Глава 1
Быть может мы на рандевуль?
Марина отложила потрёпанную книжку, на бумажном переплёте которой было написано «Зло приходит в сумерках» и подняла глаза. Перед ней стоял пьяный. Это была уже третья мужская особь, которая подходила к ней за то время, пока она сидела на лавочке в старом парке. Марина досадливо поморщилась и снова уткнулась в книжку.
«– Вивьен, у меня срочное дело в Калифорнии, – сказал Стив, – я забронировал номер в отеле на ваше имя. Связь будем поддерживать через Хуберта».
Пьяный кашлянул и подал голос:
– Хэлло, мэм, быть может мы на рандевуль?
Марина вновь оторвалась от книжки. У неё были огромные карие глаза с пушистыми ресницами, волнистые распущенные волосы ну и взгляд – мисс Сорбонна, факультет изящных искусств.
– Гонорея свирепствует, ты что, не слыхал? – ответила девушка.
Пьяный открыл рот, понимающе покачал головой и нетвёрдой походкой двинул дальше.
Перед пьяным к ней подошёл какой-то долговязый мужчина и обратился с просьбой почитать ей свои стихи. В глазах поэта был столь пронзительный коктейль из грусти и внутреннего достоинства, что девушка махнула рукой:
– Давай, читай. Только недолго, хорошо?
Поэт, выставив вперёд ладони, понимающе скривил тонкие губы и, слегка подвывая, начал читать:
Дряхлый папирус, пришедший издревле,
Мёртвым черкесом, несущимся вскачь
Я не рождён, потому и не внемлю,
Кто не родил меня – был мне палач!
На улице с Мариной хотели познакомиться режиссёры, доценты, укротители, странствующие поэты, сверхзвуковые лётчики и даже один пьяный кругосветный путешественник. По крайней мере, они так ей представлялись. И так было всегда. Даже, когда её недавно закрыли в обезьянник с какими-то шалавами в Шевченковском РОВД. Дежурный мент, как её увидел, то сразу заулыбался и начал выделять мужские гормоны.
Марина уже и привыкла. Гормоны, наверное, одинаковые, что у дежурного мента, что у доцента, что у настоящего кобеля. Только у доцента выделения угнетены интеллектом, а у дежурного мента наоборот. Потому что дежурный мент имеет много больше возможностей по сравнению с доцентом. Особенно, когда ей тогда в обезьяннике захотелось в туалет по-маленькому.
Странствующий поэт тем временем прочитал последнюю строфу:
Пена у рта от истошного бега
С жёлтых небес уж слышны голоса
И распустился, окрашенный в «пего»,
Лотос забвенья в твоих волосах!..
– Молодец! – сказала Марина, – сам сочинил?
– Сам, – воспрянул поэт, – а вот ещё, из раннего:
Как вешаться не хочется…
– Хорош, – перебила его Марина. – Я ж сказала, молодец. Иди, не порть впечатления.
– Простите, а у вас не найдётся жетона на метро? – спросил поэт.
– Ты что же, на жетон заработать не можешь?
– Эх… – сглотнув слюну, тряхнул шевелюрой поэт. – Жизнь моя… Иль ты приснилась мне… Ещё и бабник какой… Ну, совсем, – он отчаянно махнул рукой.
– А работать пробовал?
– Стал на путь исправления, – заверил поэт, опять выставив вперёд ладони. – Вот на дорогу только… Один жетон. Если можно – два. До фонда занятости населения доехать… У вас такое доброе лицо!
Марина порылась в кармане плаща и протянула мужику жетон:
– Только больше ничего не проси, хорошо?
Поэт покорно кивнул, взял протянутый жетон и, втянув голову в сутулые плечи, зашагал по пустынной аллее.
Марина подняла воротник и закрыла книжку. Хорошо, хоть на улице ещё тепло, можно не идти домой, а посидеть в парке подольше. Хотя сильно хочется есть. Но дома всё равно есть нечего.
А пьяный, который предлагал ей рандевуль, правильно сказал. Видно сквозь её красоту пробивается что-то такое неуловимое, что заставляет опытных мужчин говорить именно так. Марина и к этому привыкла. Ну, а, если и возникали какие-то сомнения, то после знакомства с её мамой все становилось на свои места в течение пяти минут.
…Если сильно присмотреться, то видно, что её мама тоже когда-то была красавицей. Пусть не такой, как дочка, но всё же. На излёте активного участка своей женской стези мама сейчас, наверное, допивает дома бутылку дешёвого портвейна и танцует под старенький магнитофон с каким-нибудь кавалером. Тоже побитым жизнью, плешивым и немолодым.
Если прийти сейчас домой, то при виде Марины у кавалера, как обычно бывало в таких случаях, начнётся реакция слюноотделения и он на время забудет о маме. В школьном учебнике биологии была такая картинка с собакой и пробиркой, в которую собиралась слюна. Марина часто представляла себе пристающих к ней мужиков с такими пробирочками, прикреплёнными к углу мужского рта. Можно, конечно, разменять их двухкомнатную квартиру и начать совершенно новую жизнь. Но мама одна пропадёт. А она любит свою маму, поэтому из этой затеи ничего не получится. Остаётся плыть по течению и ожидать от жизни улучшения. От той самой жизни, которую двадцать пять лет назад Марине так беспечно подарила её мама.
