1. Пролог
Проливной дождь молотит по крышам, раскидывая в стороны холодные брызги, беспощадно смывая с глаз и размазывая по лицу тушь. Перекидываю на другое плечо монтировку, и уверенно шагаю в сторону подземной парковки. Чувство страха и инстинкт самосохранения съедены всепоглощающей ненавистью и желанием мстить. За всё: за то, что меня лишили свободы, своего мнения, права выбора, спокойной жизни. За то, что меня считают чем-то вроде декоративной зверушки, послушной и молчаливо обожающей, Харли Квинн, готовой убиться ради своего безумного Джокера. Хрена-с два ты угадал, дорогой!
Чёрный, как сама ночь, сверкающий в тусклом свете фонарей, Rolls-Royce манит магнитом моё озлобленное нутро. Сплевываю с губ противную дождевую воду, перехватываю монтировку в ладонях и хочу замахнуться, но дребезжащий в кармане шорт мобильник сильно отвлекает от этого ритуала. Снимаю блокировку, заранее зная, что увижу на экране:
Плут: «Не смей».
Истерично усмехаюсь и пишу короткий, но ёмкий ответ:
«Пошел к чёрту и ты, и твои псы, и твоё еб*чее благородство!».
Отключаю телефон и с кривой улыбкой на лице замахиваюсь ещё раз. В этот раз орудие в моих руках достигает своей цели. Бах! Идеальное лобовое покрывается уродливой паутиной мелких трещин. Вопреки моим ожиданиям, скребущее чувство за рёбрами никуда не делось. Бах! Дорогие фары разлетаются на мелкие осколки, как и остатки моего самообладания.
- Лучше бы ты меня завалил! – ору в пустоту, срывая горло, на исходе сил уродуя автомобиль беспорядочными ударами. – Лучше бы пристрелил в лесу, псих грёбаный! – неожиданно для себя самой, обнаруживаю, что по щекам катятся обжигающие крупные, словно горох, слёзы. – Ненавижу! – крик срывается на истеричный вопль.
С последним ударом тяжелая монтировка выскальзывает из моих онемевших рук, с глухим звуком ударяясь об асфальт, когда я слышу за спиной сладкий мурлыкающий голос этого безумца:
- Набаловалась?
2. 1. Беззаботные будни
- Птушкинааа, любовь мояяя! – во всё горло орёт однокурсник Пашка, заприметив меня на лестничном пролёте.
Спускаюсь вниз и притормаживаю, облокотившись о стену.
- Не ори, идиот, - оглядываюсь по сторонам и тяжело вздыхаю. – Любовь твоя ещё не родилась, - делаю резонный вывод, отталкиваясь от его пристрастия к малолеткам.
- Почему «идиот»? – вполне искренне удивляется парень, откинув назад свою отросшую русую челку. – Я к тебе со всей душой, сердцем, хочешь, почки забирай? – однокурсник выставил левую руку, упираясь ею в стену справа от моей головы. По законам жанра, на этом моменте у меня должны затрястись коленки, подогнуться ноги, а кровожадные бабочки обязаны вгрызться в моё нутро, насмерть защекотав трепещущими крылышками. Но, так уж вышло, что бестолковые балаболы не в моём вкусе, хоть и симпатичные. Так что, не сегодня…
- Что надо? – припечатываю его разгулявшееся либидо взглядом, скрещивая руки на груди в защитном жесте.
- Ну , когда ты мне уже дашь? – жалобно скулит, обиженно выпятив вперёд нижнюю губу.
- Когда рак на горе свиснет, - снисходительно фыркаю, успокаивающим жестом похлопав Павлика по плечу.
- Так, ну, допустим, рак есть, я родился в июле, - на полном серьёзе начал рассуждать, почесывая подбородок, - а гора какой высоты должна быть? Потому что, если метров пятнадцать, то я щас быстренько до дюн сгоняю…
- Терехов! – пресекаю его словесный понос резким тоном. – Ближе к делу!
- Курсовая по психологии, - коротко и по существу выдыхает поверженный Дон Жуан.
- Тариф ты знаешь, - понижаю голос, бездумно разглядывая выбеленный потолок над головой.
- Сегодня в одиннадцать у Стеллы в «Кошках» заказан приват, - заговорщицким тоном оповещает Пашка, думая, что я не замечаю, как он трется своим носом о моё ухо. – Эта курица, как обычно, опоздает, а мужик с кошельком… Ну, дальше сама разберёшься…
- Разберусь, - толкаю парня в грудь, от неожиданности он пошатывается и невольно освобождает мне проход. – Курсовая послезавтра! – кричу через плечо, посылая ему напоследок воздушный поцелуй.
Выпорхнув из душного здания университета на улицу, полной грудью вдыхаю тёплый майский воздух, наполненный ароматами акаций. Окружающее пространство пронизывают яркие солнечные блики, акварельные росчерки весенних цветов и листьев «вонзаются» в глубину мира. И жить хорошо! И жизнь хороша!
Долго витать в облаках не пришлось. С небес на землю меня с грохотом приземлил один телефонный звонок.
- Колька, привет! – звонкий детский голосок на том конце провода полосонул скальпелем прямо по сердцу.
- Привет, солнышко, - присела на скамейку, разглаживая на юбке невидимые складочки. – Как у тебя дела, что сегодня кушала?
- Нууу, - младшая сестрёнка запнулась, прикидывая, стоит ли говорить правду. – Утром ела бананы, которые ты во вторник привозила, на обед будерброд…
- Ясно, - процедила сквозь зубы, раздувая ноздри. – Лизок, может, всё-таки переедешь ко мне?
- Нет, - упрямо отрезала сестра, и я уверена, покачала для убедительности головой. – Если я уеду, тогда мама совсем сопьется. А так, она хотя бы по утрам не пьёт, - удивительно большое сердце у такого маленького ребенка.
- Ладно, - тяжело вздохнула, залезая в кошелёк. – Сегодня заработаю денюжку и завтра приеду, хорошо?
- Хорошо! Спасибо! Но если не заработаешь, всё равно приезжай, ладно? – и нет, я не плачу, просто соринка в глаз попала.
Местные пункты выдачи заказов уже должны озолотиться на моих посылках. Пыхтя и кряхтя, будто старый дед, тащу на второй этаж десятикилограммовую коробку с «реквизитом». Доперев до квартиры, закрываю дверь и пинаю ношу в сторону маленькой комнаты, оборудованной под гардеробную. По-варварски разорвав скотч, с довольной улыбкой на губах выуживаю из всей кучи длиннющий «белобрысый» парик, короткое красное «мини», новую палетку грима и усаживаюсь напротив туалетного столика…
В «Кошках» , как обычно, накурено, темно, и жарко. Не завуалированное название отчётливо даёт понять, что это далеко не шахматный клуб. Девочки, лениво покачивающиеся на пьедесталах под расслабляющую композицию, создают антураж и двигают голодных мужиков в нужное русло. Сканирую взглядом пространство и походкой от бедра двигаюсь в сторону барной стойки в левом углу заведения.
- Привет, - коротко бросаю в сторону бармена, мельком поглядывая на тоненькие наручные часы.
- Здравствуйте, - плотоядно скалится Павлик, поднимая голову и забывая о том, что секунду назад он был занят тщательным натиранием пузатого стакана. – Чего желает прекрасная мадемуазель?
- Слюни подбери, балбес, - вскидываю брови, еле сдерживая, рвущуюся наружу, усмешку.
- Ааа, Птушкина, - разочарованно тянет, в один миг теряя весь запал.- Ну, ты, конечно, и вырядилась, тебя мать родная не узнает!
