Симона де Бовуар - Недоразумение в Москве

Недоразумение в Москве
Название: Недоразумение в Москве
Автор:
Жанр: Современная зарубежная литература
Серия: Интеллектуальный бестселлер
ISBN: Нет данных
Год: 2915
О чем книга "Недоразумение в Москве"

Симона де Бовуар – личность неординарная. Философ, писатель, икона феминистского движения, подруга жан-Поля Сартра, с которым ее связывали сложные отношения. «Недоразумение в Москве» расскажет много нового о Бовуар, в том числе о ее взглядах на отношения и семью. Отчаянная феминистка, декларировавшая свободу от семейных уз, возможно, нуждалась в этих узах не меньше любой другой, «обычной» женщины.

Итак, Николь и Андре, немолодая супружеская чета, приезжают в советскую Москву. Здесь у Андре живет подруга Маша (у этой героини есть прототип – переводчица Лена Зонина, подруга Сартра). Глядя на Машу, выросшую в стране, где женщины – неизвестно, к счастью или к сожалению, – добились равноправия, Николь вспоминает собственную молодость. Визит в Москву – повод перебрать по эпизодам их супружескую жизнь с Андре, многое переоценить. Но – увы! – время вспять не повернешь, и Николь понимает, что с возрастом так и не преодолела страх перед жизнью, которой боится едва ли не больше смерти, и не стала по-настоящему счастлива.

Бесплатно читать онлайн Недоразумение в Москве


© Хотинская Нина, перевод на русский язык, 2015

© ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

Она подняла глаза от книги. Какая скука эта вечная песня о некоммуникабельности! Если хочешь общаться, худо-бедно общаешься. Ладно, не со всеми, но с двоими-троими уж точно. На соседнем сиденье Андре читал «Черную серию»[1]. Она скрывала от него настроения, сожаления, мелкие заботы; наверно, были и у него свои маленькие тайны, но, в общем, они знали друг о друге все. Она покосилась в иллюминатор: насколько хватает глаз, темные леса и светлые луга. Сколько раз они вместе рассекали пространство на поезде, на самолете, на корабле, сидя рядом с книгами в руках? Еще не раз они будут вот так же молча скользить бок о бок по морю, по земле и по воздуху. В этих минутах присутствовали сладость воспоминания и радость обещания. Тридцать им или шестьдесят? Волосы Андре рано поседели; прежде это выглядело кокетливо: снег, припорошивший темную шевелюру, подчеркивал матовую свежесть лица. Это и сейчас было кокетством. Лицо окаменело и растрескалось от морщин, как старая кожа, но улыбка и глаза сохранили свой свет. Как ни изобличал его альбом с фотографиями, сквозь молодой образ все равно просвечивало сегодняшнее лицо: для Николь у него не было возраста. Наверно, потому, что он о своем возрасте как будто и не вспоминал. Он, так любивший в свое время бегать, плавать, лазать и смотреться в зеркала, нес свои шестьдесят четыре года беззаботно. Долгая жизнь, смех и слезы, гнев, объятия, признания, молчания, порывы… Порой казалось, что время остановилось. А будущее простиралось до бесконечности.

– Спасибо.

Николь выудила конфету из корзинки, робея перед внушительной фигурой стюардессы и ее суровым взглядом, как робела три года назад перед официантками в ресторанах и горничными в гостинице. Никакой дежурной любезности, обостренное сознание своих прав, достойная позиция – но перед ними чувствуешь себя виноватой или, по крайней мере, какой-то подозрительной.

– Мы подлетаем, – сказала она.

С некоторой опаской смотрела Николь на приближающуюся землю. Бесконечное будущее – которое могло разбиться с минуты на минуту. Ей были хорошо знакомы эти перепады – от блаженного чувства безопасности к пронзающему страху: начнется третья мировая война, Андре заболеет раком легких: две пачки сигарет в день – это много, слишком много, или самолет разобьется о землю. Это был бы хороший конец: вместе и без мучений; но пусть это случится не так скоро, не сейчас. «Еще раз спасены», – сказала она себе, когда шасси ударилось – немного резко – о посадочную полосу. Пассажиры надевали пальто, собирали вещи. Топтались на месте в ожидании. Топтаться пришлось долго.

– Чувствуешь, как пахнут березы? – сказал Андре.

Было свежо, почти холодно: шестнадцать градусов, сообщила стюардесса. В трех с половиной часах полета Париж был близко, но все же далеко – Париж, пахнувший сегодняшним утром асфальтом и грозой, придавленный первой жарой этого лета… Как близко был Филипп, как далеко… Автобус привез их – через летное поле, которое оказалось гораздо просторнее того, на котором они приземлились в 63-м, – к стеклянному зданию в форме гриба, где проверяли паспорта. На выходе их ждала Маша. Николь снова удивилась ее лицу – гармонично слитым воедино таким несхожим чертам Клер и Андре. Тоненькая, элегантная, только прическа, перманент, выдавала в ней москвичку.

– Как долетели? Как себя чувствуете? Как ты себя чувствуешь?

Она обращалась на «ты» к отцу, но на «вы» к Николь. Это было нормально и все же как-то странно.

