1. Глава 1
Все события, герои, названия вымышлены. Любое совпадение с реальностью случайно.
В тексте присутствует сцена насилия (не героя над героиней).
Часть I
Я слушаю наше дыхание (с)
В последнее время я перестала нравиться людям. Грубая, замкнутая, спорящая со всеми девчонка, воспринимающая любые советы в штыки еще до того, как дослушаю их до конца. Если дослушаю. Раньше я не была колючей, обстоятельства заставили нарастить броню, обзавестись оружием, будь то острый взгляд или язык. Когда ищешь надежду в глазах тех, от кого зависит не чужая тебе, а точнее - егожизнь, а видишь лишь насмешку или безразличие, по-тихому звереешь. Его жизнь, моя... связали нас, метафорично выражаясь, грубой веревкой, толстой проволокой, если хотите. То еще удовольствие, знаете ли. Мы не желали этого, не стремились, каждый шел собственной дорогой, строил планы. Нам даже знакомиться было не обязательно. Он-то точно проклинает тот день, Ванька мой. А я? Что я? Просто живу, борюсь по-тихому за него, за нашу правду. Просто если и я брошу его... не хочу даже думать о том, чтобы жить в мире, в котором даже я его брошу.
Фу, мерзкий, отвратительный мир. Я сделаю его другим. Разобьюсь в лепешку, но сделаю.
Даже не знаю, какой именно день считать началом падения, потому что далеко не сразу осознала, что лечу в пропасть вниз головой, да еще и со связанными за спиною руками. Скорость набираю постепенно, чернота накладывается слоями, делая светлое серым, а серое - черным. Хорошее тоже помнится, за него и держусь, бережно храню и украдкой, за закрытой дверью, вдыхаю, как подсевшая на счастье дуреха - заветную дозу желаемого удовольствия. Мне дали надежду, Ванька мой дал, а теперь попробуйте отберите.
Пик безысходности, наверное, я почувствовала в тот вечер, когда родные купили дорогущее шампанское, запекли мясо по-французски. Эти бутеры с икрой мне в кошмарах снятся на тарелочке белой, особой, с верхней полки шкафа. «Праздник какой-то, что ли?» - подумала я, заходя на кухню, а родители отмечают, смеются. Темы такие воодушевляющие, дескать, кредит погасим, ремонт сделаем. На море съездим!
На море всем вместе? Шутите, что ли. Не то чтобы наша семья стояла на пороге нищеты, просто обычно находились дела поважнее: некогда, лишние траты, обойтись можно. Кто-то умеет деньги делать из воздуха, а кто-то зарабатывать. Вторые считают, что первые - воры и бандиты, первым до вторых вообще нет дела. Но кто-то же должен стоять у станка и учить детей, вот мы как раз относимся ко второй категории людей. И тут вдруг - ремонт, поездка! Причем одновременно.
- Папу повысили? - маловероятно, поэтому спрашиваю с замиранием сердца. В этот день мне очень нужны были хорошие новости, я села за стол и запихала бутер с чертовой икрой в рот целиком, принялась усердно жевать. Устала на работе, едва на ногах стою, а тут горячий ужин, настроение хорошее. Класс!
- Юля, есть разговор важный, - строго говорит отец, но глаза горят, улыбка то и дело рисуется на губах. – Прожуй хорошенько. Ну же, не торопись, - ласково говорит, любовно даже. А мне и невдомек, что это меня повысили, вернее, подарками задарили. И что не я на родителей гляжу в ожидании чуда, а они на меня.
Как на выигрыш в лотерее.
Младшая сестра Люська выбегает из нашей с ней комнаты, хватает меня за руку и тащит за собой. Она все еще не переоделась в домашнее, может, гости у нас были и недавно ушли? Начинаю подозревать неладное.
- Юль, ты только посмотри, что дядя принес! - вопит она.
- Да подожди, я поем... Эй, мелкая, папа хочет поговорить... - но ей по барабану, тащит и хоть убейся — но встань и топай следом. А в комнате, которую мы с ней делим на двоих, на стареньком столе стоит совершенно новый ноутбук. Серебристый, красивый. А на кровати валяются коробки с айпадами и прочей яблочной техникой.
- Откуда? - спрашиваю пораженно. Здесь столько всего, что нам всей семьей полгода вкалывать, перебиваясь с хлеба на воду. А когда мне сообщают откуда, мир начинает рушиться, колени становятся мягкими, а сердце разгоняется так быстро, что становится дурно. Воздуха мало. А еще тошно от того, что ставят перед подобным выбором. Эти же люди меня воспитывали, а теперь удивляются реакции. Не так воспитывали, не подлой ведь!
Вам, наверное, интересно узнать, сколько мне лет. Двадцать три недавно исполнилось, в свой День Рождения я возвращалась домой из ресторана и познакомилась с Ванькой. Подарочек мой, горе мое и радость бесконечная.
Вообще, он очень не похож на меня, из состоятельной семьи. Не той, где родители на День Святого Валентина дарят друг другу яхты, но единственному сыну машину купили, и не дешевую. Когда он заехал за мной на следующий день после знакомства, мои очень удивились, вопросы задавали, советовали держаться за него крепче. Быстро же они его разлюбили. Продали вместе со мной за... айпады.
Ванька - мальчишка еще совсем по сравнению со мной, тетей взрослой. Да что там говорить, со мной как бы все ясно давно, судьба предопределена. А у него перспективы, он на каникулы домой приехал, учился в большом городе. Сессию закрыл и приехал, а тут я красавица, и голову потерял. Надо же, как бывает в жизни. Но подобное могло только с ним случиться, он особенный у меня. Мой уникальный Ваня.
Папа быстро говорит про деньги, про то, что нужно бабушку отправить на лечение, это ей жизнь продлит на несколько лет, та, к слову, из своей комнаты не выходит, предпочитая не вмешиваться, но слышит каждое слово - не сомневаюсь. Не просит, но и не возмущается.
Да и им с мамой не мешает в санаторий съездить. Травки — это, конечно хорошо, но примерно на том же уровне, что и самовнушение. Когда есть возможности, подобной хренью не занимаются. Это он так ответственность на мои плечи со своих перекладывает. На мои узкие двадцатитрехлетние плечи. Можно подумать, я не знаю, как у нас дела обстоят, и какие потребности.
Знаю я.
И про ремонт знаю.
И про то, что на море мы ни разу не были.
Жестоко с его стороны перечислять наши нужды вновь и вновь, глядя в мои глаза, будто я в состоянии что-то изменить в один день. Неправда, не в состоянии. Не сыпятся они на голову, деньги такие крупные, разве что если к кирпичу привязаны...
И объясните, как жить-то потом после подобных решений? Совесть-то тяжелее кирпича иной раз, так шибанет, до старости не оправиться. Как улыбаться после этого, папа? Опустив голову, бреду в прихожую, надеваю кроссовки на чулки, игнорируя то, что по-прежнему в строгом костюме, и выхожу на улицу, унося ноги от невыносимого разговора. Снаружи много воздуха, там хорошо. Представляю, как мои легкие в груди набирают объем. Что-то еще себе представляю, пока иду в сторону остановки.
