Изабелла Кроткова
Никогда не кончится июнь
Глава первая
- Марк Смилевич – браво! Отгадано двадцать музыкальных отрывков из двадцати. У вас, разумеется, пятерка. Варя Козырева – четыре. Как же вы не узнали вступление?.. Там же просто – начинается с пиццикато, потом минорный аккорд!..
Я, задумавшись, посмотрела за окно на склонивший голову клен. Сегодня оглашение результатов последней контрольной, а на завтра уже взяты билеты на Средиземное море – впервые в жизни мы всей семьей вылетаем на отдых за границу. Наконец-то я отдохну как следует! За последний месяц гитарный футляр уже оттянул все плечи…
Это будут мои самые счастливые каникулы!
А молодец Марк! Взять и отгадать все номера! Это ведь не просто рядовая контрольная – это безумная затея преподавателя под названием «Двадцать мировых оперных шедевров». Нужно было угадать музыку, пройденную и прослушанную за весь четырехлетний курс обучения. Но я тоже не промах! Я узнала все отрывки, и сейчас Артем Витальевич…
-…Буранюк! Вы меня слышите?..
Услыхав донесшуюся откуда-то свою фамилию, я повернулась от окна и увидела грустное лицо Артема Витальевича, преподавателя по музыкальной литературе.
- Даша, я не понимаю… Как вы могли наделать такое количество ошибок?.. Я был просто вынужден поставить «два». По окончании подойдите и уточните время пересдачи. На это у вас остается пять дней.
Я растерялась. Какая пересдача?.. Какие пять дней?!.
- Подождите, Артем Витальевич… как же так?!. – вскочила я с места. – Я же все написала…
Подошедший Артем Витальевич положил передо мной лист с моей работой.
- Ваша?
Я уставилась на лист.
Ну да, моя. И в то же время… что за ерунда?.. Я точно помню, что вторым номером было ариозо Ленского, а здесь написано – моей рукой – «ария Онегина»… И здесь тоже, Сальери вместо Моцарта…
Чувствуя нависшую над поездкой угрозу, я резко оттолкнула от себя ужасный лист.
- Нет, не моя. Я этого не писала!
Артем Витальевич ткнул в надпись: «Письменная экзаменационная работа по музыкальной литературе студентки четвертого курса народного отделения Дарьи Буранюк…»
- Как это не ваша? Вы же лично подписывали свою контрольную!.. Почерк ваш?
Почерк мой, но то, что написано дальше моим почерком, не лезет ни в какие ворота…
- Мой, но…
Артем Витальевич развернулся и пошел прочь, раздраженно бросив на ходу:
- Выберите время для пересдачи на этой неделе. Все свободны.
Да это просто бред какой-то!.. Растолкав текущую к выходу веселую толпу, я подбежала к педагогу.
- Артем Витальевич, но у меня билет на самолет на завтра…
- В таком случае пересдать придется через год, и тогда же получите диплом. Выбирайте, что для вас важнее.
Нет, только не это!.. Отец… Страшно даже представить его реакцию!..
- А сегодня… сегодня никак нельзя пересдать?..
- А вы готовы пересдать сегодня? Ведь в случае неудачной пересдачи вас гарантированно оставят на второй год!
Увидев мои наполнившиеся слезами глаза, преподаватель смягчился.
- Ну-ну, Даша, не плачьте! Это еще не трагедия. Честно говоря… - он понизил голос, – если бы работы проверял я один, я натянул бы вам тройку. Ведь у меня просто в голове не укладывается – как вы могли понаписать такого! Лауреат шести международных конкурсов, гордость училища, и вдруг спутать Онегина с Ленским, а Аиду с Травиатой… Вы же все отлично знали! У вас же пятерка в полугодии!
Я опять взглянула на лежащий передо мной листок.
- Я сама не понимаю, как я могла это написать! – увидев слова «ария Онегина», я в отчаяньи выкрикнула: – Да и не писала я этого!
Артем Витальевич вздохнул.
- К сожалению, даже не знаю, чем вам помочь. Для пересдачи должна вновь собраться экзаменационная комиссия, а Элеонора Львовна и Иннокентий Викторович сегодня принимают экзамены на отделении теории. Самое раннее, когда мы сможем вас принять – это завтра.
Я горько усмехнулась.
Значение имеет только сегодня. А завтра или через пять дней – уже неважно.
Прощай, Средиземное море!..
Я набрала в грудь воздуха и обреченно сказала:
- Тогда в любой день. Мне все равно.
И, зажав в кулаке злополучный клочок бумаги с ответами, медленно вышла из класса.
Глава вторая
…- Алеша, угомонись и не мешай мне. Даша, это ты? Ну как контрольная? Иди сюда. Посоветуй, какой взять сарафан – голубой или сиреневый? Или, может, оба?
Мама вышла в прихожую, неся на руке два сарафана.
- Возьми голубой… - произнесла я, тяжело опускаясь на низкую тумбу для газет.
Следом за мамой в коридор выскочил младший брат.
- Алеша, да сядь ты на место, сил уже нет никаких! Из-за тебя забуду что-нибудь важное! Господи, как с тобой учителя справляются?.. Брал бы пример со старшей сестры! Вот Даша действительно заслужила поездку, педагоги на нее не нарадуются!
Надув губы, шестиклассник ушел в комнату.
Мама, свернув сарафаны в кучу, повернулась ко мне.
- Дашка, что с тобой?..
Внезапно я припала к ее плечу и разрыдалась.
А из ладони выпал листок, на котором стояла жирная двойка.
…- Нет, Игорь, поездку надо отменять, - резюмировала мама, когда вся семья собралась на кухне. – Как же мы поедем без Даши?..
Отец стоял, как монумент, грозно подперев спиной дверь кухни. Выслушав длинную мамину речь, завершившуюся этими словами, он долго молчал и, наконец, тяжело произнес:
- Лера, я тебя понял, а теперь послушай меня. Что значит – как мы поедем без Даши? Даша не ребенок, ей скоро девятнадцать лет. Она должна была просто лучше готовиться к экзаменам. У всех нас был тяжелый год…
Мама хотела что-то возразить, но отец жестом остановил ее.
-…и я считаю, что из-за Дашкиной глупости, безалаберности – называй это как хочешь – лишать всю семью возможности настоящего отдыха, о котором мы так мечтали, просто несправедливо.
- Да, несправедливо, - тихонько поддакнул из-за угла предатель Алешка.
И в этот момент все посмотрели на меня, как на подсудимого, которому предоставляется последнее слово.
Я окинула взглядом сурового отца, преданную маму и замершего в ожидании братишку.
И, скрепя сердце, объявила:
- Я считаю, вы просто обязаны полететь. Я настаиваю. – Настояние получилось какое-то неуверенное. - А в следующий раз мы непременно отдохнем все вместе. Ну, раз уж так вышло…
- Три – один, - констатировал отец и посмотрел на маму. Та некоторое время молчала, но, поймав мою вымученную улыбку, наконец, сдавленно произнесла:
- Ну, хорошо. После обеда съезжу, сдам Дашин билет…
Таким образом, заседание семейного совета состоялось, и наутро все, кроме меня, улетели в Италию.
Сдерживая слезы, я проводила их в аэропорт, выслушала мамины последние наставления и с нелегким сердцем вернулась домой.
Квартира встретила меня непривычным безмолвием – ни маминой болтовни по телефону, ни тяжелых шагов отца, ни воплей каких-то мультяшных уродов из Алешкиного компьютера. Впервые в жизни я осталась дома совсем одна.