– Дайте мне эту сумку.

Это тоже было нормально. Но мужчина несет ваши сумки, потому что вы женщина, женщина же – потому что она моложе вас. И от этого вы сразу чувствуете себя старой.

– Дайте мне багажные квитанции и присядьте вон там, – властно продолжала Маша.

Николь повиновалась. Старая. Рядом с Андре она часто об этом забывала, но тысячи мелких царапин вновь и вновь напоминали ей о возрасте. «Красивая молодая женщина», – подумала она, глядя на Машу. Ей вспомнилось, как она улыбнулась в свои тридцать, когда ее свекор произнес эти слова в адрес сорокалетней особы. Теперь ей тоже большинство людей казались молодыми. Старая. Смириться с этим ей было трудно (одна из редких вещей, которыми она не делилась с Андре: это скорбное ошеломление). «Есть все же и преимущества», – сказала она себе. На пенсии – звучит почти как на свалке. Однако приятно устроить себе каникулы, когда хочется; точнее сказать, быть постоянно на каникулах. В раскаленных классах школы ее коллеги только начинали мечтать об отпуске. А она уже уехала. Она поискала глазами Андре, стоявшего в толпе рядом с Машей. В Париже его окружало слишком много людей. Испанские политзаключенные, португальские узники, преследуемые израильтяне, мятежные конголезцы, ангольцы, камерунцы, партизаны из Венесуэлы, Перу, Колумбии – всех не упомнить, – он всегда был готов прийти им на помощь по мере сил. Собрания, манифесты, митинги, листовки, делегации – он брался за любое дело. Он принадлежал к множеству всевозможных объединений, комитетов. А здесь никто не будет на него претендовать. Они знали только Машу. Им нечего больше делать, кроме как смотреть на разные интересные вещи вместе: она любила открывать новое с ним, чтобы само время, застывшее в долгом однообразии их счастья, вновь обретало искрометную новизну. Она встала. Ей уже хотелось выйти на улицу, пройтись под стенами Кремля. Она забыла, как долго в этой стране приходится ждать.

– Ну где же он, наш багаж?

– Придет, никуда не денется, – сказал Андре.


Три с половиной часа, думал он. Как близко Москва и в то же время как далеко! В трех с половиной часах лета видеть Машу так редко? (Но столько препятствий, и, прежде всего, стоимость билетов!)

– Три года – это долго, – произнес он. – Ты, должно быть, находишь, что я постарел.

– Ничего подобного. Ты совсем не изменился.

– А ты еще больше похорошела.

Он смотрел на дочь с восхищением. Вот так думаешь, что ничего больше не может с тобой случиться, смиришься с этим (что было нелегко, хотя он ничем этого не выдал), и вдруг огромная, совсем новая нежность озаряет твою жизнь. Его мало интересовала робкая девочка – тогда ее звали Марией, – которую Клер привозила к нему на несколько часов из Японии, Бразилии, Москвы. Она осталась ему чужой и когда, уже молодой женщиной, приехала после войны в Париж, чтобы познакомить его со своим мужем. Но во второй приезд Маши, в 60-м, между ними что-то произошло. Он толком не понимал, почему она так крепко привязалась к нему, но его это всколыхнуло. Любовь Николь оставалась живой, чуткой, благодатной; но они слишком привыкли друг к другу, чтобы Андре мог вызвать в ней эту отчаянную радость, преобразившую сейчас жестковатое лицо Маши.


