Таков ли мир, каким представляется? – Этим вопросом мыслители задавались с глубокой древности и, очевидно, предлагали различные ответы. В основном все предположения до недавнего времени в качестве основания выбирали то или иное рассуждение, умозаключение: однако если рассуждение о мире ничем не отличается от самого мира, то остаётся ли в нём хоть пылинка познавательной ценности?
Определённую ценность рассуждение имеет, но оно бессильно в поиске абсолютной истины, коли не опирается на эмпирические данные. Проблема познания мира состоит в том, что мозг – истинный создатель эмпирической реальности, к несчастью для самого себя, сковывается множеством 1) иллюзий; 2) заблуждений, закладывающих минимальный уровень заблуждений (МУЗ); 3) омрачений, являющихся как эволюционной необходимостью, так и неизбежностью, и формирующих минимальный уровень омрачений (МУО). Преодолеть их без знания механизмов, по которым они создаются, не менее невозможно, чем не умереть: подобно тому, как больной деструкцией стекловидного тела не в силах перестать видеть плавающие в поле зрения помутнения, так и всякий мозг без специальных познаний о собственной работе не способен преломить мириаду иллюзий, сплетенную спицами эволюции в виде нитей нейронов. Нелепость такого положения заключается в том, что мозг лишён малейшей осведомлённости о собственной работе – так что получается, что сам себя сковывает цепями страданий, которые неизбежно следуют из всякого заблуждения и искаженного представления о мире.
По этой причине ещё ни одному философу не удавалось полностью объяснить мир, хотя немногие подошли очень близко. Истина, которая будет доказываться в этой работе проста, но контринтуитивна: весь наблюдаемый мир, включая «Я», непрерывно создаётся мозгом, а поэтому лишён какой-либо сущности и основания, пуст и преходящ, из чего следует, что единственное спасение, доступное организмам – отрицание такого мира. Методологическое преимущество этого подхода заключается в том, что нейрофилософ исходит не из следствия к основанию, как это делали философы прошлого, а наоборот: от основания – активности мозга – к следствию, т.е. к нейронному миру.
Есть множество заблуждений, преграждающее путь к истине, но наиболее вредоносным следует назвать представление, что в основании мира лежит некая сущность, основание, суть, смысл и прочие иллюзии, созданные нейросетями: сложно вообразить, сколько философов попалось на эту мозговую удочку: тем более, что большая часть европейских мыслителей – наивные реалисты, т.е. организмы, думающие, что мир реален, а не иллюзорен.
Так, практически в любой философской системе находим некий элемент, лежащий в основе реальности: не требуется глубокий анализ, чтобы в этом убедиться. Достаточно изучить несколько наиболее влиятельных мыслителей прошлого. У Платона – вечные идеи, лежащие вне мира-явления, жалкого подобия незыблемых и недоступных сенсуальному познанию форм: познаются они лишь интеллектуально, и на данный момент есть объяснение, почему Платон и очень многие вслед за ним впали в это глубочайшее заблуждение. Заблуждение это проистекает из интроспекции, моделируемой мозгом, и диссоциации эмпирического содержания нейронного мира. В том, что Платон, Кант и Шопенгауэр и иные выделили некую сущность мира: идею ли, вещь в себе ли – нет никакого интеллектуального достижения и уж тем более истины. Скорее в этом проявляется типичная деятельность мозга всех живых организмов – создание абстрактной модели нейронного мира: то, что мыслители обозначили в качестве сущности и основания реальности – не более чем нейронные копии эмпирических объектов НМ. Но если, как утверждается, этот элемент незыблем и непоколебим, т.е. не обусловлен причинами, то как, спрашиваю я, может он создаваться мозгом, т.е. обуславливаться физической (электромагнитная синхронизация нейронов) и химической (нейромедиаторный баланс) причинностью?
В действительности оказывается, что сущности, на которых наивные реалисты-философы основывали системы – всего лишь типичная активность мозга по созданию воображения, т. е. АМНМ. А из этого следует, что хоть в их рассуждениях имеются ценные мысли, но в целом подобные построения не выдерживают ни малейшего более или менее серьезного анализа и разваливаются, подобно замку из песка.
Многовековая, в большей мере европейская тенденция поиска сущностей оказалась иллюзией, исходящей из нейронных моделей, а выводы и действия, основанные на ней, – ложными и никчёмными: двадцать веков мыслители сохраняли верность древней традиции, но не из того, что подобная модель рассуждения истинна, а потому, что механизм, лежащий в основании, свойственен приматам: исходит он из наивного реализма в отношении интроспекции, т.е. из доверия «внутреннему» опыту, переживаниям и эмоциям, которым глупцы придают некое значения, не зная того, что интроспекция – примитивное мозговое предсказательное вычисление. Отсюда и бредовые представления о субстанциональном субъекте, уме и сознании.
Основными иллюзиями, оказавшими наибольшее воздействие на следствие активности мозга – философию, являются: 1) иллюзия сущностей и сути; 2) иллюзия субъекта и объекта – т.е. я-модели и модели мира. Параллельно иллюзии интроспекции мозг поддерживает видимость сущностей и сути как результат речевого мышления. На этом примере становится отчётливо видно, как именно мозг окутывает пеленой иллюзий, которую призвана сдуть одна нейрофилософия, подвергшая сомнению как интроспекцию и экстероцепцию, так и интероцепцию, я-модель, модель мира и тела, соответственно.
Нейронный мир представляется целостным тем организмам, у которых не повреждён мозг, но в действительности целостность и единство в той же степени обманчивы, в какой кажутся реальными: подобно конструктору, состоящему из сотен деталей, НМ включает миллиарды либо миллионы, либо тысячи в зависимости от организма нейронов и синапсов, представляющих фундамент НМ, а также «клей» – нейромедиаторы и «бетон» – электромагнитную синхронизацию нейронов.
И чем более организмов предаётся иллюзии НМ, тем сложнее становится задача их высвободить, взрастив иллюзионизм и донеся истину о природе нейронной реальности, т.е. о её пустоте. Передо мной стоит непростая задача – разобрать конструкт НМ, соотнеся каждую деталь с соответствующим аспектом мозговой активности. Постепенно разрубая НМ на ключевые сегменты, можно дойти до активности нейронов, ионных химических процессов. В конечном счёте, настанет момент, когда придётся задать вопрос: что же обуславливает физико-химические процессы? И дать верный ответ – ничто.
