Я должна переписать сценарий,
только ты способен мне помочь.
Но спешишь вернуться в серпентарий,
окунаюсь, милый, в злую ночь.
Снова зачеркнёт меня молитва,
что ты произносишь каждый день.
Но она ведь временна, как бритва.
зато я теперь, как твоя тень.
Ты внушил себе, что я – проклятье
и толкаю на неверный путь.
Но не надо, ради Бога, врать мне,
что тебя волнует одна грудь.
Должен ты переписать сценарий,
только я могу тебе помочь.
Но опять ты мчишься в серпентарий,
а со мною вновь – одна лишь ночь.
И даже в этой страсти – холодок
И даже в этой страсти – холодок
Неверия и страха пред изменой.
Ведь знаешь: будет счастья с ноготок,
Изводишь мыслью этой мерзкой, скверной.
Ты знаешь, о, ты знаешь всё теперь!
Но сердце… Ведь оно непобедимо.
Тому навстречу открываешь дверь,
Что тащит в ад тебя неотвратимо.
За прямоту и честность
готовы проклинать.
Средь подхалимов тесно,
нельзя же не признать.
В отличие от стервы,
готова пожалеть.
Но виноваты нервы:
могу я и задеть.
Поймите же, ребята,
мы здесь не для того,
Чтоб греться, как котята,
закрывшись от плевков.
Кто его за язык-то тянет?!
Раб системы и "доброхот".
Смерть придёт не на поле брани.
Инсургенту заткнули рот.
Здесь подвякало – серой массой,
Будто свора мышей, пищит.
У него нет живого глаза,
Разгрызёт даже мощный щит.
Он сидит за большими спинами
Небожителей, существо.
Наплевал он, что под кумирами
Раздавили здесь естество.
Он родился уже подвякалом,
Хорошо ему под козлом.
От него много светлых плакало,
Ибо он – тут главное зло.
Не один он такой, их склейкою
Занят твой запредельный враг.
А отдельно – лишь вошью мелкою.
Но он в стаде, ведь не дурак.
Уйди, это бабское-рабское!
Уйди, дай свободно дышать!
Я с лёгкостью злою гусарскою
Хочу мужиков посылать…
Но бабья такая потреба -
Купаться в красивой лжи.
Ведёт меня в пропасть слепо.
О Господи, удержи!!!
Коль подогнан под эту систему,
то «доказываешь» теорему.
Ну а я тут при чём, убогий
(сплетни ходят о недотроге)?
Не тупая, я не тупая
(я, козёл, всего лишь другая)…
Только что мне делать (вас много)
на убитой этой дороге?
Может, мне – на другую планету
(шутка, не волоките в карету)…
Недруг всего любовного
(знаю, каков финал).
Я не хочу беЗспорного
(но рассказал фингал).
Тут у интрижки интриги нет
(спойлерный человек),
И про него запасён ответ
(скучен другого чек).
Спойлер озвучен давно уже,
(а удивишь ли ты?).
Или опять не избегнем жертв
(и ни при чём здесь стыд)…
Слеза уже не слеза,
А лёд, который, как кость.
Слезай с депрессухи, слезай…
Но есть спасительный мост.
Зачем тот, кто схватит тебя,
Когда до прыжка – миг?
Дежурно вернёт, не любя.
Зачем ко всему ещё стыд…
– Не надо! Пусти! Не хочу!
Пусти в этот невозврат.
И я навсегда замолчу.
А там будь что будет, хоть ад.
Вердикт для оголённых душ
Ещё есть что сказать большому миру,
Хотя уже изношена душа.
И смысла нет нести дары кумиру:
Бредёт сквозь жизнь свою едва дыша.
Зачем прозрением разишь, судьба больная?!
Печаль даёшь, лишая божества?
Наивность сдута ветром, золотая,
Упала, как летит всегда листва.
Я не хочу прозрения, а надо -
Таков вердикт для оголённых душ.
Покой, увы, не стал моей наградой -
И зябну посреди житейских луж.
Разврат затягивает глубже
Разврат затягивает глубже
(исходит он разных вин).
Когда палят из всяких ружей
(когда внушают, что ты свин).
Вино и вины убивают
всё ханжество противных тех,
Кого газлайтинг забавляет,
кто утомился от утех.
Пой и пляши. А что осталось
сим жалким, канувшим в бедлам?
Поверь, такая это малость,
такая малость, если сам
Идёшь на поводу у гнусных
(а коли нет, плачь и тоскуй).
Забудешь о постах капустных
(люби и весело воркуй).
Словно губы, зашиты дни скорбью
Намагнитился день на сто тысяч причин
убежать от себя в пустое.
Словно в питерском парке "Кричи – не кричи",
не отыщешь в душе волевое.
Дни по струнке идут, будто рота солдат.
Словно губы, зашиты дни скорбью.
Друг, ты не виноват, вовсе не виноват,
что житуха твоя – глупой дробью.