С этой книгой читают
«451° по Фаренгейту» – роман, принесший писателю мировую известность. 451° по Фаренгейту – температура, при которой воспламеняется и горит бумага. Философская антиутопия Рэя Брэдбери рисует беспросветную картину развития постиндустриального общества; это мир будущего, в котором все письменные издания безжалостно уничтожаются специальным отрядом пожарных, а хранение книг преследуется по закону, интерактивное телевидение успешно служит всеобщему об
«Коллекционер» – первый из опубликованных романов Дж. Фаулза, с которого начался его успех в литературе. История коллекционера бабочек и его жертвы – умело выстроенный психологический триллер, в котором переосмыслено множество сюжетов, от мифа об Аиде и Персефоне до «Бури» Шекспира. В 1965 году книга была экранизирована Уильямом Уайлером.
Джон Фаулз – выдающийся британский постмодернист, современный классик и автор всемирно известных бестселлеров «Коллекционер», «Волхв», «Любовница французского лейтенанта» и «Дэниел Мартин».Повести из сборника «Башня из черного дерева» без преувеличения являются жемчужинами литературного наследия великого Фаулза. Еще тоньше прорисована грань между миром подлинным и воображаемым, еще изысканнее вписаны магические элементы в реалистическую картину…
В наследии современного классика Джона Фаулза – возможно, величайшего британского писателя XX века – роман «Куколка» занимает особое место. По сути это его творческое завещание. В свое последнее крупное произведение автор всемирно известных бестселлеров «Коллекционер», «Волхв», «Любовница французского лейтенанта», «Дэниел Мартин» и «Башня из черного дерева» вложил весь накопленный интеллектуальный и духовный багаж, все отточенное десятилетиями ма
Этот небольшой автобиографический роман блистательной Симоны де Бовуар (1908–1986), ждал своего часа почти семьдесят лет, пока его не извлекла из бумаг писательницы и не издала в 2020 году ее приемная дочь Сильви Ле Бон де Бовуар. Одна из самых ярких фигур французской культурной жизни, подруга Сартра, лидер феминистского движения и лауреат Гонкуровской премии, Симона де Бовуар не публиковала роман при жизни, считая его слишком личным. Это история
Симона де Бовуар – феминистка, жена Жан-Поля Сартра, автор множества книг, вызывавших жаркие споры.Но и личность самой Симоны не менее интересна. Слухи о ней, ее личной жизни, браке, увлечениях не утихали никогда, да и сейчас продолжают будоражить умы.У российского читателя появилась уникальная возможность – прочитать воспоминания Симоны де Бовуар, где она рассказывает о жизни с Сартром, о друзьях и недругах, о том, как непросто во все времена бы
«Любящий требует клятвы и раздражается от нее. Он хочет быть любимым свободой и требует, чтобы эта свобода как свобода не была бы больше свободной». Эти слова Ж.-П. Сартра могли бы стать девизом его жизни. В 1929 году вместо руки и сердца Сартр предложил своей возлюбленной заключить «Манифест любви»: быть вместе, но при этом оставаться свободными. Симону де Бовуар, которая больше всего на свете дорожила своей репутацией свободно мыслящей особы, т
Предлагаем читателям впервые на русском – полное, выверенное издание самого знаменитого произведения Симоны де Бовуар «Второй пол», важнейшей книги, написанной о Женщине за всю историю литературы! Сочетая кропотливый анализ, острый стиль письма и обширную эрудицию, Бовуар рассказывает о том, как менялось отношение к женщинам на протяжении всей истории, от древних времен до нашего времени, уделяя равное внимание биологическому, социологическому и
Автобиографическая трилогия «Из Ларк-Райз в Кэндлфорд» – ностальгическая ода, воспевающая жизнь провинциальной Англии Викторианской эпохи, рассказанная от лица девочки Лоры, выросшей в деревушке Ларк-Райз на севере Оксфордшира, а затем, еще подростком, устроившейся работать в почтовое отделение в близлежащем городке Кэндлфорд-Грин. Эти полулирические-полудокументальные воспоминания очаровывают искренностью повествования и простотой деревенских нр
Грета – известная охотница за редкими книгами, хотя её популярность резко упала после исчезновения первого издания Борхеса, которое ей предстояло оценить. Чтобы спасти свою репутацию, она берётся за необычное задание: найти библиотеку семьи Фритц-Брионес, потерянную во время Второй мировой войны. Но расследование приведет ее к более страшному секрету…Неизвестный убивает библиофилов, книготорговцев и коллекционеров по всему миру. Неужели у невинны
1870 год. В штате Огайо идет перепись населения. Древняя как мир темнокожая старуха дремлет во дворике небольшого домишки. Скучающий переписчик фиксирует ее ответы на вопросы. Имя: Мариам Присцилла Грейс… бывшая рабыня. Родилась: в 1758 году, а может, и раньше, место рождения… Из памяти старухи поднимаются давно забытые воспоминания: с родовых врат, с собственного непроизносимого имени раскручивается причудливая спираль жизней мамы Грейс, наполне
Сильнейшее землетрясение разрушило большую часть Спарты и повлекло за собой восстание рабов-илотов. Правителям государства, оказавшегося на грани гибели, ничего не оставалось, как обратиться за помощью к союзникам.Но когда из Афин прибыл большой вооруженный обоз, спартанцы поставили званых гостей перед выбором: или немедленно отправиться назад, или погибнуть в неравном бою. Изумленные и униженные афиняне ушли, зато политические весы в их стране с
«Рисунки Блока, сохраненные его покойной матерью, не имеют художественной ценности, но они бесспорно интересны по темам.Из детских рисунков представляют интерес только корабли, которые Блок особенно любил и в детстве и в позднейшие годы. Он беспрестанно их рисовал, изображая в различных положениях, и даже устраивал из них выставки в своей комнате. Два прилагаемых рисунка, сколько я помню, относятся к годам девяти-десяти. Оба сделаны карандашом на
«Читатели Блока обыкновенно представляют его себе печальным человеком, жившим в особом мире, далеким от простых и обыденных радостей жизни. В стихах его изредка проявляется юмор, но веселости нет и следа.А между тем в живом, настоящем Блоке было много светлого юмора и самой непосредственной, детской веселости…»
«Почему же мне снится война, на которой я не был?» На этот вопрос придётся ответить обычному школьнику Саньке, в жизни которого начали происходить необычные вещи. Ему предстоит разобраться с забытыми историями из прошлого своей семьи и своей страны. И если вместе с ним читатели заглянут в семейные альбомы и архивы – значит, эта книга свою задачу выполнила.
Пожалуй, не один здравомыслящий человек не пойдет на кладбище ночью, да еще и в полнолуние. Мало ли там чего может произойти… А вот Василий Василич Неверов пошел и очень сильно об этом пожалел.