Я стояла молча, с любопытством вертя головой, и особо не сопротивлялась происходящему, пока в центре событий не оказался нож. Короткий клинок с вулканическим лезвием хищно подмигнул рубиновым глазом навершия, прежде чем скрыться в тонкой девичьей ладони. Тамлин явно была готова к появлению оружия, а вот я удивилась и порядком струхнула. Хотела отступить на шаг, но неожиданно поняла, что не в силах сдвинуться с места – пресловутая «звезда» на полу держала крепло, подошвы туфель будто приклеились, а расставаться с шедевром эльфийского обувного искусства я не считала разумным. Как говорится, только через мой труп. Но всё-таки хотелось бы обойтись без жертв. Да и не будет же любимая соседка убивать меня в кабинете Ректора!
Во-первых, Тамлин совсем не кровожадная – кролика с опытов на втором курсе она выпустила на свободу. И неважно, что в окно с пятого этажа, ушастый всё равно был начарованным фантомом и благополучно сгинул, удалившись на несколько метров от аудитории, так и не долетев до земли. Во-вторых, для моего смертоубийства попросту нет мотива – парней у принцессы я не уводила, по ночам не храпела, лекции списывать давала охотно, а в периоды лунного цикла по уши заливалась ромашковым чаем и абсолютно не действовала на нервы. В-третьих, это же так не эстетично – зарезать кого-то ножом. Тамлин слишком щепетильна для кровавой расправы. Да и собрались мы здесь, вроде, для моего спасения, а не жертвоприношения неуспевающего адепта богу современной системы магообразования.
Все эти бредовые мысли вихрем пронеслись в голове, пока Тамлин поудобнее перехватывала рукоять, примериваясь к собственному запястью. Принцесса закусила губу и часто дышала, в волнении сжав пальцы до побеления костяшек. Рука у неё дрожала, когда острое лезвие коснулось кожи. И взгляд был испуганным, неуверенным, с опаской провожающим стекающую на пол рубиновую дорожку. Но едва магистр подал ей небольшой амулет на цепочке, решимости у Тамлин прибавилось. Она уверенно взялась за камень, приложив тот гранью к кровоточащей ране. Прозрачный минерал, напоминавший по виду не то хрусталь, не то обычную стекляшку, повёл себя нетипичным образом – как губка впитал выступившую кровь, не оставив и следа от пореза. И не изменился при этом ни в цвете, ни в размере. Чудеса, да и только. Но до конца странного представления было ещё далеко, потому что после жертвенного кровопускания началось вообще нечто невообразимое. Ни с того ни с сего от принцессы к камню потянулись нити – разноцветные, как застывшая в небесах радуга.
Или как аура, если приглядеться получше к призрачному ореолу, окружавшему девушку. И, если глаза мне не врут, именно ауру Тамлин впитывал в себя амулет. Вот же бездна! Да что она творит? О таком я читала однажды в какой-то старой сказке, где принц и нищий поменялись на время личинами. А в жизни ритуал считался едва ли не запрещённым к применению и чрезвычайно опасным в связи с плохим контролем процесса передачи.
Я откровенно не понимала, что происходит. И почему Тамлин согласилась на этот фарс. Ей угрожали? Шантажировали? Пообещали автомат по рунической магии, которую на выпускном курсе вёл самолично Ректор?
Потоки энергий стали закручиваться спиралью над принцессой, а затем яркими нитями утекали в амулет, наполняя камень изнутри слепящим светом. Кристалл на цепочке уже не уныло висел, а крутился в воздухе волчком и сверкал подобно огромному драгоценному камню, притягивая взгляд.
– Я, Ванесса Тамлин Занлия Корр, принцесса Ромэрии, – зазвенел в тишине её уверенный голос, – добровольно отдаю часть себя, одаривая ею Армиту Вентор, достойную этого дара.
Я вылупилась на это действо, не веря глазам и ушам своим, а вот подруга на меня даже не смотрела, глядя куда-то мимо. Так и стояла с сосредоточенным выражением лица, пока золотые нити тянулись от её груди к амулету. Минута. Две. Три. Она там половину ауры отдавать собралась, что ли?! Это же опасно! Куда только Ректор смотрит!
– Стойте! – рявкнула я, срываясь с места. Тамлин дёрнулась, концентрация сбилась, останавливая передачу, и последние золотистые завихрения с сытым чавканьем скрылись в кристалле, которому, кажется, и всех наших душ было бы мало.
– Мита, ты что творишь? – возмутился магистр, внимательно осматривая камень. – Процесс ещё не завершён.
– А вы на Тамлин взгляните лучше! Она же едва на ногах стоит!
Внешний вид принцессы впервые на моей памяти оставлял желать лучшего. Бледная, с бисеринками пота над верхней губой и покрасневшими от напряжения глазами она нетвёрдо стояла на ногах и грозилась того и гляди упасть в обморок от энергетического истощения. И почему именно я, адептка-недоучка, должна указывать на это Высшему Магистру?!
– Ты явно не знаешь сути ритуала, – с досадой резюмировал Ректор, недовольный остановкой магического действа. – Всё, что камень забрал, передаётся тебе, а часть твоей ауры переходит к Тамлин в том же объёме. В итоге минимум потерь – всего пара процентов на переносе, в рамках естественной убыли.
– Но...
– Это обмен, Мита. Взаимный. Иначе как объяснить появление двух идентичных людей? Тамлин временно спрячется за твоей личиной, а ты – за её. Всё просто.
Ага, просто. Буквально на каждом шагу встречается, что две студентки меняются местами, спасаясь от преследования!
– Хотите сказать, она продолжит учиться под моим именем?!
– Да. И полную проверку вместо тебя пройдёт, если вдруг ищейки нагрянут вновь – кровь-то у неё останется человеческая.
Вопросов у меня был воз и маленькая тележка, они все так и стремились сорваться с языка, но магистр уверенно поменял меня местами с Тамлин, вложил в руки нож и подал вторую хрустальную подвеску, поторапливая. Опешив, я машинально кольнула руку, а уже затем поняла, что с этого момента ритуал стал необратимым. Перед глазами цветными мушками закружилась какая-то белиберда, даже отдалённо не напоминавшая ауру принцессы. Неудивительно, что камень душ отреагировал на этакую странность. Я завороженно следила за искрами – зелёными, синими, пурпурными. За тем, как они, сплетаясь и разлетаясь в стороны, носились возле меня, окружая плотным коконом.
– Кристалл, Мита, – зашипел Ректор откуда-то издалека, будто сквозь вату. – И не забудь про слова.
Я с удивлением обернулась, не торопясь ни скрывать светящуюся красоту в прозрачном камне, ни произносить клятву, отдавая своё богатство кому-то другому. Зачем, если можно любоваться единолично? Касаться колючих искорок – то огненно-горячих, точно искры настоящего пламени то морозно-холодных, как снежинки. Это же так приятно. И неважно, что глаза почему-то слипаются от усталости, и ноги уже почти не держат в вертикальном положении. И кровь. У меня, кажется, идёт кровь. Струится и всё никак не остановится. Впрочем, эти мелочи не мешают. В отличие от громких разговоров за спиной.
