Святослав Коровин - НГРД

Все события выдуманы, все действующие лица придуманы, любые совпадения случайны, а параллели надуманы читателем.

«– Какая дорога правильная, отче? – спросил он. – Как распознать ее среди других дорог?

– Если движешься в том направлении, в котором твой страх растет, ты на правильном пути».

(Милорад Павич)

Поезд стучал колесами на восток. Уже третьи сутки в пути: мимо городов, через мосты, минуя заброшенные и умирающие деревни, сквозь разлапистое марево августовского леса, пронизывая собой жару и периодические дожди.

Два заката и три рассвета.

Андрей всю дорогу был единственным пассажиром купе. Четыре полки, стол, дверь, окно, а за окном огромная Страна.

Первые два дня он выходил почти на каждой станции, иногда даже на ночных остановках. Потом надоело – в каждом городке одно и то же: сутулые ларьки, раскидистые лотки с фруктами, аккуратненькие бабульки с пирожками, уставшие от дневной жары полицейские и необъятных размеров работницы вокзала. Нет, были, конечно, и обычные, но взгляд за них почему-то не цеплялся.

Особенно Андрею запомнилась высоченная станционная работница в два андреевых обхвата. Наверное, в два – Андрей не проверял, прикинул на глаз. Работница с флажком стояла на перроне в одном маленьком городке, глядя на каждого из пассажиров, выходящих из поезда, как на захватчиков. «Понаехали тут» – так и читалось в её маленьких с сеточкой лопнувших сосудов глазах.

На бейдже женщины было имя – Ангелина. Огромный и грозный путевой ангел-хранитель с красным флажком. Страж ворот города. Соглядатай. Смотритель…

На каждой остановке Андрей курил и покупал полторашку питьевой воды. Хорошо хоть со своей водой в вагон пускают, думал Андрей, а то могли бы и правило установить, как в ресторанах, что со своим нельзя…

Через два дня Андрей решил бросить курить… Воды оставалось еще много, а, значит, можно не выходить – на небольшой почти деревенской станции, где поезд останавливался накануне, полторашек не было, пришлось брать шестилитровую бутыль.

Когда нечего делать, начинаешь бросать курить – так подумал Андрей. А чем ещё заняться? Книга дочитана, кроссворды разгаданы, а интернет был такой слабый, что даже чтение новостей доставляло больше негативных эмоций, чем содержание самих этих новостей.

А еще можно просто сидеть и смотреть в окно. Или лежать головой к двери и так же глазеть сквозь стекло за бегущей назад Страной. Смотреть, фиксировать однообразие, пытаться найти различия в пейзажах… Нет, не получалось найти различий – одна широта, одно время года, одно настроение, один и тот же монотонный стук колёс.

Волга, Иртыш, Обь, Енисей – небольшое развлечение для глаз, а между ними великое мощное одно и то же. Хотя…

Нет, наверное, если смотреть в окно постоянно, то можно увидеть что-то иное, но ведь и иное может быть однообразным, если повторяется с определенной периодичностью. Скучно, душно, бестолково. Время, которое будто вырвали из жизни – дорога.

Дорога создана, чтобы потеряться. Потеряться в Нигде, особенно, если путь долгий. Определённо ты можешь сказать только одно – я еду, я в поезде, я в купе, я на нижней правой полке лежу ногами к окну и смотрю на мельтешение зеленых веток и патологически синее небо.

Дорогу осилит идущий, путь в тысячу ли начинается с одного шага, дорога, дорога, ты знаешь так много о жизни такой непростой…

Но одно дело – идти и преодолевать, а совсем другое – лежать и глазеть. Преодолеваешь путь не ты, преодолевают за тебя. Поезд – одна из вершин человеческой мысли. Сколько инженеров, конструкторов и работяг проделали свою работу, чтобы ты осилил путь в тысячи километров, сделав лишь несколько шагов от купе до туалета и обратно… Десятки и сотни специалистов, включая горняков, промышленных дизайнеров, ученых, изобретателей, Эдисона, Ампера, Вольта, Джоуля, Франклина, Тесла и Гилберта. Список можно продолжать и продолжать.

В дверь постучали.

– Да, – голос с утра у Андрея был несколько осипшим. Прокашлявшись он добавил, – кто там?

Дверь купе отползла в сторону, за ней стояла проводница – молодая девочка. Явно студентка: мятущаяся в юности душа, ищущая романтику, в теле, жаждущем открытий и приключений.

Проводницу, насколько знал Андрей, звали Фаина.

– Ваша станция через полчаса, – голос Фаины был бодрым и звонким. – Только вы заранее выходите, стоянка ровно минуту.

– Да, спасибо…

Дверь закрылась. Андрей спустил ноги на пол и сидя выпрямился.

Среднего роста шатен двадцати девяти лет от роду с карими глазами и тонкими губами. Тонкость губ Андрея как бы подчеркивала размер его глаз – в сочетании с губами глаза казались чересчур большими и постоянно удивленными.

Встав в проходе между полками, Андрей достал из ящика для чемоданов спортивную сумку, открыл молнию и вытащил наружу военного кроя штаны цвета хаки, черную старенькую футболку с логотипом NASA во всю грудь и серую толстовку-кенгуруху.

Сняв с себя «дорожный» спортивный костюм, Андрей переоделся в «походное». Утрамбовал треники и легкую куртку в сумку, зашнуровал кеды и захотел курить. Сильно захотел.

Н-да, ненадолго его хватило. Видимо, близость станции сыграла ту шутку, которая играет близость уборной с тем, кто очень долго терпел.

В сумке нашлась «дежурная» пачка сигарет и зажигалка. Отлично, ещё двадцать пять минут, и можно будет, чиркнув кремнем, затянуться…

В назначенное время, скрипнув тормозами и зашипев, поезд остановился на полустанке. Фаина открыла дверь, и Андрей, улыбнувшись ей на прощание, спустился по ступенькам – платформа здесь была ниже уровня брюха вагона, из-за чего пришлось воспользоваться подножкой.

Удивительно, но никто больше не выходил на этой пронумерованной только цифрами километров станции. Удивительно, что здесь вышел Андрей. Удивительно, что хоть кто-то здесь вышел, так как, если уж придумывать определения, окружающая местность, сквозь буйство природы которой тянулись рельсы, очень четко попадала под определение «медвежий угол»: сплошная зелень и ветки – никакого намека не то чтобы на дорогу, но даже на тропинку, которая могла бы привести со станции хоть куда-нибудь.

Поезд, стуча колесами на стыках рельсов, укатил дальше на восток, оставив Андрея в одиночестве среди беспросветной глуши отечественного леса с трещиной рельс и бетонным кровоподтеком платформы.

Достав сигарету, Андрей закурил. Как ему сказали, его здесь встретят. Не перепутал же он ничего? Нет, все точно – название станции было ровно таким, каким в письме. Да и Фаина не могла же его высадить не там!

Странно, но, несмотря на кажущуюся заброшенность станции, табличка с её названием была современного образца. Значит, не забытый богом полустанок, значит, не просто так тут все.