Лучи зимнего рассвета забрезжили на горизонте, посылая яркий свет точно на закрытые измученные бессонницей веки. Эрик зажмурился и повернулся на другой бок. Но сон, как не шел всю эту ночь, так и не намеревался посетить его даже сейчас в раннее утро, хотя тело просто кричало от усталости. Мозг всегда сильнее тела, так что хочешь или нет, но придется подчиняться этому сгустку извилин и серого вещества. Очередная бессонная ночь. Эрик уже потерял им счет за последние месяцы.
Эрик сел в кровати, чувствуя, как ярость от недосыпа готова убить любого, кто встретится ему сейчас на пути. Надеюсь, это будешь не ты, Фидо. Уж слишком ты хорош, как телохранитель. Да и гренки у тебя получаются очень вкусные и сочные с чесноком и розмарином.
От мыслей о еде живот забурлил и скрутился в узел, точно его не кормили целую вечность. Ненасытное чудовище.
Эрик с трудом встал с кровати и, пошатываясь, побрел на кухню. Дверь в спальню Нины, как всегда была приоткрыта, и Эрик не удержался от желания взглянуть на нее спящую, а может такую же ворочающуюся во сне. Но к его удивлению Нины в спальне не оказалось. Эрик даже заглянул под кровать и в шкаф. Нины иногда появлялись подобные странности прятаться в укромных местах, словно она была домашним котом, выползающим из невообразимых тайников по звону колокольчиков любимой игрушки.
Эрик отправился на поиски Нины, хотя поисками это назвать сложно, потому что он знал, где ее найти. Эрик набросил на себя теплый плед и обулся в тапки. Дверь на балконную террасу заскрипела от инея на стеклах. Морозная свежесть утра тут же набросилась на прозябающую теплую человеческую плоть, словно соскучилась по ней, как по старой подружке.
Эрик подернул плечами, а от вида Нины, застывшей у парапета со взглядом, обращенным на город, у него в прямом смысле сжалась мошонка: Нина стояла босая на ледяном покрытом снегом мраморном полу в шелковом халате, соблазнительно спадающим с одного плеча. В другое время Эрик бы посчитал эту картину притягательной, завораживающей, возбуждающей. Но не сейчас, когда на улице минусовой градус!
– Нина! – воскликнул Эрик.
И тут же заторопился к девушке. Он хотел было снять с себя плед и укутать ее, но потом понял, что слишком эгоистичен для подобного жеста, потому что сам бродит в одних брюках с голым торсом, а потому обнял Нину и прижал к себе, закрыв пледом обоих.
– Ты чего делаешь? Ты же заболеешь!
А сам поразился тому, насколько у нее горячее тело, словно она была охвачена огнем! Эрик никогда не понимал секреты ее метаболизма, но походу он был схож с тем, какой имеют оборотни! Сколько раз он заставал ее вот так в одних лишь платьицах да майках посреди балкона в холодные ночи. Ни дождь, ни северные ветра, ни теперь снег не были для Нины помехой. И только встревоженные возгласы Эрика заставляли ее зайти обратно в дом. Он все переживал, что Нина заболеет, и поначалу боялся гнева Яна, теперь же он переживал за нее из-за собственных чувств. Но Нина ни разу не кашлянула или шмыгнула после таких закаляющих прогулок, а ведь здоровье у нее было хуже, чем у больного СПИДом.
– Мне жарко, – измождено произнесла Нина.
Эрик чувствовал, что она чем-то измучена, обессилена. Она положила затылок ему на грудь и закрыла глаза.
– Пойдем внутрь, хватит охлаждаться тут! – ответил Эрик и вдруг почувствовал себя так глупо в роли мамочки.
– Что-то изменилось, – устало прошептала Нина.
Эрик прислушался.
– Я как будто вижу их… Раньше не видела, а теперь… что-то изменилось.
– Ты говоришь про Пастаргаев?
Нина едва заметно кивнула.
– Я никогда не встречала их, не касалась, не была так близка к ним, как в тот день. И мне кажется, после него все изменилось. Теперь я слышу их, чувствую, и даже вижу иногда.
Образы то и дело мелькали перед глазами, и Нина была не в силах их остановить. Они все накатывали на нее огромными содержательными волнами с тысячами картин, запахов, звуков, вкусов внутри. Нине приходилось тратить невероятное количество усилий, чтобы переработать всю эту бескрайнюю массу: вычленить в них смысл, разобрать на детали, распределить по ячейкам. Когда сумбур в голове спадал, и Нина уже могла четко рассмотреть собранные паззлы, новая волна образов атаковала мозг, и ей приходилось начинать все заново, дополняя предыдущие картины новыми деталями. Это занятие требовало неимоверные объемы энергии, и мозг Нины буквально кипел от напряжения. В такие моменты ей становилось невыносимо жарко, словно все ее внутренности превращались в куски кипящей магмы, а кровь – в шипящую лаву.
Нина не могла спать, потому что во снах образы штурмовали мозг еще сильнее, и Нина боялась потеряться в них, потерять саму себя, отдавшись на растерзание Монстрам, которые скреблись как сумасшедшие в эти моменты. Они завывали, заводились в агонических криках, рычали и бесновались точно демоны на шабаше. Они впитывали поток образов вместе с Ниной и не позволяли ей убежать от этой участи.
– Расскажи, что ты видишь, – попросил Эрик.
Дыхание Нины участилось, сердце выдавало скорость ударов под двести в минуту, а тело покрылось испариной.
– Руки… его руки. Могучие сильные руки того на берегу… он словно сжимает меня, теребит в руках, наматывает… нюхает… и голос. Карим. Но, он другой. Он не такой, как прежде. Он слабый. Как будто не он главный.
Нина закрыла лицо руками.
– Как же трудно видеть! – воскликнула она.
Эрик молчал, не мешая Нине сосредотачиваться, но мысленно умолял ее продолжать.
– Есть что-то еще, и я все никак не могу добраться до этого. Как будто мы что-то упускаем. Что-то очень важное!
– Ты видишь Пастаргаев? – наконец, осмелился спросить Эрик.
Нина медлила с ответом, но поток закивала.
– Их тоже вижу…
– Тоже?
Нина зажмурилась.
– Тот мужчина на берегу… Арнольд… его зовут Арнольд! Арн… он не такой, как они.
– Что ты хочешь сказать?
– Он не один из них! У него нет татуировки! Он не Пастаргай!
– Но ведь он с ними заодно с самого начала, – не понимал Эрик.
«Но ты ведь понимаешь, что за ними стоит кто-то очень видный и опытный?» – пронесся голос Йоакима в голове.
Эрик начал понимать, что Нина хотела донести до него. Пастаргаи – это такой же отвлекающий маневр, как и Жгучий Карлик! Они все это время пытались найти Карима, но, похоже, искать надо было совсем другого! Тот, кто руководит всем этим переворотом, специально отвлек внимание Эрика на Пастаргаев, чтобы тот бросил все свои силы на их поиски и ликвидацию. Пастаргаи со своими татуировками – просто пустышка. Они – всего лишь инструмент, используемый на определенном этапе. Подобно хирургическому зажиму, который бросают в ведро со спиртом после исполнения своей функции. Но операция продолжается.
