Дождь заливал Эдинбург и его пригороды. Он словно каждой каплей, всеми своими потоками воды напоминал о том, что пришла пора осени.
Сентябрь уже успел раззолотить деревья, пробежаться по траве, сделав ее пожухлой. Утро какое-то время еще начиналось голубым небом, но теперь ему на смену пришла дождевая завеса – прибраться и как следует все отмыть, скрыть следы летнего и беззаботного времяпрепровождения.
В доме из красного кирпича под серой крышей, в небольшой квартире, не слишком обремененной мебелью, вопил и возмущенно подпрыгивал на месте будильник.
Хрупкая рука с тонкой по-детски ладошкой потянулась к нему, зашарила вслепую, начала бить по кнопке выключения.
Будильник не давался. Он верещал все более возмущенно, огрызался, вопил, настаивал, чтобы Корнелия немедленно поднималась.
– Еще чего! – вслух произнесла Корнелия.
Она умудрилась нашарить кнопку будильника, даже не открывая глаз, решительно вдавила ее в пластиковый корпус часов. Будильник беспомощно пискнул и замолчал.
– Так-то лучше, – сонно улыбнулась Корнелия.
С какой стати какой-то механизм будет учить ее жить, указывать, что ей делать? Пора вставать? Она сама решит, когда ей встать.
Корнелия приподнялась на скомканной постели, отдернула занавеску, выглянула в окно.
– У-у-у! – она в расстроенных чувствах покачала головой.
Какое хмурое, дождливое, серое утро!
А, может, это еще не утро? Может быть, пока просто не рассвело?
Хотя… сейчас осень, конечно, но вот на часах уже начало десятого. Непохоже, что за окном хоть сколько-нибудь посветлеет. Сколько бы Корнелия не провалялась в кровати.
– И все равно я вполне могу еще немного поспать, – упрямо произнесла она.
Будильник всем своим видом выражал неодобрение.
Зачем нужно было его заводить, если ты – самая настоящая лежебока?
Спала бы тогда до полудня, а то и до обеда. Вряд ли поднимешься и начнешь заниматься чем-то стоящим…
Корнелия зевнула, не прикрывая ладонью рот.
В самом деле, кого ей было стесняться в пустой квартире? Даже животных не было – кота или собаки. Даже рыбок Корнелия заводить не желала.
С ее темпом и образом жизни любое животное в ее обиталище стало бы глубоко несчастным. Позабытым, позаброшенным, неухоженным. Какие уж тут животные, когда возвращаешься за полночь!
Корнелия продремала еще полчасика. Но будильник все же сделал свое черное дело. Она уже не могла уснуть по-настоящему, провалиться в сон и не думать о хмуром сизом небе за окном. Наконец она вздохнула, потянулась и неохотно свесила ноги с кровати.
Чай или кофе? А, может быть, свежевыжатый сок?
Шлепая босыми ногами по паркету, Корнелия отправилась на кухню, в чем была – в одной длинной футболке.
Краткий обзор полок показал, что сока нет.
Подробная инспекция холодильника подтвердила выдвинутую версию. Не было ни пакетированного сока, ни лежалых апельсинов, чтобы выдавить содержимое мякоти из них.
И, как назло, Корнелии больше всего на свете захотелось именно сейчас ощутить вкус апельсина на языке, почувствовать его прохладу, его бодрящую, щиплющую за язык свежесть.
Корнелия обыскала все полочки над разделочным столом, заглянула даже туда, где лежали пакетики с пряностями: с корицей, кардамоном, петрушкой. Может, хотя бы там завалялся пакетик сухого апельсинового напитка?
Нет, и там ничего не было.
– Значит, меня спасет кофе, – улыбнулась Корнелия, которая было загрустила.
Нужно было смолоть крепкие коричневые зерна, чтобы кухню наполнил головокружительный аромат – аромат соблазнения, уюта, терпкого вкуса и интереса к жизни…
Нужно было…
Нужно, чтобы было что смолоть, для начала.
Корнелия в растерянности подцепила двумя пальцами пустую упаковку из-под кофейных зерен:
– Ума не приложу, когда я успела его прикончить, и даже не заметить этого, – озадаченно произнесла она.
Делать было нечего. На худой конец, сгодился бы и растворимый кофе, который в глубине души Корнелия презирала. От растворимого кофе во рту оставался мерзкий привкус. Не спасали даже три-четыре ложки тростникового сахара.
Коробка из-под чайных пакетиков тоже была пуста…
Корнелия подивилась: какой-то заговор против нее, что ли, здесь осуществляется? Или приходили гости, которые решили подшутить над ней? Как же она позавтракает перед тем, как отправиться на работу? Без завтрака и работа – не работа, а так… мучение сплошное.
Натянув все-таки трусики, Корнелия приступила к поискам всерьез. И они увенчались успехом. В кухонных недрах Корнелия обнаружила непочатую банку какао в гранулах. Обычно Корнелия предпочитала поедать это какао в качестве обычного лакомства – хрусткая и сладкая масса с привкусом шоколада исчезала из посудины в мгновение ока. Но сегодня не следовало разбрасываться единственным напитком, оказавшимся в распоряжении Корнелии.
Корнелия сидела на кухонном столе, болтала ногами (а кто мог сделать ей замечание, если даже будильник находился в спальне!), глядела в окно, догрызала бутерброды с ветчиной и высохшим сыром, запивала их драгоценным горячим какао. Мир постепенно обретал привычные краски, становился лучше.
Да, будильники все-таки нынче пошли слишком наглые. Она – сама себе хозяйка, разве не так?.. Встает, когда хочет. Ложится, когда ей вздумается… Живет по своему усмотрению.
Какое счастье, что теперь у Корнелии есть возможность это делать!
Да, конечно, ей нужно собираться и ехать на работу. Но, во-первых, в салоне все равно люди не появляются так рано. Это раз. А два…
Что же будет вторым? Ах, да! Два – это то, что к Корнелии никто на сегодня не записывался.
Значит, она имела полное право еще часок-другой поваляться в постели. Ее бизнес – ее дело. Разве не так?
«Так, так, только успокойся», – произнес внутренний голос. Он беспокоился о том, чтобы мысли Корнелии не встали на привычные рельсы, не покатились по наезженной колее раздумий. Он знал, что подобные размышления могут испортить Корнелии настроение на весь день…
Приятный завтрак был окончен. Пора было мыть посуду, собираться, выходить из дома.
Корнелия старалась растянуть этот процесс. Она отправилась в душ, пускала попеременно то холодную, то горячую воду, пока, наконец, полностью не почувствовала себя бодрой, свежей и готовой к подвигам.
На очереди была прическа, макияж и выбор одежды.
Корнелия долго расчесывала свои длинные, почти до талии, волосы, абсолютно прямые, с мягким блеском. Светлые. Очень светлые. Сколько людей вокруг (главным образом, конечно, это были женщины) восхищалось природной блондинистостью Корнелии. Ей завидовали, мастера в салонах красоты уговаривали не стричься, собирались вокруг, обсуждали редкий цвет волос девушки.
Если бы они знали, как саму Корнелию утомило… нет, не повышенное внимание со стороны окружающих. Ее внешность, ее вид в зеркале. Корнелию раздражал цвет стопроцентно выгоревшей пшеницы. О, почему эта роскошная грива – не угольно-черного цвета? Почему, в конце концов, она не переливается всеми оттенками меди?
