Знакомьтесь, Жора Пенкин
(Вместо пролога)
Жору Пенкина я знаю уже больше двадцати лет и всё время использую любую возможность увидеться и пообщаться с ним.
Судьба нас свела случайно.
Мы охотились на уток с приятелем в камышовых зарослях, покрывавших зеленым ковром мелкие заливчики в окрестностях деревеньки Ялгубы, что в сорока километрах от Петрозаводска. Когда-то мы с ним давно облюбовали это место: и ехать вроде недалеко, и без дичи домой мы не приезжали.
День выдался удачный – последняя суббота августа. Птицы было вдосталь, стало быть, ее еще не всю успели выбить до начала открытия охоты.
У нас с Юрой было к вечеру добыто по паре крякв, да еще у него пара чирков, а у меня гоголь и шилохвость. Не стыдно и домой возвращаться.
Дело было уже к позднему вечеру. Возле палатки горел наш костерок, в котелке весело булькал супешник из белых грибов, которые пришлось вырвать на полянке (ну, ведь не ставить же палатку на грибы). Боровички оказались вполне товарного вида, червями пока не облюбованными, и вечером пошли в дело.
Кстати, по поводу грибных червей наши мнения с Юрой расходились. Я приверженец только тех грибов, которые от этой твари полностью свободны. В то время как Доктор (так звали моего приятеля в кругу друзей, на рыбалке и охоте), уроженец Подмосковья, считал, что практически каждый гриб, за исключением поганок, в пищу годится. В конце концов, если вид его в тарелке не нравится, так ведь можно и ложкой в сторону откинуть. Полагаю, что это его убеждение было связано с отсутствием изобилия этих дикорастущих в лесах, которые он посещал в детстве. Впрочем, знакомство с таким неразборчивым грибником имело и свои положительные последствия. Так, скажем, опята научил меня собирать именно Доктор. До знакомства с ним я их от поганок не отличал и не очень переживал по этому поводу. Теперь же я полагаю, что это универсальный гриб, который на всё годится.
Развалясь на густой траве рядом с костром, освободившись от бродней и охотничьей амуниции, лежал я, закинув руки за голову, и смотрел в карельское облачное небо. Мне нравилось это нетяжкое занятие – разглядывать луну, ныряющую временами в пробегающие облака.
– Однако ветер завтра будет, – глубокомысленно заметил Доктор, подкидывая веточки в костер.
Я не успел отреагировать на его прогноз. Затрещали прибрежные кусты ивняка, и на полянку к нам вывалились двое в охотничьей обмундировке и с ружьями за спиной.
– Вечер добрый, – нейтрально-вежливо поздоровался первый, невысокого роста, с короткой бородкой и с пятизарядкой за спиной.
Я привстал, чтобы разглядеть его при свете пляшущего пламени костра.
– Здравствуйте, – поприветствовал нас второй, подходя ближе к костру.
– И вам не хворать, – отозвался Доктор.
– Привет, – буркнул я, не зная еще, что ожидать от этой встречи.
– Хворать не хотелось бы, – делая еще шаг навстречу огню, произнес второй, что был повыше и постройнее.
Тут я увидел, что он был мокрым до середины груди и его пятнистый костюм местами был облеплен тиной.
– Если позволите, – продолжил он, – я хотел бы немного обсушиться. Уже холодает, а до посёлка километров пять еще по темноте шлёпать.
Действительно, по прогнозу намечалось снижение температуры.
– Мы можем, конечно, и сами костер где-нибудь развести, да темно уже без фонаря в лесу лазить, – промолвил первый.
– Господь с вами, – отозвался Доктор, места здесь хватает. Да и горяченького отведайте, весь день, поди, на бутербродах.
– Так оно и есть. Ну, коли мы не в тягость будем, разрешите представиться: Георгий Пенкин, – он протянул руку Доктору.
– Юрий Филатов.
– Олег Харламов, – назвал себя охотник с пятизарядкой.
И тут я, поняв, почему голос его мне сразу показался знакомым, с укоризной произнес: – Старых друзей не узнаешь, Харлам.
– Костя! Кирсанов! Ты что ли? Блин! В темноте не признал.
– Так ведь и я тебя тоже. Вон ты при бороде, какой важный стал. К огню садись поближе, дай тебя разглядеть.
– Это Георгий пусть к огню поближе садится, – кивнул он на попутчика. Тот уже совсем растелешился и выжимал свои шмотки, повернувшись спиной к огню.
– Мокрое на себя не надевай, – распорядился Доктор. – У тебя запасное белье есть?
Я выделил новому знакомому спортивки, а Доктор тельняшку. Мокрую одежду развесили по сучьям кустарника, и Георгий подсел ближе к огню.
– Как тебя угораздило?
– Как это обычно бывает? Полез крякву битую доставать. Смеркалось уже. Только взять ее в руки хотел, а она вдруг задергалась и метра на три отплыла. Я сгоряча за ней и в яму ухнул.
– Птицу-то достал?
– Конечно, грех было бы бросить ее. Вон в рюкзаке лежит.
– Тогда, «С полем Вас, Ваше благородие», – улыбнувшись, поздравил его Доктор.
– А вас, охотнички, с водкой, – отозвался Георгий.
Он полез в рюкзак и достал оттуда бутылку водки и шматок сала, отбросив размокшую напрочь половинку буханки хлеба.
– Молодца! Обычаи знаешь, – оценил Доктор.
И начался у нас немудрящий разговор у охотничьего костра, под стопочку водки, под горячий супчик, под ароматный чай – не из пакетика, а заваренный в прокопченном чайнике.
За что я люблю охоту и рыбалку, это вот за такие минуты общения. Ведь если разобраться, рыбу или, скажем, курицу, даже утку или гуся, можно и на рынке купить. Это даже дешевле обойдется. А вот такого общения, таких рассказов у костра, таких моментов истины, которые порой в ходе этого общения возникают, не получишь больше нигде.
Вдруг что-то стало всплывать в моей памяти, чем больше я глядел на Георгия и слушал его рассказы.
– Да что же ты сделал, «жабий хвост»! – произнес он в сердцах, когда Харлам полез за колбасой и опрокинул его кружку с чаем.
У меня как будто вспыхнуло что-то в голове. Я узнал его.
– А вы в Костомукше лет пятнадцать назад не работали? – спросил я Георгия, вглядываясь в темноту.
– Было дело, – обернулся он ко мне. – Мы что, встречались?
– А помнишь, как Митрофанова брали, женщину он на КРАЗе сбил? И фамилия твоя Пенкин.
– Точно все.
– Да ты не тот ли журналист московский?
– Он и есть. Но в Москве я учился, а работаю вот в Карелии.
Так завязалось это знакомство, которое длилось годами, иногда с перерывами, но не по нашей вине. Все мы за двадцать лет постарели, вот только Доктора, который спас жизнь сотням людей, а был он классным хирургом, в прошлом году Бог прибрал. В свое время мы сдружились с ним, когда он сделал мне операцию, по поводу аппендицита с гнойным перитонитом, а позднее он спас и Жору, удалив ему желчный пузырь, набитый камнями, как мешок геолога образцами разных пород. Все мы по жизни очень сблизились и многие праздники отмечали вместе.
