1999 год.
— Бабуль, сколько нам ещё ждать? Так можно зажариться на солнцепеке, – капризно скривив рот, произнесла девчонка лет шестнадцати, выжидающе вглядываясь в лицо спутницы.
— Внучка, милая, устала? – Суетливо спросила пожилая женщина, и взглянула на трость в руке внучки. – Потерпи, солнышко, автобус прибудет минут через тридцать.
Невысокой седовласой женщине на вид было лет семьдесят пять, но она казалась вполне здоровой, даже крепкой, в отличие от своей внучки. Выглядела женщина просто, хотя прожила в городе несколько десятков лет, где трудилась на крупном производстве, и за это получила Орден труда. Тонкий шёлковый шарфик на голове скрывал вьющиеся волосы, а синий сарафан в белый горошек, доходивший до щиколоток, выдавал худощавую фигуру. Похудела она недавно, и менять привычные и полюбившиеся наряды не торопилась. В её облике не было ничего примечательного: немного крупноватый нос покрывали мелкие поры, несколько небольших пигментных старческих пятен возле рта терялись в глубоких морщинах, пролегающих как бороздки на иссохшей без влаги почве; усталые серые глаза подернула дымка печали. Во взгляде читались: мудрость, смирение, и тихое страдание. Весь облик женщины отражал отпечаток недавно пережитой трагедии, которая перевернула размеренный ход её жизни.
– Зачем мы едем в эту глушь? – Ворчала девчонка. Она ходила из стороны в сторону, поднимая ногами пыль, осевшую толстым слоем на асфальте, и нервно передергивала плечами.
– Аня, что за вопрос? Ответ сама знаешь. Некоторое время тебе будет не комфортно жить в городе, – тихо произнесла пожилая женщина, обмахиваясь носовым платком.
– Возможно, что и там мне не станет легче, – фыркнула Аня, косясь на спутницу.
– Девочка моя, время вылечит, уж поверь моему слову. Оно лечит всё. По крайней мере, мы привыкаем к нашей боли, – спокойно вещала бабушка, снисходительно глядя на внучку, которая злилась и не скрывала своего отношения к этой затее.
– Меня прежнюю оно никогда не вернет! – воскликнула девчонка, топнув ногой, чем взметнула пыль. Бабушка несколько раз чихнула, потом промокнула влажный лоб платочком, а внучка махнула рукой и повернулась спиной. – Я каждую секунду вспоминаю то самое, и у меня не хватает терпения. Я не забуду «это» никогда. И здоровье мне не вернуть, и внешность не восстановить. Жить так дальше я не смогу!
– Деточка моя, родная, я тебя понимаю, – шепнула бабушка. Подойдя к внучке сзади, она положила руки ей на плечи и легонько сжала их. – Но ты должна жить, хотя бы ради меня. Ведь я дышу для тебя.
Внучка не успела ничего ответить. Разговор у них прервался, когда к остановке подъехало такси. Из машины вышла высокая, привлекательная девушка с ярко-рыжими волосами. Она сжимала в руках сумочку и умоляюще смотрела на водителя, который вынимал из багажника небольшой чемодан.
– Молодой человек, но как же так? – Звонко возмутилась красавица. – Вы пообещали довезти меня до места, а сами бросаете под палящим солнцем.
– Девушка, Вы меня извините, но дальше я не поеду. В той глуши все дороги убитые, я днище пробью своей кормилице.
– Я доплачу, – предложила рыжеволосая девушка, хватая водителя за рукав.
– Нет, не надо мне доплаты. Я же сказал, что не поеду дальше. Вы с этой остановки доберетесь куда нужно. Скоро автобус должен подъехать. Их же государство ремонтирует, а мою девочку самому латать приходится. Извините. Всех благ! – наспех бросив пассажирке несколько фраз, таксист сел в машину и рванул с места, обдав женщин густым облаком серой пыли. Они начали кашлять, прикрывая рты.
– Вот ирод! – воскликнула пожилая женщина, прищурив глаза, в которые попала пыль. – Деньги дерут с людей, а сами обманывают.
– Да уж, – звонко согласилась незнакомка. – Обещал до места доставить, а сам высадил посреди дороги. Не подскажете: я точно доеду до деревни «Веснушки» с этой остановки?
– Даже не сомневайтесь. Доберетесь. Мы тоже туда едем. И автобус скоро прибудет, – ответила пожилая женщина, исподтишка рассматривая красивую девушку.
– Это хорошо! – вздохнула незнакомка. Она оттащила чемодан к обочине и села на него, не обращая внимания на попутчиц, которые успели бегло её оглядеть.
Из-под козырька красной бейсболки, Аня внимательно изучала незнакомую девушку, и то, что она рассмотрела, ей не понравилось. Страдания и невзгоды сделали девочку подозрительной. Даже самое милое лицо для неё представляло угрозу, а красивые женские лица вызывали ненависть. Когда-то и у неё было очаровательное личико и полное надежд и мечтаний загадочное будущее, но судьба одним взмахом тяжёлой руки перечеркнула все планы и начатую писаться страницу её жизни.
– Какая засуха, – ни к кому не обращаясь, вздохнула пожилая женщина, обмахиваясь платочком. – Жди теперь хорошего урожая. Хоть малость какая взошла и поспела бы.
– Да. Похоже, дождь забыл об этих местах, – улыбнулась рыженькая красавица, и неожиданно чихнула, после чего смущенно хихикнула. Она забавно сморщила короткий носик, при этом показав ряд мелких жемчужин зубов. На её щеках проступили ямочки, а на скулах заплясала мелкая россыпь едва заметных веснушек. Продолжая улыбаться своим мыслям, незнакомка огляделась.
Пейзаж впечатлял буйством красок. Столько простора, чего так не хватает в городе, что от впечатлений перехватывает дыхание. Сразу за остановкой раскинулось белое море – ромашковое поле. Цветочные головки клонились от лёгкого ветерка, будто он игрался с каждой по отдельности, но в то же время со всеми. В ответ на знаки внимания ромашки подмигивали ему своими жёлтыми сердцевинами. От такой идиллии в разные стороны шла мелкая рябь, вовлекая в свой танец тонкие стебли осота. По обочине, переплетаясь станами с высокими васильками, склонились пижмы. Среди синеглазых васильков копошились полевки, мелькая своими тёмными горбатыми спинками и тонкими хвостами.
Голубое небо безмятежно раскинуло свои огромные крылья на многие тысячи километров, которые норовили охватить собой горизонт с широкой шёлковой лентой изумрудной зелени. Яркое лето выгорало под жаркими лучами солнца, но это не мешало разноцветным бабочкам порхать с цветка на цветок, а досужим шмелям носиться по своим, только им известным делам. В густой заросли цветастого поля пряталась земляника, которая ещё с утра вобрала в себя капельки росы и теперь благоухала на всю округу, что дикие пчёлы потеряли покой, стараясь добраться до её белоснежных цветков. Луг оживленно гудел обитателями, которые занимались своими привычными делами, не обращая внимания на ход времени.
По другую сторону дороги шелестела берёзовая рощица. Молодые, тонкие, белоствольные красавицы переговаривались между собой, обсуждая шаловливого любовника, который так и норовил оголить их стройные станы. Ветерок же продолжал любвеобильные игры со всеми сразу, никого не обделяя своим вниманием.
