна. Вокруг родная темнота спальни.
– Завершается стажировка, не напортачь, – сказали мне на работе, хлопая по плечу.
То, чем я зарабатываю на жизнь, – непростая, но престижная профессия. Нас, нечистоловов, учат быть безэмоциональными. Комитет ВИН – выявления и исследования нечисти – был создан для обеспечения безопасности граждан и их душевного спокойствия.
Сегодняшний день обещал быть таким же, как и все предыдущие. С командой специалистов мы должны были обойти дома, где, по первым подозрениям, может находиться «потусторонняя сила, принадлежащая к нечистому, нездешнему миру и проявляющая злокозненность по отношению к людям». Как правило, проверки происходят благодаря неравнодушным соседям. Или корыстным: в случае выявления нечисти жителям всего квартала положена моральная компенсация, поэтому мы никогда не покидали адреса безрезультатно.
За эту неделю мы посетили уже тридцать девять безликих домов, остался ещё один и – всё, можно отмечать повышение. Как обычно, я постучал в дверь, представился инспектором, объяснил причину нашего прихода. С тяжёлыми кейсами, полными инструментов, угластые работники ВИН протиснулись вперёд. Пока они раскладывались и тщательнейшим образом проводили обыск в комнатах, я занял место на крохотной кухне, окутанной дымкой, и начал заполнять бумаги, готовясь к беседе. Моя задача заключается в том, чтобы выяснить, является ли подозреваемый нечистью; такова ли его сущность от природы, а не оттенок внешних обстоятельств; вменяемо ли его сознание. Я обязан узнать, слушает ли он какую-то особенную музыку, не избегает ли фотографирования, любит ли считать и развязывать узлы, может ли он без спроса проникать в чужие квартиры – список длинный. В случае установления всех характеристик положительными…
