– Кирилл, ты понятия не имеешь, о чем просишь, – говорю откровенно, устало потирая шею. – Почему не возьмешь Нику с собой?
Друг тяжело вздыхает.
– Потому что она ни за что не поедет. У нее защита диплома через две недели, – Кирилл опирается на костыль и поднимается с дивана, держа больную ногу на весу. – Я предлагал поговорить с деканом, но ты же знаешь Нику – для нее учеба на первом месте.
– А родители? – спрашиваю я, в попытке отыскать более подходящую кандидатуру для присмотра за сестрой друга.
Юлия и Владимир Гордеевы несколько лет назад переехали на пмж в Испанию, оставив бизнес на старшего сына, и в родной стране с тех пор не появлялись, но ради безопасности дочери вполне могли бы вернуться в Москву на месяц-другой.
– Не говорил им ничего, – друг недовольно поджимает губы. – Мама опять в реабилитационном центре. Не хотел распространяться, но у нее недавно был срыв – выпила бутылку виски и понеслось. Не хочется отца еще нашими с Никой проблемами напрягать.
– Может родственники? – осознаю, что цепляюсь за соломинку, но все же задаю этот вопрос.
Кирилл отрицательно качает головой.
– Дим, мне кроме тебя не на кого сестру оставить, понимаешь? – говорит он с нажимом.
– Я точно не самый лучший вариант, чтобы за ней приглядывать, – отвечаю раздраженно.
– Да тебе не нужно ничего делать! – убеждает друг. – За ней уже неделю следит бывший спецназовец. Держится на расстоянии, но свою работу знает. Отчеты от него я получаю два раза в день. Все, что от тебя требуется – время от времени узнавать, как у нее дела и не нужна ли ей помощь.
На одну долгую минуту комната погружается в тишину. Друг выжидательно смотрит на меня, очевидно, рассчитывая, что я сдамся и соглашусь. Я прикидываю в голове варианты.
– Я хочу получать копии отчетов твоего спецназовца, – решительно заявляю я, без слов признавая свое поражение. – Ника в курсе?
– Что псих, который ее похитил, вышел по УДО? – лицо друга искажается в неконтролируемом приступе ярости. – Нет.
– Она должна знать, чтобы проявлять осмотрительность, – замечаю я. – Ты это сам понимаешь.
– Понимаю, но мне так не хочется ее расстраивать.
Всепоглощающая любовь друга к младшей сестренке никогда не вызывала у меня вопросов, но сейчас для меня очевидно, что в Нике – его слабость. Он упускает из виду то, что скрывая от нее правду, он ставит под угрозу ее же безопасность.
– Кир, это мое условие, – произношу твердо. – Если ты хочешь оставить ее на меня, Ника должна знать.
– Что я должна знать? – доносится звонкий голосок откуда-то сверху.
Нехотя оборачиваюсь. Сначала в поле моего зрения попадают босые ступни с аккуратными ноготками, выкрашенными в темно-вишневый цвет. Потом длинные ноги в коротких шортах из белого поплина, тонкая талия и упакованная в тесный топ аккуратная грудь по которой водопадом струятся белокурые волосы.
– Ника, – с нежностью в голосе произносит Кирилл. – Иди сюда, поговорим.
Девушка послушно спускается по лестнице со второго этажа и подходит к нам, наполняя воздух вокруг едва уловимым ароматом моря и каких-то тропических фруктов.
– Детка, мне нужно уехать, – начинает друг осторожно, вытягивая поврежденную во время неудачного падения с мотоцикла ногу. – Операцию на суставе буду в Германии делать, у нас не нашли подходящих врачей.
Ника кивает.
– Я попросил Диму приглядеть за тобой, пока меня не будет, – продолжает он.
– Кир, ты забыл сколько мне лет? Нянька мне давно не нужна, – отрезает девчонка, сверкая голубыми глазами.
– Нянькой он и не будет, – убеждает сестру Кирилл. – Просто, держи его в курсе своих дел. Если что-то понадобится – смело обращайся.
– Это смешно, – заявляет Ника, воинственно приподнимая подбородок.
– Советую тебе перейти к сути, – игнорируя недовольные взгляды девушки, обращаюсь напрямую к Кириллу.
– Ника, – друг замолкает на мгновение, а потом обреченно вздыхает. – Самохин вышел из тюрьмы.
Даже находясь на расстоянии нескольких метров я замечаю, как Ника вздрагивает и бледнеет. Это неудивительно: несмотря на то, что с момента ее похищения одержимым психом прошло почти пять лет, воспоминания о пережитом не позволяют ей отнестись к этой новости иначе.
– Поэтому ты должна быть осторожной, – между тем продолжает Кирилл. – И поэтому я прошу тебя в случае чего незамедлительно обращаться к Диме. Мудак под надзором и мы смогли оставить в силе судебный запрет на приближение к тебе, но я просто хочу быть уверенным, что при малейшей проблеме ты сообщишь о ней Диме. Из-за операции в какой-то момент я могу оказаться вне зоны доступа, понимаешь? Я не могу так рисковать.
Ника все еще потрясено молчит, но кивает.
– Если ты не готова остаться под его присмотром, тогда я сам останусь, – вновь вздыхая и показывая тем самым безнадежность ситуации, говорит Кирилл. – Врача поищем здесь.
– Нет-нет, – торопливо произносит девушка, опускаясь на диван рядом с братом. – Ты должен ехать.
– Пообещай мне, что будешь внимательной и свяжешься с Димой, если возникнет такая необходимость, – Кирилл берет в свои руки маленькие ладошки сестры и легонько их сжимает.
Ника вновь кивает.
– Обещаю, – ее голос звучит тихо, но твердо, но я вижу, как судорожно бьется маленькая венка у нее на шее.
Наши глаза встречаются. Голубые глаза на миловидном лице без следа косметики смотрят на меня с укором и какой-то необъяснимой покорностью, которая заставляет мое тело инстинктивно напрячься.
Твою мать, на что я только что подписался.
Ника
Настойчивая трель телефонного звонка заставляет меня оторваться от монтажа дипломной короткометражки. Тянусь за мобильным и, взяв его в руки, замираю.
Платов.
При виде его имени на экране по телу прокатывается привычная горячая волна, но я подавляю ее усилием воли и напоминанием, что он звонит не по собственному желанию – ему меня банально навязал брат.
– Привет, – с удовлетворением отмечаю, что мой голос звучит ровно, несмотря на то, что глупое сердце готово выскочить из груди.
– Здравствуй, Ника, – отвечает он, растягивая слова, гипнотизируя меня силой своего низкого, ласкающего слух голоса. – Как дела?
Мне очень хочется ответить ему какой-нибудь язвительной глупостью, но я не позволяю себе идти на поводу у детских обид. Я выросла и уже давно переросла свое романтическое увлечение. Дима звонит, потому что обещал Кириллу присматривать за мной – грубить ему будет в высшей степени неуважительно.
– Никаких сложностей, можешь быть спокоен, – говорю я, но не удерживаюсь и добавляю: – Тебе вовсе не обязательно звонить мне – если мне понадобится твоя помощь, я сама наберу. Мы, кажется, так договаривались.
– Мы договаривались, что ты будешь звонить, – соглашается он. – Но за неделю, которая прошла с отъезда твоего брата, я не удостоился даже сообщения.
