София Руд - Нелюбимая для огненного дракона

1. Глава 1. Замуж??

— Пришло твое время, Элла, внести свой вклад в укрепление связей нашей семьи, — говорит мне дядя, вальяжно усаживаясь за стол.

Из-за избыточного веса стул издает тоненький скрип. Я чувствую себя этим самым стулом, который вот-вот сломают гнетом.

В просторном кабинете со светлыми стенами и темным массивным столом мы не одни. Тетушка тоже здесь. Она улыбается так, словно нежданно озолотилась, и как-то смотрит на меня не по-доброму. Словно я та самая лошадь, на которую она только что сделала ставку.

— В конце сезона ты выйдешь замуж, — добавляет дядя, и слова, как стрелы, пронзают грудь.

Сердце начинает неистово испуганно биться, и я сжимаю пальцами подол платья, чтобы унять дрожь.

— Дядя…. Вы ведь обещали, что до конца учебы этого не произойдет, — обращаюсь робко, когда в душе все кричит.

Я не могу позволить себе дерзить ему или упрямиться. Потому что я себе не принадлежу. Я сирота, просто товар с тех самых пор, как потеряла семью.

Все, что мне досталось от родителей, — это платиновые волосы и синие большие миндалевидные глаза. Но я не могу позволить ходить себе с настоящей внешностью и уже несколько лет искажаю ее, потому что чем ты красивее, тем раньше тебя заметит какой-нибудь черствый богач.

Так было с моей старшей сестрой, любимой и нежной Астрит, которую насильно выдали замуж за дракона-тирана, что чуть ли не вдвое старше нее.

— Хорошая возможность, деточка, не терпит отлагательств. Годом раньше, годом позже — какая разница? — говорит меж тем дядя, и на глазах наворачиваются слезы.

— Что с лицом? — вспыхивает тетушка. — Мы тут из кожи вон лезем, чтобы обеспечить тебе достойное будущее, а ты сопли собралась размазывать?

Я не знаю, что ей ответить. Я вообще не могу говорить, так как в горле засел ком. Нет. Скорее морской еж, которого я никак не могу сглотнуть.

— Да что ж ты за неблагодарная дрянь такая? — злится пуще прежнего госпожа.

Ее русые завитки волос, отливающие зеленью, дергаются, как змеи на голове. Она поднимается на ноги, демонстрируя слишком высокий для женщины рост, и дядя кажется круглым коротышкой на ее фоне.

Помню, мы с сестрой в детстве называли опекунов «десяткой», потому что тетя Ингрид — худая и высоченная, как шпала, а дядя Альберт круглый и низкорослый, напоминающий шар, вот и получалось — 1о.

От воспоминаний заливистого смеха Астер становится теплее, но затем душу разъедает тоска. Как же давно я ее не видела. Больше двух лет прошло.

— Ты бы радовалась, что на тебя, такую серую мышь, вообще кто-то посмотрел! — отчитывает Ингрид. — Знаешь, сколько трудов нам стоило сыскать тебе мужа?

Будто их кто-то об этом просил. Да и “мышь” я, как раз потому, что все это время пыталась спрятаться.

Выходит, зря? Все это было зря?

Еще утром я была так счастлива. Вылетела из кабинета зельеварения и кинулась на шею лучшей подруге со словами: «Высший балл!». Айла радовалась едва ли не больше меня, потому что она знает, как важен для меня был этот экзамен и почему.

— Ну, что именно профессор Салас тебе сказал? — хочет подробностей Айла.

Любопытная, не то слово. Она и внешне похожа на лисичку — рыженькая, с острыми, но нежными чертами лица и плещущимся озорством в ореховых глазах. А еще она хохотушка, с которой любые невзгоды превращаются в шутку.

— Сказал, что отправит мои зелья на конкурс, и если пройду, то получу шанс на стажировку при магистрате, — довольно рассказываю я.

Оборачиваюсь и смотрю на высокую темную дверь. Улыбаюсь, прекрасно помня, кто за ней сидит.

Мой спаситель — профессор Салас. Рик Салас.

Высокий, статный мужчина лет тридцати с каштановыми волосами и серыми, как пасмурное небо, глазами. Я от всей души ему благодарна за то, что рассмотрел внутри меня талант к зельеварению, когда никто меня, замухрышку, не замечал, и тем самым дал шанс на светлое будущее.

— Может, ты уже признаешься ему в своих тайных чувствах? — спрашивает Айла, поймав мой взгляд. Я тут же прикрываю ей рот рукой и увожу подальше от двери.

— Тише ты! — шиплю смущенно, но подруга хохочет.

— Ладно, Элли, — вздыхает она, неспешно выходя из высоких дверей академии во двор.

Тепло. Небо чистое, без облаков. Солнце стремится к закату, освещая багровыми лучами белые башни академии с голубыми куполами, зеленые кроны многовековых дубов и огромную, покрытую ровным травянистым ковром площадку, где резвятся адепты одной из лучших академий Ашдарха.

Мы с Айлой доходим до высоких ворот и прощаемся. Она идет к плотной городской застройке из трех- и четырехэтажных зданий с красными черепичными крышами, а я держу путь к красивым богатым домам с коваными изящными заборами и пышными садами, даже не подозревая, что меня ждет.

Стою теперь в кабинете дяди и нервно сглатываю. Делаю тихий глубокий вдох, чтобы остановить слезы, которые все обильнее подступают к глазам и злят родственников.

— Вытри сопли и посмотри, кто станет твоим мужем, дурочка! — командует тетушка.

Хватает с края стола маленькую карточку и небрежно тычет мне ею в грудь. Беру фотографию дрожащими пальцами и боюсь перевернуть. Боюсь взглянуть на лицо того, кто теперь будет распоряжаться моей жизнью.

Нетерпеливые взгляды прожигают. Медлить больше нельзя. Поворачиваю снимок и охаю.

С фотографии смотрит красивый брюнет с опасными изумрудными глазами. Вытянутые черты лица, высокие скулы, острый нос. Я прекрасно знаю его — любимец всех девчонок в академии, единственный наследник клана огненных драконов — Арон Эшер.

В голове калейдоскопом проносятся моменты прошлого, вызывающие ярость. Я терпеть его не могу! А теперь мне нужно выходить за него замуж?

Это какая-то шутка? Зачем я ему сдалась?

Дорогие читатели, если книга вам понравилась, добавляйте ее в библиотеку, чтобы не потерять, и ставьте ⭐, это очень важно для автора и помагает другим читателям увидеть книгу!

2. Глава 2. Арон Эшер

— Помолвка состоится в конце месяца, а свадьба в конце сезона, так что приведи себя в порядок, — велит тетушка. — Что с твоими волосами? Что с лицом? А эти очки! Альберт, думаю, нам стоит выделить средства и договориться с целителем, чтобы поправить ей зрение.

— Муж пусть поправит, — только и рявкает скупой опекун.

— А тебе не будет стыдно, когда она пойдет под венец в таком виде? Что о нас скажут люди? — стоит на своем Ингрид.

— Что у нее дурная наследственность, но прекрасная родословная. Ей богу, как вышло, что ты выросла такой страшненькой? — ругается дядя.

И хоть эта внешность — всего лишь искажение, от слов становится обидно. Ведь будь я, правда, серой мышью, сейчас бы плакала от боли, потому что это не те слова, которые должны говорить подопечной единственные близкие люди.

Хотя чего я от них жду? За все те годы, что я у них на попечении, не помню и дня тепла или ласки.