ДЕНЬ В ИСТОРИИ
17 января главный правитель должен был выступить с прямым обращением к народу. Все с нетерпением ждали этого обращения. Обращение должно было состояться в двенадцать часов дня.
Естественно, что в это время никто не ел и не спал, не работал и не развлекался. Все сидели у радиоприемников, телевизоров и телефонов прикованные вниманием.
Все слушали и смотрели на свои приборы. Никаких радостных лиц, все были на пределе сосредоточенности и в некотором нервном напряжении от ожидаемого.
«Пик-пик-пик». И через двенадцать таких писков, ровно в двенадцать часов на голубом экране появился человек. Это и был правитель. Он вышел в сине-лиловом костюме с темным подтоном.
И произнес:
– Случилось страшное, Случилось то, чего мы всегда боялись. Произошло вторжение.
Вторжение. Одно это слово заставило появиться той тишине, которая была пугающе опасна всем и каждому. Хотя бы тем значением, что она появилась. Эта была тишина не одной комнаты, а тишина всего мира.
Такая тишина не могла предвещать ничего радостного на горизонте времен. И с наступлением этой тишины ужас охватил всех и каждого. Ужас, который сковывал руки и ноги и не давал ни звуку вырваться из глотки.
Тем временем правитель продолжал:
– Вторжение зафиксировано. Нам остается его только подтвердить. И… Далее последует обращение к особым.
К кому – особым он не пояснял. Но видимо, каждый особый должен был сам по каким-то ему известным признакам понять, что это именно он.
Мрачный ораторский голос правителя тем временем продолжал:
– Мы даем двадцать четыре часа на то, чтобы каждый незаконно прибывший, или по-другому – пришелец, который сейчас незаконно прибывает на Земле и живущий здесь… Это я говорю не только от своего лица. Но и от лица уполномоченного от коллегии Земли, – добавил он, не забывая о почтении даже в такой момент. – Так мы даем двадцать четыре часа на то, чтобы каждый пришелец явился в правительственные органы. И тогда ему может быть удастся сохранить…»
Что может быть удастся сохранить, он не высказал. Видимо, это было понятно только ему и, возможно, еще особым.
– В противном случае после истечения двадцати четырех часов все они будут уничтожены. Все! – сказав это, он твердым взглядом посмотрел в камеру.
Оператор в это мгновение максимально приблизил его глаза, которые источали холоднокровие и внутренний гнев.
Параллельно с этим обращением я, сидевший все это время на своей кухне, вздрогнул после последнего высказывания «Все!».
Как поставить печать на документе, в моей голове щелкнуло «рассекретили».
Но как это возможно? Каким образом? Такое просто не могло произойти. Что же это тогда за выступление? Что это? Уловка или?
Еще и эта невнятная приманка «О сохранении непонятно чего». Сдашься сам и сможешь сохранить… или сдашься – и верная кончина?
Но как они нас распознали? Если это никому не удавалось на протяжении множества веков.
Тем временем на экране исчез правитель и появилась видеозапись, которая транслировала вот что.
Человек находился в пустой комнате. В комнате не было ни окон, ни дверей. Комната была выложена стеклянным кафелем целиком, то есть стены, потолок и пол были покрыты им.
Сбоку на экране было написано время записи. А сама запись шла с невероятной скоростью. Сначала человек перемещался туда-сюда по комнате без какого бы то ни было на него влияния.
Было понятно, что пределов комнаты он покинуть не мог.
Числа снизу экрана продолжали нестись с бешенной скоростью.
1 мая – 31 мая – 28 июня – 31 августа – 20 ноября, и так далее.
