Всем известно, что новогодние снежинки исполняют любые желания. Загадаешь — и чудо свершится. А чудес мне как раз в жизни и не хватало. Настолько опостылело серое, никчемное существование, что единственная мечта и оставалась о том, как все волшебным образом возьмет и переменится. Само. Ну или с легкой руки прекрасного принца, взаимно влюбленного в меня до дрожи в коленях.
И вот, стоя посреди улицы и прихватив губами кусочек воздушного кружевного чуда, я пожелала обрести любовь. Настоящую, не признающую границ или компромиссов. Страстную и нежную. Верную и вечную.
Подставив лицо пушистым хлопьям, которые так и сыпались из низких темно-серых туч, словно из разорванной перины, я замерла на миг, вспомнив первую и, как часто бывает, несчастную любовь. Он жил по соседству, этот вихрастый обаятельный мальчишка. Широкая веселая улыбка не сходила с озорной шкодливой мордашки. С первого дня знакомства мы с ним оказались на одной волне: детские проказы и секреты от взрослых, дворовые игры и любимые обоими сладости, прогулы школьных уроков, а затем и закономерные наказания — все делили на двоих. Мы подрастали, отношения становились серьезнее. Никто не сомневался, что, как только оба получим высшее образование, непременно поженимся. Отец готовил будущему зятю место заместителя в своей фирме. В центре города трехкомнатная квартира со свежим ремонтом ждала заселения молодоженов. Я летала на крыльях любви и верила в светлое будущее.
Но судьба распорядилась иначе. Родители погибли в автокатастрофе, имущество семьи ушло на покрытие откуда-то взявшихся долгов, а жених нашел мне замену. Вот так все просто и горько.
Отношения с противоположным полом у меня с тех пор не клеились, из-за чего и оказалась я стоящей на улице с раскрытым ртом, ловя снежинку и загадывая желание накануне Нового года. Хочется счастья! Радости! Сказки, в конце концов!
Вот только непраздничное какое-то настроение. Совсем не трогает душу хрустальная красота заснеженных улиц, которые раньше я бы не преминула несколько раз обойти и полюбоваться запорошенными кустами, покрытыми изморозью деревьями, веселыми снеговиками, слепленными ребятней. Оставляют равнодушной сверкающая повсюду иллюминация и новогодние украшения, развешанные там и сям. Не вызывают умиления толпы людей, спешащих в последние часы перед праздником купить подарки близким и деликатесы к столу.
Да и откуда ему взяться, настроению-то, когда с утра вместо ожидаемых поздравлений начальник пропесочил всех менеджеров за снизившийся объем продаж и лишил законной премии, в магазинной толчее со старенького пальто оторвалась пуговица, а подъездный лифт застрял на девятом этаже, из-за чего пришлось подниматься пешком по немытым ступеням, из последних сил таща небольшой, но почему-то ставший невероятно тяжелым пакет с продуктами. Ладно, бог с ними, с пуговицей и премией. Сейчас приду домой, напьюсь горячего чаю с бутербродами и занырну в пенную ванну.
Однако и тут ждал сюрприз. Не успела зайти в квартиру и опустить пакет на пол, как мир вокруг меня исчез, погрузившись в полную темень. Электричество забрали. Вот тебе, Яся, и чай, и ванна! Да что же за невезуха-то сегодня такая?
Не раздевшись, как была — в обуви и пальто — протопала к тумбочке, где как раз на такой случай припасены спички со свечой. Увы, в стареньком многоквартирном доме казусы с электричеством случались нередко, вот и пришлось сделать стратегические запасы. Интересно, сегодня надолго перебои со светом? Все-таки праздник на носу.
При свете уличных фонарей, который разливался по полу кухни и почти совсем не попадал в коридор, а потому практически на ощупь я нашла заветный коробок. Чиркнув серной головкой о потертый бок картона, добыла-таки огонь и подожгла стоявшую в старинном канделябре, оставшемся от покойной тетки, свечу. Ну теперь можно и раздеться. Хотя стоп! Что это?
Боковое зрение засекло какое-то движение. Я резко развернулась и уставилась перед собой. Отражение в зеркале пошло рябью, переливаясь непривычными глазу цветами. Обман зрения? Завораживающе. Я заинтересованно шагнула ближе и протянула руку. Казалось, от зеркальной поверхности исходило странное тепло. От центра двигались уже крупные волны, и я, сгорая от любопытства, коснулась-таки зеркальной поверхности. В ту же секунду из тумана появилась крепкая мужская рука и, обхватив мое запястье, с нечеловеческой силой дернула на себя.
Мгновение, и я оказалась целиком втянутой в туман зазеркалья, а спустя миг сидела на ковре в незнакомой комнате. В огромном, во всю стену зеркале медленно исчезало изображение квартирки, знакомых вещей и пакета с продуктами, из которого вывалился одинокий мандарин, так и оставшийся лежать на полу коридора.
Картинка схлопнулась. Теперь в массивной резной раме показывали другое кино: невзрачная шатенка двадцати шести лет, в потертом пальто из секонд-хэнда и стоптанных сапогах, сидела у ног высокого молодого мужчины. На себя смотреть у меня не было никакого желания, причем уже давно. Чего я там не видела? Волосы собраны в хвост, ничем не примечательная фигура и потухший безнадежный взгляд. А вот внешностью темноволосого незнакомца стоило полюбоваться. Про таких говорят — красив, как бог.
Густые, до плеч смоляные волосы собраны в низкий хвост и перетянуты лентой. Лучистые ярко-синие глаза в обрамлении длинных, по-девчоночьи загнутых вверх ресниц. Темные брови. Прямой нос. Чувственные губы. Выразительные скулы и мужественный подбородок с ямочкой. Я громко сглотнула, мазнув взглядом по крепкой шее, переходящей в широкие плечи, утянутые расшитым золотом камзолом. Тонкая талия, отягощенная усыпанным драгоценностями поясом, к которому на цепочках прикреплены несколько разномастных мешочков. Длинные мускулистые ноги в средневековых лосинах и мягких замшевых туфлях странного кроя.
С восхищением я осматривала мужчину снова и снова, так и не сумев отвести глаз хотя бы ради приличия. Таких образчиков идеальной внешности мне не доводилось встречать ни разу. На мгновение показалось, что в его усмешке, искривившей губы, мелькнуло торжество. Но тут же он склонился надо мной и протянул крупную ладонь.
— Как ты, рыбонька моя? — В его голосе прозвучали забота и участие. А сам голос, о боже, бархатный, нежно задевающий самые чувствительные струны души.
Кажется, меня о чем-то спросили. Но вот засада, не знаю о чем.
— Мм?..
— Как себя чувствуешь? Нигде не болит? Голова не кружится?
Кружится, еще как. От такого мужчины как может не закружиться?
И если всего несколько секунд назад я от растерянности и непонимания ситуации, в которую попала, готова была сыпать ругательствами, то теперь смогла лишь смущенно пролепетать:
